— Хотел, это вы меня своими батареями с толку сбили! Не нравится мне это, Ирина Ивановна, ой как не нравится! Нутром чую. Вот так же было, когда Антонов-Овсеенко на Юзовку дуром полез. Храбрый был человек, честный, истинный большевик — но дура-а-ак, ой, какой дурак!.. И сам погиб, и армию погубил.

Ирина Ивановна быстро записала что-то на листке.

— Я немедленно отдам распоряжения выяснить, что за обстановка под Зосимовым и в чём причина задержки. Хотя, товарищ командующий, сам по себе этот городок, хоть и удобен, что на тракте стоит, большого значения не имеет. Обойдём Зосимовскую пущу с востока, дорогу перережем — и пусть марковцы сидят в этом городишке хоть до морковкина заговенья.

— Мне бы вашу уверенность, товарищ Шульц…

— Моя уверенность опирается на факты и знания, товарищ комфронта. Но, если вы считаете, что не освобождённый Зосимов для нас угроза, мы можем предпринять следующие меры: усилить части комдива Ямпольского резервами — лучше всего из дивизии товарища Щорса. Он хоть и молод, но успел хорошо себя показать, из комбата быстро дорос до комдива; есть и резервный конный полк червоного казачества. Хотя, товарищ Сиверс, я бы всё-таки не стала преувеличивать значение этого городка. Гораздо важнее сохранить темп нашего продвижения вглубь занимаемой белыми территории, перерезать им пути снабжения; окружим воронежскую их группировку — и все на свете Зосимовы наши станут. Расходовать ж резервы на штурмы…

— Вы же сказали — «там полурота марковцев»!

— Марковцы — отборная пехота белых, они и полуротой долго сопротивляться смогут, особенно в городе. А вот почему комдив Ямпольский не докладывает своевременно в штаб о положении дел в его частях — для меня загадка.

— Не любите вы комдива Ямпольского, товарищ Шульц!

— Он не добрый молодец, чтобы его любить, а красный командир.

— Хм… ну тогда оформите приказом — направить на усиление комдива Ямпольского дивизию тов.Щорса, и… какой там конный полк вы упомянули?

— 1-ый Червоного казачества имени мировой революции.

— Красиво. Ну, вот и их. Да, и обязательно отметьте в приказе, чтобы части Щорса не раздергивать, бить единым кулаком! Чтобы через двое суток доложили бы о взятии Зосимова!

— Через пять, товарищ командующий. Щорсу ещё пеший марш совершать.

— Четыре! — отрубил Сиверс. — И ни часом больше!

— Вас поняла, — кротко откликнулась Ирина Ивановна. — И всё-таки, товарищ командующий…

— Знаю-знаю, — поморщился тот. — Выделим из резерва ещё одну дивизию для усиления натиска на главном направлении. Вы правы, что мешкать нельзя. Белые не отводят войска от Воронежа, интересно, что это — непонимание обстановки или надежда, что им нас удастся остановить?

— Скорее нежелание оставлять такой выгодный плацдарм для наступления на Москву. И, вы правы, надежда, что мы вот-вот остановимся.

— А мы не остановимся! — Сиверс ударил кулаком в ладонь. — И вообще, не слишком ли много мы удерживаем в резерве?.. Я это обдумаю.

Ирина Ивановна молча кивнула.

Прапорщик Солонов лежал в неглубоком окопчике, набросив на себя маскировочную накидку, что на скорую руку смастерили из самой обычной рыболовецкой сети. Казалось бы, какие тут могут быть сети? — но, оказывается, ими брали рыбу в больших искусственных прудах.

На сетку повязали множество зеленовато-коричневых лоскутов, получилось почти как у тех в книгах о войне; рядом пройдёшь и не заметишь.

В сильную оптику его винтовки был отлично виден край дальнего леса, протянувшиеся до самых окраин выгоны, поля и огороды, перемежавшиеся узкими полосками кустов; через всё это пространство тянулась большая дорога, виднелся полосатый верстовой столб, и посейчас украшенный имперским орлом.

Так всегда бывает — пустые часы текут незаметно, словно медленная река; а затем что-то начинается— и время ускоряет свой ход, сжимается, в единый миг происходит множество всего, только успевай поворачиваться.

Вот и сейчас — только что вокруг царила сонная тишина летнего дня, за спиной Феди жил своей жизнью тихий Зосимов; а вот из леса появляется голова конной колонны, идут походным порядком, открыто, над передними рядами плывёт красное знамя.

Хорошо идут, держат строй, по четыре всадника в ряд; старая школа, старая кавалерийская часть. Но идут безо всякой опаски, без разведки, как говорится — «на арапа».

Федор аккуратно нащупал верёвку с узлом под правой рукой, дернул трижды, и затем, после паузы, ещё столько же. Дёрнул — и вновь припал к оптике. Полевого бинокля ему, увы, не досталось.

Красные кавалеристы, казалось, собираются вполне беззаботно въехать в Зосимов; однако, не доезжая полуверсты, головные осадили коней. Вправо и влево от дороги поскакали пары всадников; остальные — всего около сотни — ждали; из леса меж тем показались три тачанки, за ними — лёгкая батарея, всего две трёхдюймовки, но тем не менее; а за артиллерией из леса высунулась голова и пехотной колонны. Красные наступали плотным кулаком, коннице не отрывалась от главных сил.

Больше тут делать Федору было нечего. Конечно, можно было попытаться снять снайперским выстрелом командира красных, но поди ж пойми, где он там! Хитрые — знаки различия мелкие, на петлицах, да и вдобавок полевые, под цвет обмундирования.

Наблюдательный его пост устроен был на небольшом холмике, так что отходил Федор под прикрытием хоть и невеликих, а всё-таки склонов; до своих он добрался безо всяких приключений.

Александровцы меж тем уже успели молча и скрытно занять все позиции на окраинах. Поднялись стволы пулемётов; готовы «фёдоровки», на тыловых позициях заряжены орудия, стволы приподнялись, готовые отправить гибельные шрапнели.

Две Мишени стоял в траншее, протянувшейся между домами, глубокой и тоже тщательно замаскированной. Федор торопливо доложился; полковник молча кивнул.

— Ты знаешь, что делать, Федя.

Федя знал. И торопливо потащил через голову успевшую выцвести на солнце гимнастёрку.

— Севка сказал, что всё подготовит.

Разведка красных беспрепятственно доскакала до окраин городка. И теперь многое зависело от того, насколько окажутся храбры эти конники.

И — насколько сообразительны и удачливы они с Петей Ниткиным, Левкой Бобровским и Севкой Воротниковым.

Федор ставил себя на место красного кавалериста, получившего задачу «выяснить, если ли в городе белые».

Неприятно подъезжать верхами к окраинам, минуя бани, сараи да огороды, когда каждый миг ждёшь меткого выстрела тебе навстречу. Далеко ли полезешь в такой городок? Скорее всего нет, ограничишься околицей; ну и спросишь у местных…

…Разведчики красных въехали в Зосимов с речной стороны, по единственной большой улице, что вела к мосту. И первое, что они увидели, миновав плетни, четверых молодых крепких парней в не шибко чистых белых рубахах, любезничавших с парой местных девчат у колодца. Девчата жеманились и хихикали, самый рослый и плечистый парень вдруг легко подхватил одну, подбросил, поймал под восторженный визг.

— Эй, трудовой народ!

Парни остановились. Девчата разом притихли, прячась за их спинами.

Двое кавалеристов выглядели очень внушительно. Новая форма, у одного шашка наголо, другой держит наизготовку короткий карабин.

— Чегось надоть? — не шибко вежливо осведомился широкоплечий, тот самый, что подбросил и поймал девицу.

— Белые в городе есть?

— Есть, как не быть, — вполне равнодушно сказал другой парень, оттопыривая губу. — Марковцы зовутся. Тама, — он махнул рукой по направлению к центру.

— Много? — всадник с шашкой разом пригнулся.

— Да полсотни, кажись.

— Не считали, — сказал третий парень. Четвёртый из их компании скромно молчал, глядя в землю. — Там они, где храм…

Что-то тут было не так, но красные разведчики не вдавались в подробности. Задание выполнено, можно возвращаться.

И они повернули коней.