— Конечно насто… — собрался было оскорбиться Ингвар.

— Бутафорский, — перебила я и нервно хохотнула. — Вы что, для настоящего оружия нужно специальное разрешение. А мы просто актеры.

— Вот как, — разочарованно протянула она.

Рекорд по наглости побила девчонка. Эльфом заинтересовалась только она, зато подошла близко-близко, как будто собралась на него забраться верхом, и ткнула наманикюренным ногтем в туманно-серую щеку.

— А что вы в кожу втираете, чтобы цвет был таким натуральным? — хлопнула соплячка наращенными ресницами.

— Он у меня такой от рождения. Это особая болезнь, — брякнул тот. — Передается половым путем и называется…

Но девчонку как ветром сдуло еще при слове «болезнь». Только юбка мелькнула в другом зале.

К сожалению, прочее семейство на реакцию дочери внимания не обратило. Отец понаблюдал за сыновьями, не отлипающими от Ингвара, и тоскливо предложил:

— А можно с вами сфотографироваться на память?

— Чего сделать? — наклонился к моему уху северянин.

— Широко улыбайтесь и смотрите в металлические прямоугольники, которые они держат в руках, — шепнула я.

Это почти сработало. Почти — потому что Хейс пытался позировать перед пудреницей, которую достала мать семейства. Но родители были слишком уставшими, дети — слишком экзальтированными, а старичок увлекся беседой с Тимофеевной, и никто ничего не заподозрил. А если и заподозрил, то, вероятно, списал на придурь чересчур творческих личностей.

Через пять минут я была страшно благодарна Тимофеевне, которая сердито спровадила большую семью в следующий зал, ворча, что мы мешаем другим посетителям. Правда, их не наблюдалось, но главное, что дети от нас отстали и мы смогли перевести дух.

— Твой мир кошмарен, — сердито буркнул Ингвар, поправляя чуть не содранный ребятней дублет. — Как они могли подумать, что мое оружие поддельное? Никто и никогда в Артеннате не стал бы притворяться воином, если не способен ответить за свои слова.

— Мы не в Артеннате, — напомнила я. — И даже не в Ровире. В моем мире уже давно не сражаются мечами и топорами.

— Как же вы воюете? — удивился он.

— Как Дайш, — мрачно ответила я. — Бросаем такие маленькие сосуды — бомбы — на чужой город, они взрываются и всех убивают.

В зале воцарилось молчание.

— Напомни-ка, почему ты так мечтала вернуться в это ужасное место? — переспросил Ингвар.

— Тут развитая медицина, — вздохнула я. — У нас лечат многие болезни, от которых у вас население умирает тысячами каждый год. А еще тут есть такие прекрасные вещи, как туалетная бумага, кофе и интернет. Но в данный момент важно не это, а то, что вон тот охранник уже какое-то время таращится на нас. Сейчас до него дойдет, что за вход мы не платили, поэтому надо быстренько решить, что делать дальше, и делать ноги. Причем тихо, в противном случае он нажмет на кнопку, которая вызывает целый отряд таких, как он, и уже никакие заклинания нам не помогут.

— Поистине страшное место, — согласился с северянином Хейс.

— Хорошо бы поразмыслить над тем, как мы сюда попали, — добавил Ингвар. — Я знаю, как на Оси должен выглядеть символ мира Лии. Мы выбирали другой.

— Варианта два — или у каждого портала свое обозначение, или миры королевы Рины и Лии все же разные. Я склоняюсь к первой версии. Так или иначе, не думаю, что мы сюда попали зря. Надо задержаться.

— Задержаться — здесь? — Ингвар посмотрел на него так, словно у эльфа выросла вторая голова. — Это не мир богов, на него нет смысла тратить время. А этих диких детей ты разве не видел? Я бы лучше с тремя чудовищами подрался.

— Наверное, странно от меня такое услышать, но я тебя поддерживаю, — пробормотала я. — Мы оказались прямо посреди города, в охраняемом музее. Это опасно. Если нас схватят, в Мараис мы уже никогда не вернемся. И без магии в моем мире есть тысяча способов сдержать двух крепких мужчин и одну женщину.

— Но боги откликнулись на зов Дамиана именно здесь! — Хейс повысил голос и, заметив, как охранник повернулся в его сторону, сразу же приглушил тон. — Неспроста же символ этого мира оказался в книгах?

— Что ты заладил: Дамиан да Дамиан, — рассердилась я. — Если знаешь, что в точности надо сделать, то говори, а нет — так не сбивай нас с толку. Я не какой-то там король, меня не воспитывали с детства с осознанием, что у меня в предках целые боги, и с твоим Дамианом я на брудершафт не пила. Откуда мне знать, как он вызывал богов? Может, я на такое вообще не способна. А мы, если выйдем отсюда, не попадем обратно.

Эльф нетерпеливо завертел в пальцах игральные кости, подбросил их и поймал, но, посмотрев на выпавшие числа, только с досадой пробормотал: «Клятый мир без магии!»

Я уперла руки в бока и строго спросила:

— Ну?

— Мы должны попытаться, — продолжил настаивать он. — Выйти отсюда на свободное пространство и запустить вверх настолько сильный магический импульс, насколько возможно. Это подействовало, когда на Алавир напали дьярхи. Должно сработать и сейчас, когда опасность угрожает самим богам.

— Слишком расплывчато, — отвергла я. — Ингвар, ты что думаешь?

Я спрашивала исключительно для проформы. Напарник уже сказал, что оставаться здесь — лишь тратить наш самый драгоценный ресурс. Но он вдруг ответил:

— А у нас когда-то бывали планы получше? Мне этот мир не нравится, но в словах эльфа есть разумное зерно. Надо хотя бы попытаться. Что до возвращения к порталу — вон то окно не выглядит надежным. Я легко его высажу.

— А я вполне успею справиться с парочкой местных стражников, — с восторгом поддержал Хейс, взмахнув кинжалом. — Давненько я не прикладывал никого мордой об стену!

Мне оставалось только тяжело вздохнуть. В авторитарности Дайша, пожалуй, были свои плюсы, в отличие от демократии…

Через полчаса мы сидели на скамеечке в близлежащем парке, в самом малопосещаемом его уголке, и глядели в небо.

— Насколько высоко надо запустить твой импульс? — уточнила я у эльфа.

— Так высоко, как сможешь.

Ответ был ожидаемым. Я вздохнула — тысячный раз за день.

Чем дальше, тем меньше мне нравилась идея Хейса. Когда мы покинули музей, оказалось, что на улице стоит середина осени. После жаркого Мараиса, в котором снег даже зимой был событием века, промозглый холод неприятно хватал за плечи. Мужчины как-то держались, ну а я вытащила из заплечной сумки плащ и по меркам современности стала выглядеть еще более нелепо. Не было ни одного прохожего, который не проводил бы нас взглядом. Некоторые исподтишка снимали нас на смартфоны, в том числе и охранник у входа в парк. Хорошо хоть приставать не стал. Насколько я помнила, здесь всегда тусовалась творческая молодежь, и в его глазах мы, наверное, были просто очередными фриками.

Впрочем, лучше так, чем нас сочли бы сбежавшими из психушки. А вели себя мои спутники, к сожалению, недалеко от этого образа. Через дорогу их пришлось переводить за руки, потому что они не понимали сигналов светофора, Хейс вздрагивал от каждого проехавшего мимо автомобиля, Ингвар надолго завис у стеклянной витрины магазина и круглыми глазами наблюдал за происходящим внутри. Оба сдерживались как могли, но я все равно чувствовала себя так, словно вывела погулять двух австралопитеков, и это ощущение меня угнетало.

Ингвар никогда не видел других миров. Хейс, наоборот, насмотрелся на них столько, что его это травмировало. Глупо требовать от них, чтобы они отнеслись к окружающим их чудесам равнодушно. В конце концов, первое время в Мараисе я выглядела ничуть не лучше их обоих вместе взятых. Один раз, к примеру, оперлась на столб, а оказалось, что это задумавшийся тролль. Уважаемый член магистрата, между прочим…

Вот тут-то Ингвар меня и удивил.

— Пожалуй, твой мир не так уж плох, — сказал он, разглядывая сорванный возле скамейки клевер.

Не знаю, чем его так заинтересовал этот цветок. В Ровире клевера было предостаточно, как и почти любой луговой травы. И уж точно этот экземпляр не был четырехлистным.