Старик указал место тайника. Оно находилось между машиной и сальником гребного вала. Строго под ним. При работающей машине туда просто немыслимо добраться. К тому же никому и в голову не придет здесь искать — самая сырость и грязь. Хитроумное, надо сказать, местечко.

Они вручную повернули маховик — гребной вал чуть сместился в сторону. Земцеву приходилось работать только левой рукой, правая занемела и обвисла как плеть. Он с трудом изловчился левой и поддел ломиком заляпанный маслом и хлюпающий в воде деревянный настил — паёлу. Под ней были набросаны грязные концы, а уж потом лежал пакет, обернутый в водонепроницаемую вощеную бумагу. Земцев, изрядно волнуясь, развернул бумагу — в его руках был журнал лова «Дзуйсё-мару». Земцев торопливо перелистал его, прежде чем убедиться, что это действительно так.

Огромное, внешне почти неощутимое, напряжение последних суток вдруг спало. Вместе с облегчением он в одно мгновение ощутил неимоверную усталость. Чисто физическую усталость, которая навалилась на него непосильной тяжестью. Он едва удержался на ногах, чтобы не свалиться тут же, в тесном машинном отделении. Да, нервы его были на пределе…

В подразделении было шумно. Несмотря на поздний час, никто не спал. Все обсуждали случившийся пожар.

Земцев сидел в своем кабинете и оформлял необходимую документацию. Он возбуждал уголовное дело против шкипера и хозяина «Дзуйсё-мару» на основании неопровержимых улик и свидетельских показаний старика Цунэо. Остальных членов команды, включая матроса Хираси, Земцев просил судебные инстанции провести по настоящему делу как свидетелей.

Он не услышал, как к нему вошел Громовой.

Майор сбоку приблизился к столу и увидел бланк постановления, который Земцев заполнял своим убористым, аккуратным почерком. Потом обратил внимание на журнал лова. Взял его в руки, стал листать.

Земцев продолжал писать, хотя уже и заметил начальника.

Пауза затянулась. Кто-то из них должен был обнаружить себя первым, сделать первый шаг. Обычно Громовой отходил быстро, хотя долго и мучительно переживал потом, если оказывался не прав. Тем более не в характере Земцева долго помнить зло. Но теперь он пообещал себе твердо: «Если кто из нас и заговорит сейчас, это буду не я».

— Гм, — кашлянул Громовой, кладя журнал на стол. — Успеешь управиться с телеграммой?

— Успею, — спокойно ответил Земцев.

Не проронив больше ни слова, Громовой вышел.

Через полчаса в бухту вошла «Диана»…

— Знаешь, Земцев, что отмочили твои друзья-империалисты? — широко улыбаясь, говорил Дымов. — Нет, тебе вовек не догадаться!

Земцев стоял в кругу команды на палубе «Дианы», и у ног его лежали стеклянные поплавковые шары, обтянутые предохранительной сеткой и помеченные иероглифами «снег» и «маленький» — опознавательными знаками «Дзуйсё-мару».

Дымов все-таки нашел их — эти иголки в стогу сена. Невероятно, но факт. И он гнал сюда, в Заводскую, выжимая из своих машин все что можно, чтобы поспеть вовремя и помочь ему, Земцеву, а заодно и смыть с себя позорный промах при задержании, поставивший дознание в безвыходное положение. Теперь «Капитан, обветренный об скалы» был доволен, что ему в конечном счете удалось и то и другое.

— Ну что молчишь? Сдаешься? — наседал Дымов.

— Ладно, — махнул рукой Земцев. — Сдаюсь.

— То-то, слушай! Вот эти самые поплавковые шары, — Дымов махнул рукой под ноги, — они поставили точно по отливу, соответственно уравновесили их грузилами. А как прилив — их нет, они под водой. Понял? Мы пришли — пусто, всё обшарили кругом — бог подаст! Ну, думаю, кранты нам — не переживу такого позора. Спасибо, Тонконог догадался.

— Не догадался, а нырять пришлось, — прогудел «малышка» Тонконог.

— Вот я и говорю: нырнуть догадался.

Все на палубе рассмеялись. Дымов продолжал:

— Вылез из воды, значит, наш «малышка», в руках шарик этот держит, сам чуть живой, языком не ворочает, а все-таки говорит: «Ну, слуплю теперь с Земцева бочку саке за этот сюрпризик». Да, так и сказал, честное слово. Правда, без переводчика там было не обойтись. Но смысл был истинно такой. Правда, Тонконог?

— Ладно уж вам, Олег Алексеевич, — взмолился смущенный боцман.

— А что? — сказал Земцев. — Можешь запатентовать это ухищрение. Это что-то новенькое в их практике.

— Вот я и говорю — бочку саке, — под общий смех заключил Дымов.

Последние сутки были полны превратностей. Земцева бросало, как на качелях, то вверх, то вниз. Удача то была уже в руках, то вдруг бесследно ускользала; то ничего, то сразу всё. И вот в конечном счете дело обернулось двойной удачей. И все-таки в душе Земцев был рад, что все вышло именно таким образом и что именно больной старик Савада Цунэо спас команду «Дзуйсё-мару» от более тяжкого наказания. В противном случае их надо было судить за сговор. Дымов представил неопровержимые улики — порядки «Дзуйсё-мару», полные крабов, найденные в наших водах. Но Земцев не хотел огорчать Дымова и его ребят, которые зверски вымотались за эти сутки, и не стал говорить, что дознание уже окончено. Уж больно счастливый был у них у всех вид: и у самого «обветренного об скалы» капитана, и у грозы курильских медведей инспектора Гены Саенко, и у гиганта Тонконога, и у переводчика Саши Козлова.

— Спасибо, ребята, большое, от души спасибо, — жал всем руки Земцев. Он спешил, ему надо было еще составить и отправить в отряд донесение.

— Ты не забудь про обещанное, — прощаясь, в шутку напомнил Дымов. — Мы для тебя тоже кое-какой сюрпризик припасли.

В это время к борту «Дианы» стремительно подвалил директорский катер с рыбокомбината, и на палубу энергично, тряхнув стариной, поднялся Иван Иванович Слита.

— Иван! — Дымов поспешил навстречу старому приятелю.

— Погодь, Олег! — Слита отстранился от друга. Вид у парторга был строгий и решительный. И Земцев тут же вспомнил про давешнюю его угрозу в адрес Дымова: «Не пущу! Так ему и передай. На пушечный выстрел в бухту не пущу!» Похоже, то была не шутка — такой в самом деле не пустит.

Слита подошел к Земцеву:

— Скажи, Дмитрий Алексеевич, могу я с чистой совестью пожать руку этому человеку?