Достав из ящика чистый лист и перо с чернилами, Элис замерла, обдумывая слова прощального письма. Что она могла написать Лиону, чтобы смягчить разочарование ее поступком? Пожалуй, таких слов не существовало. Еще с минуту она рассматривала бумагу, прежде чем окончательно увериться — ей нечего сказать. Самое главное уже сказано.

Подумав, Элис отложила перо и потянулась за ножницами. Отделив длинную прядь, она без сомнений остригла красно-оранжевый локон. Он упругой завитушкой упал на девственно-чистый лист и тут же занялся магическим светом, словно тлеющий уголек. Рядом с ним она положила и оба полученных письма, разве что прядь Калисты забрала с собой. Лион поймет, что у нее не было выбора, а подробный план коридоров непременно наведет на мысль, что отступникам следует пересмотреть подход к безопасности.

Не слишком осторожничая — заклятия, что она наложила на Лиона, должно было хватить до самого утра, — Элис заглянула в гардеробную, достала комплект походной одежды похожей на ту, которой она воспользовалась на Королевской охоте, и направилась к ширме.

Переодевшись, подошла к двери, отделяющей ее от Изольды, и прислушалась. То ли полог тишины все еще держался молодцом, то ли швабра, смерившись с поражением, отправилась на боковую. Приоткрыв дверь, Элис шепотом призвала артефакт. Изольда появилась не сразу. Показательно-медленно и недовольно она вплыла в спальню и замерла у кровати, на которой, вырубленный заклинанием, спал Лион.

Элис готовилась к очередной вспышке гнева буйного артефакта, но Изольда и не думала нападать на подопечную. Ее ворсинки словно бы обмякли, а сбившийся набок бант поник. Ведьме вдруг подумалось, что швабра все поняла — то, сколько значил для Элис этот человек, и что она собиралась сделать.

— Пойдем, — прошептала она, протянув руку, и Изольда послушно легла в теплую ладонь.

Она едва заметно дернулась в сторону Лиона, словно звала Элис попрощаться, еще разок коснуться его мягких губ, но ведьма решительно направилась к выходу. Если только она позволит себе эту слабость, велика вероятность, что она вообще не найдет в себе силы уйти. Теперь, когда наконец заполучила того, о ком прежде и мечтать не смела.

«Я не могу бросить Калисту!» — напомнила себе Элис и, не оборачиваясь, выскользнула в темноту холодного коридора.

Она совершенно не чувствовала той уверенности, с которой двигалась к указанной на заученном плане лестнице, запрещая себе даже мысленно возвращаться к тому, кого она оставила в комнате.

Раньше ей казалось — можно довольствоваться малым. Думала, вырвать кусочек любви достаточно, чтобы до конца дней лелеять теплые воспоминания, не мечтая о большем. На деле оказалось совсем иначе. Единожды распробовав вкус счастья, уже не можешь и не хочешь от него отказываться. Хочешь забрать его без остатка, до последней крошки, завладеть желаемым всецело, без всяких «если».

— Ты стала жадной, — прошептала ведьма и невесело усмехнулась.

Забытая привычка разговаривать с собой вслух вдруг напомнила о себе, заодно воскресив в памяти последний год пребывания в Башне, когда она тихо сходила с ума, мечтая вырваться хоть куда-то, не видя даже намека на просвет впереди.

И все-таки просвет случился. Не просто просвет — целая жизнь, яркая, искрящаяся разноцветными пузырьками эмоций, затягивающая глубиной прежде неведомых чувств, полная ярких красок и удивительных людей. А она по доброй воле отказывается от всего.

— Пустая, недалекая девчонка! — донесся до Элис мужской голос. Она прижалась к стене и замерла, прислушиваясь. Кто-то говорил за стеной, в просторном центральном зале, возле статуи богини. Загляни Элис в широкую арку в метре от нее — и могла бы разглядеть говоривших. — Только появилась — и сразу мужчину себе выбирать! Даже не попыталась понять…

— Не горячись, возможно, так даже лучше, — другой голос Элис тут же узнала — Шакир, почтенный меценат Ордена Отступниц.

— Лучше, что Верховная Ведьма — распущенная вертихвостка, которая может сбежать с совета, завидев красивого мужчину?! Да она же…

— Неопытна, молода и темпераментна, — закончил Шакир.

Элис зажмурилась от стыда. Ей жуть, как не хотелось слышать, что о ней думают отступники, потому как их глазами все произошедшее действительно выглядело не лучшим образом. Как же она умудрилась всего за несколько дней уронить свою репутацию ниже некуда да еще и носочком к земле ее примазать?

— Ее происхождение не дает ей право… — снова начал незнакомый голос, но Шакир вновь не дал договорить.

— Она не станет оспаривать наши решения, не воспользуется правом вето, как это делает Феникс. Думаю, было бы даже лучше, если бы бывшая Верховная Ведьма не вернулась из своего опасного путешествия…

Наступившая тишина показалась Элис оглушительно-громкой и давящей. Они теперь задумали заговор против ее матери? Просто, чтобы удобнее с Орденом управляться? Она ведь не хотела никому навредить! Старалась не нарушать установленные в Ордене правила — и все. Оказалось, бездействие тоже может принести большие проблемы.

— Если смотреть на ситуацию под этим углом, — задумчиво проговорил второй отступник, — то, пожалуй, вы правы. Девчонка станет лучшей заменой своей матери. Проще время от времени подкладывать ей красивых мужчин, которые ей так нравятся, чем трястись от одного взгляда ее матери.

— Подготовь все. Скоро мы официально провозгласим новую Верховную Ведьму. Ее предшественница не должна помешать.

— Я все устрою, — отозвался собеседник Шакира.

Элис обхватила себя руками, ежась от внутреннего холода. Вот так просто? Они уговорились избавиться от ее матери без всяких сомнений и долгих обсуждений? Что же это за союз такой, где ведьм почитают лишь с виду, а за их спинами хладнокровно решают, кому жить, а кому пора на покой?

— Подло, правда?

Элис едва не вскрикнула от испуга. Девушка, что шепотом заговорила с ней, подкралась совершенно беззвучно и теперь замерла, приставив к губам указательный палец, давая знак не шуметь.

— Иди за мной, — одними губами проговорила незнакомка и, схватив Элис за руку, уверенно направилась к нужной лестнице.

Неужели эта светловолосая девушка, на вид не старше самой Элис, и есть предатель, затесавшийся в ряды отступников? Хотя если учесть нечаянно подслушанный разговор, становилось непонятным, кто тут предатель, а кто — пострадавший. Элис предпочитала не верить никому, поэтому на всякий случай перехватила Изольду удобнее, чтобы при необходимости не оказаться безоружной.

Едва их укрыла тень лестничного пролета, Элис вырвала руку и остановилась. Девушка нетерпеливо обернулась, недовольно нахмурив брови. Красивая. Даже в темноте ее ярко-голубые глаза сияли драгоценными сапфирами. Такие глаза бывают лишь у ведьм.

— Ты одна из нас, так почему?.. — не удержалась Элис.

— Почему предпочла чокнутым стариканам господина Азефа? — склонила голову девушка. От одного упоминания имени Главы Башни по спине Элис пробежал холодок. — По-моему, ты только что сама все слышала. Орден использует нас. Мы для них — всего лишь источник неисчерпаемой силы, дарующей власть, о которой они и не мечтали. Однако стоит кому-то озаботиться чем-то более насущным, чем устройство собственного счастья — и свобода заканчивается. Взгляни хотя бы на свою мать — столько сил потрачено на борьбу и отстаивание всеобщих интересов, а ее списали, словно порченый товар, стоило появиться кому-то более удобному. Мерзко же.

— Но ведь Башня тоже использует ведьм! Нам всю жизнь врут о нашем появлении, превращают в рабынь. Это ведь еще хуже!

— Одно зло, другое — зло, — вздохнула белокурая ведьма. — Только вот ты не знаешь, как многое поменялось в Башне, когда господин Азеф возвысился. Как ни крути, а у него с нами гораздо больше общего, чем ты думаешь. Ты знала, что его отец — предыдущий Глава Башни? Может, догадаешься, кто мать? Одна из нас, представляешь? Ведьма! Вот это фокус, правда?

Элис не могла поверить услышанному. Азеф — внебрачный сын предыдущего Главы и ведьмы. Уму непостижимо! Однако этот факт делал его еще более пугающим в глазах Элис. Только вот новая знакомая, кажется, ее опасений не разделяла. Напротив, когда она говорила о новом Главе, голос становился мягче, а на губах появлялась теплая улыбка. Словно бы она искренне им восхищалась…