— Манеры, господа! — покачал головой Фернандо. — Мы здесь для того, чтобы насладиться танцем! Станьте уже, пожалуйста, в позицию для вальса!

— У меня отобрали даму! — пожаловался Зэн. — А я уже настроился танцевать!

— Я не стану с вами танцевать, — заметила Элис и, повернувшись к Лиону, раскинула локти по сторонам, позволяя ему ловко подхватить ее в нужное положение.

— Ужасная несправедливость! — крикнул ей в спину Зэн и, добавил в сторону: — Как думаешь, Ким, может, вызвать его на поединок чести?

— Идиот, — тихо ругнулся тот.

— Я выберу меч, — не удостоив противника взглядом, заметил Лион.

— Как предсказуемо, — притворно вздохнул Зэн.

— А ну всем молчать!!! — воскликнул господин Фернандо и Элис, вздрогнув, обернулась. Черные глаза учителя сверкали праведным гневом. — Вы! — он тыкнул пальцем в сторону парочки, — готовьтесь к осеннему вальсу, раз уж в вас слишком много энергии, а что касается вас, — теперь его гневный взор был обращен к Зэну, — если уж без танца никак нельзя, можете встать в пару со мной!

— Ой, нет, благодарю, уже расхотелось! — вскинув руки, Зэн отступил к стене, где, посмеиваясь, стоял Кимото.

— Вот и чудно! — хлопнул в ладоши учитель танцев. — Теперь, пожалуй, можно начинать.

Он подошел к подоконнику, где сиял мерцающими голубыми огнями магический кристалл на серебристой подставке, и дважды постучал по артефакту. Зал тут же наполнился мягкими переливами торопливого вальса, по темпу раза в два превосходящего обычный.

— Я хотел, чтобы твой первый танец принадлежал мне, — шепнул Лион на ухо Элис.

Она улыбнулась, робко заглядывая в его голубые глаза. Сейчас она чувствовала себя вдвойне счастливой — мало того, что она будет танцевать, словно знатная дама, так еще и с тем, от одного взгляда которого сердце то замирает, то пускается вскачь.

— Рада подарить его вам, господин, — ответила Элис, и Лион как бы невзначай придвинул ее еще немного ближе к себе. Теперь она ощущала его дыхание на своем виске.

Фернандо дважды хлопнул в ладоши, давая знак начинать, и Лион шагнул вперед, увлекая Элис за собой. Она чувствовала себя легкой и невесомой, словно перышко, кружась по залу. Лион вел уверенно, не сводя с нее жадного взгляда, словно желал запомнить каждый миг, каждое движение. И Элис почудилось, что в глубине его глаз она рассмотрела тревогу и… грусть?

— Что случилось? — спросила она в перерыве между вдохом и выдохом.

— Я не смогу сопровождать тебя на балу, — проговорил он. — Тебе придется пойти с этим проходимцем.

— Что? Нет, пожалуйста! Только не с ним! — воскликнула Элис. Разволновавшись, она сбилась с ритма и наступила Лиону на ногу.

— Я буду рядом, — пообещал тот, помогая вернуть правильную последовательность движений. — И никогда от тебя не откажусь.

Элис коротко кивнула и запретила себе думать о будущем, наслаждаясь настоящим. Прямо здесь и сейчас Лион бережно притягивал ее к себе, кружа в танце, и не было на свете ни человека, ни ведьмы, счастливее ее.

Целую неделю Элис была вынуждена терпеть дурацкие шуточки наглеца Зэна, ставшего ее постоянным партнером на уроках танцев. Лион больше ни разу не появился на занятиях, и Элис подозревала, что он вовсе покидал поместье. Иногда сквозь сон ей чудились его бесшумные шаги, но легкий поцелуй любимых губ никогда не вырывал из забытья, оседая на задворках сознания приятным послевкусием счастья.

Господин Фернандо не скупился на комплименты в адрес Элис, и не скрывал раздражения, когда Зэн начинал, дурачась, срывать репетицию. Хвостатый пройдоха был совершенно невыносим, и Элис стоило огромных усилий ненароком не выпустить магию. Иногда ей даже казалось, что Зэн изводит ее специально, чтобы прощупать грань, за которую переходить не следует. Пока ей удавалось сдерживаться.

В конце недели совершенно внезапно их репетицию решил посетить сам герцог Теодор.

— Иди сюда, моя Бэлиссимка! — копируя интонацию учителя, проговорил Зэн, за что был награжден раздраженным взглядом ведьмы — Элис жуть как не нравилось дурацкое прозвище, которое тот для нее сочинил.

Однако несмотря на свою вредность, хвостатый отступник станцевал идеально, не перепутав ни одного поворота. Почти так же хорошо, как Лион. Герцог ничего не сказал, но Элис понадеялась, что он все-таки остался доволен проделанной работой.

Госпожа Жозефина прислала письмо, в котором сообщила, что вынуждена задержаться у подруги дольше, чем планировалось. Герцог вовсе не выглядел расстроенным по этому поводу — наоборот, казалось, он вздохнул с облегчением, перепоручив уроки этикета юной учительнице истории, мисс Марте, и та подошла к подготовке воспитанницы с присущей ей ответственностью.

Теперь свободное от танцев время Элис либо тренировалась правильно ходить и поворачиваться к собеседнику под нужным углом, либо просиживала над книжками, изучая тонкости ведения светской беседы.

«Леди ведьма» — так, шутя, называл ее грозный Кимото, однако на его беззлобные поддразнивания Элис и не думала обижаться: слишком теплой получалась улыбка, когда он с ней заговаривал. Этот крепкий мужчина буквально окружил ее своей незримой заботой, то и дело заступаясь, когда шутки Зэна становились слишком уж неприличными.

За неделю до предстоящего бала ее посетили портнихи. Они так усердно снимали с нее мерки, заставляя поворачиваться то так, то этак, что под конец их визита у Элис затекли руки. Взамен ей пообещали самое потрясающее платье, заверив, что она затмит всех присутствующих своей красотой.

— Мне больше подойдет что-то простое, — заметила Элис, вызвав понимающее хихиканье среди женщин.

Наверняка портнихи решили, что причина излишней скромности — ее происхождение, ведь слухи о воспитаннице герцогини, прибывшей из пригорода, уже облетели все королевство.

— Поверьте, госпожа, первое впечатление, которое вы произведете при дворе — самое важное, — заметила главная из них. — Поэтому будет лучше, если вам не придется переживать за наряд, а уж об этом мы позаботимся.

Элис оставалось лишь смириться, отметив про себя, что ей вряд ли стоит волноваться о впечатлении, ведь дальше одного бала дело не зайдет. Она вообще слабо представляла, как будет складываться ее жизнь «после». Жуть как не хотелось возвращаться в Башню, где все вдруг оказалось совсем не таким, каким она знала.

Пожалуй, она могла бы попросить Лиона помочь ей сбежать. Сердце подсказывало — он не бросит и сделает все, чтобы ей не грозила опасность. С ее знаниями и умениями, Элис смогла бы зарабатывать себе на хлеб собственным трудом и вряд ли в чем-то нуждалась бы.

Кроме того теперь она наверняка знала, что у нее есть мама, которая не отказалась от дочери и все эти годы мечтала вызволить ее из Башни. Глядя на отношение к ней Кимото и даже вредного Зэна, Элис понимала — согласись она пойти с ними, и жизнь заиграет новыми красками. Судя по тому, что она сумела выяснить из разговоров, ее мама в Ордене Отступниц была не последним человеком, а значит, и ее, Элис, никто не посмеет обидеть.

Однако глубоко внутри она осознавала — ей придется вернуться. Вернуться, чтобы помочь Калисте и другим ведьмам, которые остались за стеной, в неведении, в опасности…

Каждую ночь, засыпая, она представляла, как могла сложиться их жизнь, не будь они привязаны к Башне, и каждое утро она просыпалась с улыбкой и верой в то, что однажды все изменится и ведьмы обретут свободу, найдут свое место в мире людей и будут счастливы.

…Последняя неделя перед балом пролетела незаметно. Постоянные зубрежки и танцевальные марафоны окончательно вымотали Элис. Она жутко нервничала, боясь опозорить семью герцога, однако кроме нее это, казалось, никого не волновало. Герцог Теодор круглыми сутками сидел в своем кабинете, время от времени принимая у себя незнакомцев, а Лион так и не появлялся, что еще больше огорчало Элис.

Когда-то, когда она, сидя в одиночной комнате, лишь украдкой мечтала узнать, что такое настоящая любовь, ей казалось, что в этом прекрасном чувстве заключены все на свете радости мира. Она и подумать не могла, что у любви есть и другая менее радужная сторона — тревога о том, кого любишь, ноющая тоска, от которой буквально сжимается все внутри, когда объект твоего обожания находится далеко, ревность…