— Что, Иван, потянуло к своим? — спросил военком, пожимая широкую, мощную ладонь старшины.

— Ну а как же, товарищ старший политрук? Сами ж говорили: даже рыба возвращается в свою реку.

— Запомнил? Это хорошо. — Бойко удовлетворенно кашлянул. — Ты иди, старшина, к Тужлову. Будешь ему за замполита. Он тебя долго у коменданта выпрашивал. С тех пор как Лаптева от него забрали. Теперь, в этот горький час, считай, сама судьба тебя к нему посылает. А мы тут пока повоюем. Крепость она хоть и береговая, а тылового заслона не имеет. Некрасиво как-то получается.

Тужлов с нетерпением ждал вестей от Мелешко. Ему более или менее была ясна картина на правом фланге, а вот что с нарядами Макарова и Лопухова, какова обстановка у железнодорожного моста, этого он не знал.

Мелешко появился на заставе почти сразу же вслед за Даниловым. Его приход очень обрадовал старшего лейтенанта. Обрадовало и то, как военком напутствовал старшину. Ему нравился старшина — серьезный и надежный человек. Вот кого он мечтал видеть своим замполитом, вот почему не давал покоя Агаркову своими просьбами.

— Ну что ж, Иван, не довелось поработать вместе, так хоть повоюем.

— Повоюем, товарищ старший лейтенант.

Вкратце обрисовав обстановку, начальник заставы послал Мелешко во главе группы из четырех пограничников навстречу нарядам Макарова и Лопухова. Кроме того, старшина, по возможности, должен был выяснить обстановку у Юрасова, командовавшего охраной железнодорожного моста. И вот теперь, вслушиваясь в звуки близкого боя, Тужлов с тревогой и нетерпением ждал вестей с левого фланга.

Со стороны деревянного моста противник пока ничего не предпринимал. Но Кайгородов передавал с НП, что враг накапливается у моста, видимо, для новой атаки.

Удалось связаться с 4-й заставой. Оттуда передали, что комендатура выслала на помощь «Береговой крепости» старшего лейтенанта Константинова с двумя отделениями резервной заставы и станковым пулеметом. А из села Леки выдвигается для поддержки группа лейтенанта Луценко. Предпринимаются все меры для восстановления связи.

Старшина Козлов провел разведку территории заставы и выяснил, что конюшня сожжена, продсклад разрушен прямым попаданием, завален землей ближний колодец. Таким образом, возникла проблема воды и питания.

Прибывали раненые. Медсанбат из дзота-3 решили перевести в одну из водопропускных труб под дамбой. Это были мощные, железобетонные, в человеческий рост сооружения, которые регулировали весной уровень паводковых вод по обе стороны дамбы и шоссейной насыпи. Пограничника их называли виадуками.

Наконец появились посланцы от Мелешко. В блокгауз протиснулись Макаров и Теленков. Коротко доложили о ночном бое. Белая повязка на плече Макарова почернела от крови. Он был бледен и едва держался на ногах.

— К Бабенко на перевязку! Мусорин, проводи! — распорядился Тужлов и, как только Мусорин с Макаровым вышли, обратился к Теленкову: — Где Мелешко?

— Просил передать, что скоро будет.

— Как там дела?

— В общем, неплохо, товарищ старший лейтенант. — Теленков чуть заметно улыбнулся: — Старшина им, извините, такой шмон навел — теперь долго отмываться будут…

Продвинувшись со своей группой метров на триста в сторону железнодорожного моста, Мелешко встретился с нарядами Макарова и Лопухова. От них он узнал, что противник численностью до взвода продвигается в сторону заставы. Отпустив раненого Макарова в сопровождении Теленкова на заставу, старшина решил устроить противнику засаду. Он рассредоточил и расположил пограничников в кустарнике и камышах вдоль дороги. Сам залег в середине цепи. Потянулись долгие минуты ожидания. Ждать да догонять — нет хуже. Лежащий в двух метрах от него самый сильный на заставе человек — Мальцев осторожно, будто что-то хрупкое, перекладывал перед собой пять ручных гранат.

— Запасливый, — шепотом сказал старшина.

— По росту, — прогремел густым басом Мальцев.

— Что — по росту?

— Мне по росту положено пять гранат. У меня два метра ровно.

— А мне сколько? — улыбнулся Мелешко.

— Вам? — Мальцев критическим взглядом измерил тоже в общем-то немаленького старшину и серьезно ответил: — Четыре без малого набегает.

— Ну что ж, и на том спасибо.

Мальцев недоверчиво покосился на старшину, но одну гранату все же выделил.

Показался головной дозор — три человека. За ним на небольшом удалении рассыпным строем двигался взвод. Враг продвигался медленно, трусливо озираясь и прислушиваясь.

— Мальцев, передайте по цепи: дозор пропустить, — шепотом приказал Мелешко.

Трое солдат отчетливыми силуэтами бесшумно проплыли мимо. В район засады начал втягиваться взвод. Тоже медленно и почти беззвучно. Вот прямо перед старшиной неуверенно выросла щуплая фигура офицера. Пора! Раскатисто лопнул над камышами одиночный выстрел. Офицер вздрогнул и медленно завалился на спину.

— Огонь! — скомандовал Мелешко.

Закипел бой. В смешавшуюся, оторопевшую массу полетели гранаты пограничников, врезался огонь из винтовок и карабинов. В считанные минуты вражеский взвод был рассеян и уничтожен. На тропе осталось более двух десятков трупов.

— Спасибо за гранатку, — сказал старшина Мальцеву и снял с убитого немецкого офицера полевую сумку с картой и документами.

— Да не за что, — прогудел польщенный Мальцев. — Еще сочтемся…

— Нет, ты полюбуйся, Иван! Ты только полюбуйся на эту наглость! — бушевал от возмущения Тужлов, рассматривая с новым замполитом карту убитого офицера, испещренную стрелами и условными значками. — Вот, смотри сюда! 5-я застава, то есть мы, — 3.30. Это — время. Понимаешь, всего тридцать минут отвели на уничтожение нашей «Береговой крепости»! Каких-то жалких полчаса! Ну и наглецы! — Начальник заставы отшвырнул карту и выпрямился. — Ну-ка, старшина, посмотри, сколько сейчас времени?

— 4.30, — взглянув на часы, ответил Мелешко.

— 4.30. Что это значит? — Тужлов торжествующим взглядом обвел всех, кто был в этот момент в блокгаузе, включая и своего годовалого сынишку. — Это значит, друзья мои, что мы уже на целый час сорвали планы фашистского верховного командования! Передайте всем! Пусть каждый пограничник знает об этом.

Тужлов и Мелешко выбрались из блокгауза и ходом сообщения перешли в траншею, где на запасной площадке отделение Бузыцкова устанавливало станковый и ручные пулеметы.

Стремительно прибывал рассвет, обнажая мрачную картину первого артналета — перепаханная воронками земля, растерзанные туши убитых лошадей, обуглившаяся посадка. На горизонте обозначилась чуть заметная розовая полоска.

— Жарким будет день, — сказал Мелешко.

— И горячим тоже, — добавил начальник заставы. А мысль его уже была занята другим: почему до сих пор нет связного от Дутова?

Со стороны складов и командирского флигеля к траншее между тем приближался человек. Он шел медленно, шатаясь. Падал, поднимался, снова шел. Кто он? Свой? Чужой? Лица не разобрать — какая-то темная маска. До траншеи оставалось метров двадцать. Теперь его уже видели все, кто находился в эту минуту у дзота-3.

— Тимушев! Ребята, это же Миша Тимушев! — крикнул кто-то из пограничников.

И в ту же минуту на заставу обрушился новый артиллерийский шквал.

Пули просвистели у самого уха сержанта, но это его уже не волновало. Слух его был настроен совсем на другую волну. Вот он, желанный щелчок взрывателя! Секунда, вторая — все кончено… но взрыва не было. А может, это обман? Может быть, смерть и есть не что иное, как обман? Все остается прежним: мир, люди, солнце, и ты остаешься в нем невидимым, бестелесным существом. Ведь Хомов говорил, что мозг нельзя убить. Он живет отдельно от тела и умирает последним. Умирает ли?..

Нет, все было наяву. В диком страхе отпрянули и прижались к земле его враги, а граната в его поднятой руке была цела и невредима. И только тут он понял: она оказалась без запала. Рымарь так и не успел его вставить, а они с Солимгориевым не проверили, понадеялись на Василия. Недолго думая, Тимушев с силой обрушил гранату на голову лежавшего у его ног фашиста. Наклониться, схватить его автомат — дело одной секунды. «Мы еще посчитаемся!» Михаил передернул затвор, но сильный удар сзади отключил его сознание.