Так у них до самого завтрашнего утра оказался в распоряжении целый мир. Мир без особых ограничений, мир с лопнувшим пузырём ненависти, мир, полный радости. Здесь было и бездонное небо, и облака, и солнце, и много тёплого моря. Только Эда ещё не поняла, что со всем этим делать.

В таком потерянном состоянии они с Нейтаном вошли в его дом, боясь расцепить сплетённые пальцы рук.

– У меня ощущение, что всё это ещё не закончилось, – призналась Эдмунда. – Не могу расслабиться. Вдруг Уолтера оправдают?

– Ты что? – удивился Нейтан.

– Меня трясёт при одной мысли, что это может произойти, – Эда прижалась к нему.

И тут же неловко отстранилась.

– Ну чего ты? – Нейтан вернул её себе, прижал так, что дыхание перехватило. – Всё будет хорошо! Мы это сделали, и сделали правильно! Почему-то у тебя ведь не было сомнений, когда ты это затеяла?

– Их становилось всё больше по мере того, как я обживалась тут, в этом городе, – созналась Эда. – Первоначальные планы… не включали так много. Они не включали ни тебя, ни Квейна, ни Ричера и Нолы… Всё было просто: я добьюсь признаний Уолтера, а потом умру. Потому что больше уже было бы незачем жить.

– Ничего себе, – сказал Нейтан. – Незачем жить! А Эдвин так и остался бы железякой? А я?

Она подняла голову, чтобы встретиться глазами с Нейтом. Ростом Эда была совсем немного ниже, так что взгляды без труда пересеклись. И в глазах Нейтана она увидела очень многое! Упрёк, вопрос… а ещё нежность. И он так внимательно смотрел, что хотелось отвести взор.

– Теперь ты видишь, какая я, – сказала Эдмунда. – Что дальше?

Вместо ответа он поймал губами её губы – пока едва касаясь, будто изучая пределы дозволенного. Эда замерла. Чувства были незнакомые. И главное, больше не было между ними маски, которую она носила целый год. Внешность, позаимствованная у настоящего Эдвина, в последнее время тяготила, но и защищала, а теперь Эдмунда со всеми своими шрамами, с протезом вместо руки чувствовала себя раздетой. Хотя мундир, и рубашка, и брюки – всё пока было на месте.

И как же странно было оказаться в объятиях мужчины! Любимого мужчины, который никогда не предаст. Но тогда отчего она так волнуется? Сердце стучало так, что пульсировало горло. Пальцы покалывало от желания касаться тела Нейтана, и ноги слабели, но сделать ещё один, решающий, шаг она сама бы никогда и ни за что не решилась. А Нейт медлил, словно растягивал удовольствие!

– Дальше я приглашаю тебя в свою жизнь, о которой рассказывал, – сказал он, гладя Эду по коротко остриженным волосам и напряжённым плечам. – Помнишь, я говорил тебе, что мечтал провести её с любимой женщиной? Ну так вот, я тебя люблю уже достаточно давно, чтобы осуществить свою мечту… Если ты, конечно, не против. Возражения?

У неё был целый вагон возражений! Но все они были какие-то смехотворные, и, главное, она прекрасно понимала, что против каждого аргумента Нейтан найдёт неоспоримые доводы. Поэтому…

– Никаких, – Эда провела по щеке Нейтана левой рукой, ощущая и теплоту кожи, и лёгкую щетину.

Задела пальцами губы, нарвалась на новый поцелуй, и уже не могла оторваться от Нейтана. Не могла понять, как они перенеслись в его спальню и оказались без одежды. Оказалась неспособна постичь, каким образом раскалённый закат переплавился в жаркую ночь…

– Ты не сказала самое главное, – настойчиво спросил Нейтан, когда после они валялись вдвоем на кровати. – Согласна ли ты провести со мной остаток жизни? Здесь, у моря, вдвоём.

– Сказала ещё несколько дней назад, – ответила Эда. – Но если этого недостаточно, то скажу и сейчас. Я была глупа, что отвергла твою любовь тогда, в Льюдейле. И теперь признаюсь, что ты всегда мне подходил, а я – тебе. С нами всё было ясно с того момента, как ты стал моим наставником шесть лет назад. Когда ты предложил мне любовь, я сказала, что мне привычнее Нейтан-наставник и Нейтан-друг…

– О, я помню, – протянул Нейтан. – Это было так несправедливо!

– И я признаю, что ошибалась. Теперь я знаю, что люблю тебя. И мне больше подходит Нейтан-любовник и Нейтан-муж.

– Ммм, это ты так делаешь мне предложение? – спросил Нейт. – Это ты, видимо, привыкла быть в мужском обличии, да?

– Ты уже сделал мне предложение, если на то пошло, – засмеялась Эда, поражаясь, на какое безмерное тепло способна её душа.

– Но это «да»? В смысле, «да, я согласна выйти замуж за Нейтана Хэрригана и жить с ним в милом домике у моря?»

– В смысле «да, я согласна, потому что не вижу иного выхода, иначе Нейтан Хэрриган не даст мне ни есть, ни спать», – засмеялась Эда.

Но они всё равно уснули далеко не сразу. Их тела слишком сильно тянуло друг к другу, их сердца слишком долго мечтали биться в такт.

Она всего лишь хотела с утра поплескаться в море и вовсе не ожидала, что место на маленьком пляже будет занято. На расстеленных одеялах, едва прикрывшись Равиной абавой, встречала восход другая влюблённая пара.

Отступить незамеченной не удалось, потому что эта пара уже проснулась и прихлёбывала вино, любуясь, как солнце купается в море.

Поёживаясь в лёгкой накидке, наброшенной поверх купального костюма, Эдмунда извинилась и хотела уйти, но Эдвин окликнул её:

– Эда! Мы зайдём к вам… спустя какое-то время. Хорошо?

– А что такое? – его тон прозвучал как-то тревожно, и Эда насторожилась.

– Есть разговор.

– А что именно ты…

– Я всё расскажу, – кротко ответил Эдвин. – Иди искупайся, раз пришла.

Спустя несколько минут в воду полезла и Рава. Вместе плескаться было интересней и веселей.

– Ну как? – спросила Эдмунда. – Как тебе настоящий Эд?

– Ай, – беззаботно сказала Рава, переворачиваясь на спину и качаясь на мелких волнах. – Он всегда был настоящий. Что изменилось? Только тело! Но оно – всего лишь оболочка, кувшин для хорошего вина или драгоценного масла. Так говорят!

Поговорить спокойно им не дали. Едва Рава и Эдмунда, умывшись после солёных волн и переодевшись, устроились в гостиной Нейтана, как нагрянуло начальство. У роу Квейна было плохое настроение, так что он сходу накинулся на Нейтана за то, что тот ещё не успел побриться, а затем переключился на Эдвина.

– Ты должен был ещё с месяц валяться в этом своём госпитале, – заявил Квейн, глядя на парня с плохо скрываемым недовольством.

– Я прекрасно себя чувствую, – ответил Эдвин. – И у меня были причины поскорее вернуться в Войден!

– Это какие же такие причины? – спросил Квейн. – Тебе даже про Уолтера не сообщали.

– О, с ним – это было лишь совпадение, – пожал плечами Эдвин. – Я просто заглянул в участок в поисках Равы… А тут такое. Тек Ричер вкратце рассказал, что происходит, и даже дал немного послушать. После этого я, конечно, и решил обставить своё появление так…

– Эффектно, – охотно подсказала Эдмунда.

– Да уж, эффектно, – признал Нейтан. – Я едва со стула не свалился.

– Но рассказать я хотел не это, – Эдвин слегка улыбнулся. – Я хочу рассказать о… Тэлии Минне Катнер.

– Что? – вскричал Квейн. – О ком?!

– Понимаю, что её свидетельство уже не так важно для следствия по делу Эды, но оно есть. Да и к делу Хайзена можно кое-что приложить. Всё-таки Тэлия – это та точка, в которой дела соприкасаются. И она же причина того, что я здесь, на своих ногах.

– То есть ты теперь будешь как этот Хайзен? Не в смысле что ты мертвитель, а вот эти – один человек, полтора мага и две души? – жадно спросил Нейтан. – От тебя, пожалуй, маги не отвяжутся, пока не изучат.

– О нет. Тэлия со мной не как с Хайзеном, не в той мере. Я-то ведь не мертвитель. Она почти со мною не связана, просто витает рядом, словно призрак. Рава даже видит её иногда.

– И лучше б не видела, – сдвинув тёмные густые брови, заявила абавийка.

– Она нам чуть было не помешала вчера вечером, ну… – Эдвин многозначительно примолк. – Но всё же мне удалось убедить Тэлию не являться, пока мы не закончим.