Но маг еще не закончил говорить. Он повернулся к Ингвару, и тот в знак покорности низко опустил голову. Второй старейшина поднялся, достал кинжал, отрезал от собственной рубашки длинную ленту и завязал ее на Ингваре так, чтобы закрыть один глаз — тот же, что у Хьятви.

По палубе под ритмичные удары ногами прокатился одобрительный гул. Теперь никто не посмеет упрекнуть дуэлянтов в том, что бой был неравным.

Ингвар надел шлем и широко мне улыбнулся. А у меня при взгляде на его лицо, перемотанное тряпкой, по коже прошелся мороз. Чего-то я добилась, да не того, чего хотела. Ведь Хьятви, хоть и был калекой, уже натренировался сражаться, видя лишь половину мира. А для Ингвара это будет в новинку. Сколько фатальных ошибок он сделает, прежде чем поймет, как нужно действовать?

Я с тихим ужасом наблюдала за тем, как Хьятви, который прямо под взглядами старейшин переоделся в обычные, чистые от волшебства доспехи, получает одобрение и медленно входит в круг. Он фальшиво улыбался и широко расставил руки, будто был страшно рад видеть брата и хотел его обнять, но у Ингвара хватило ума лишь криво улыбнуться в ответ и ударить мечом по железному краю щита — пригласить родича к бою.

К этому моменту я уже прочитала заклинание-переводчик и потому понимала, что говорят артеннатцы.

Самый седой старейшина встал между братьями и поднял обе руки, призывая северян к молчанию. На корабле мгновенно наступила тишина.

— Хьятви Одноглазый, сын конунга Хакена из клана Сторрвар, и его брат Ингвар, вы стоите пред ликами двух старейшин тинга и нашей богини, великой Матери драккаров, научившей нас, как оседлывать морские волны и подчинять их своей воле. У вас есть последний шанс решить все миром и отказаться от грядущей битвы. Воспользуйтесь им — после назад дороги не будет.

Маг отступил на шаг в сторону — братья оказались друг перед другом, лицом к лицу. Только не было похоже, что они готовы разговаривать. Оба взяли мечи наизготовку, закрыли щитами тело и медленно закружили по площадке, стараясь сохранить дистанцию.

— И-ингва-ар! — растягивая гласные, позвал Хьятви, продолжая отвратительно ухмыляться. — Даже не обнимешься с любимым братом? Мы столько не виделись — больше года!

— Любимый брат еще в чертогах отца поверил бы мне, что я не претендую на его трон и что трагедия, причиной которой я стал, была случайной, — парировал Ингвар, — а не начал бы присылать ко мне убийц одного за другим. Ты начал еще в Артеннате и продолжил здесь — целыми отрядами по пятнадцать человек. Так, по-твоему, поступают любимые братья?

— То есть ты затеял этот бой совсем не ради трона, — не скрывая сарказма, ответил Хьятви. — Оно и заметно.

Вокруг стали раздаваться многозначительные смешки. Вот так, безо всей предыстории, поведение Ингвара действительно выглядело жаждой власти.

Он неожиданно остановился и опустил щит. Взгляд скользнул по мне.

— Не ради трона, брат. Ради семьи. Ты натравил наемников на женщину, которую я люблю и от которой жду детей. Если мне придется взять власть в свои руки, чтобы защитить дорогих людей, чтобы прекратить бессмысленное убийство соплеменников, которых ты раз за разом посылаешь ко мне умирать, то я сделаю это с радостью! — зарычал Ингвар.

Хьятви напал без предупреждения, воспользовавшись тем, что брат отвел щит, но Ингвар был к этому готов. На миг у меня даже возникло подозрение, что он поступил так намеренно — показать, насколько Хьятви дик и неуправляем, ведь старт схватки еще не объявили. Так или иначе, впечатление это произвело однозначное. Старейшина, процедив бранное словечко, был вынужден отпрыгнуть, чтобы его не располосовало клинком.

— Бой объявляю начавшимся! — прокричал старик под звон железа. — Мать драккаров отныне вам судья!

Седые маги разошлись по площадке и встали друг напротив друга, вытянув руки, развернув ладони и шепча незнакомые мне заклинания. Круг, и без того вибрирующий от магии, заполнился новой силой. Это почувствовала не одна я — артеннатцы рядом со мной почтительно отступили от границы еще на шаг, зашептав молитвы Матери драккаров. Я не была уверена, что странное ощущение, поднявшее все волоски на коже, вызвано незримым присутствием богини. Однако схватка явно привлекла внимание некоего могущественного сверхъестественного существа, кем бы оно ни было.

Мужчины продолжали кружить по площадке, изредка сходясь и тут же отскакивая друг от друга. Хьятви обычно нападал первым, прощупывая защиту брата, тот уходил от ударов. Первые минуты бой не походил на серьезный, впечатление складывалось такое, будто противники разыгрывают привычную сцену, которую воспроизводили уже тысячу раз. Должно быть, им, прекрасно знающим друг друга, наверняка многократно тренировавшимся вместе, было непросто начать настоящую схватку — каждый боялся, что сразу откроет свои слабые места.

Но толпа ждала не просто разрешения спора двух братьев — она жаждала зрелища. Жадные до крови моряки быстро заскучали и стали криками подгонять бойцов. В основном северяне скандировали: «Хьят-ви! Хьят-ви!», но кое-где звучало и имя Ингвара. Приглядевшись к лицам, я узнала тех, кто призадумался после слов Ингвара о ненужных убийствах соплеменников. Наверняка Хьятви набирал команду из своих ярых сторонников, но сколько времени прошло с тех пор, как они отплыли из Артенната? Полгода? Вряд ли меньше. Этого времени достаточно, чтобы соскучиться по дому, подсчитать потери и спросить себя, а стоила ли того чужая семейная свара.

Поддержка Ингвара, которая слышалась в голосах его людей, на короткий момент сбила Хьятви с толку. Он отвлекся, дернул головой, пытаясь высмотреть «предателей», и в этот миг Ингвар сделал выпад. Он попал в цель, но, увы, лезвие лишь скользнуло по металлу доспехов, не причинив брату вреда.

Хьятви ответил молниеносной атакой, но тоже добился немногого — клинок прошел между боком и подмышкой Ингвара. Тот воспользовался этим, попытавшись вырвать оружие из рук противника, однако старший сын конунга держал меч крепко. На секунду бойцы разошлись, обменялись злыми взглядами — и вновь сцепились в яростной схватке.

В толпе раздались восторженные вопли. Больше братья не расходились дальше чем на шаг, ожесточенно лупя друг по другу клинками. Оба дрались так, будто слепота им ничем не мешает. Лязг стоял страшный, хотя большинство ударов все еще не приносили какого-то ощутимого результата — противники предсказывали вражеские действия и легко уходили от действительно смертельных атак. Но чем больше шума — тем восторженнее становились крики зрителей.

Наконец, Хьятви с ревом рубанул по ноге Ингвара. Ремень, удерживающий щиток, лопнул, деталь доспеха съехала в сторону. На разорванной штанине проступила кровь.

Не выдержав ее вида, я отвернулась. Рана не была серьезной, Ингвара лишь оцарапало, но мне вдруг стало невыносимо жарко и душно, и вовсе не потому, что близился полдень, а вокруг тесно стояли вспотевшие мужчины.

Первая пролившаяся кровь принадлежала Ингвару. Я не была суеверной, но черт побери, какое же это дурное предзнаменование!

— Тише, — Баэс положил мне руку на плечо. Второй он все еще держал арбалет, из-за чего артеннатцы держались поодаль и бросали на шпиона хмурые взгляды. А я была так увлечена боем, что даже не заметила, как он подошел. — Ингвар может лучше.

— Ты правда так думаешь или пытаешься меня успокоить?

— Нас обоих, если уж на то пошло, — пробормотал «птичка», чем поверг меня в еще большее уныние. — Этот хитрый ублюдок даже с похмелья может двигаться раза в два быстрее, и он далеко не исчерпал все свои финты. Варианта два: либо он такой медленный, потому что беспробудно пил неделю, а мы оба знаем, что это не так, либо он прикидывается, чтобы вымотать Хьятви, а потом его быстро добить.

Я все же приободрилась.

— С третьей стороны, — продолжал бормотать Баэс, — если они росли вместе, старший брат должен знать все его финты, так? Тогда в чем смысл этого обмана…

Застонав, я повернулась обратно к кругу. Уж лучше самой делать выводы о том, что вижу.