— И всё равно! О жене бывшей полчаса разглагольствовал, а про меня два слова сказал! — Нина вытащила свои ладони из-под его и скрестила руки на груди.

— Потому что эти два слова значат гораздо больше, чем получасовое разглагольствование. Потому что те три месяца, которые я тебя знаю, начисто переписали то, в чём последние двадцать лет жил.

— И любишь меня? — Ехидно уточнила она и обернулась, поглядывая искоса.

— Люблю. — Покорно согласился Дементьев, зная, что расстраивать Нину нельзя.

— А за что меня можно любить? Я тощая… и длинная… и ноги у меня… не самые ровные…

— Вот об этом, глядя на тебя, я точно не думаю. — Пробормотал он, зависнув в своих мыслях. Улыбался отстранённо. — Просто хорошо. Рядом с тобой я вдруг понял, что может быть хорошо. — Прошептал. — Даже когда вокруг нет ни одного настоящего человека.

— И мир загорается яркими красками? — Спросила Нина и сжалась, будто это важно.

— И мир загорается яркими красками… — Улыбнулся Дементьев, прижимаясь к её гладкой щеке. И, как и сказал, было хорошо. Потому что с ней.

Всего один вопрос беспокоил, который нужно было решить.

— Я так и не понял, причём во всей этой истории Александр Ланг?

— Ни при чём.

— Это как?

— Он просто друг…

— В одном из телефонных разговоров он обещал на тебе жениться, если этого не сделаю я.

— Наверно, так бы и поступил, если бы не был женат.

— Вот как?

— Именно так…

— Не могу сказать, что ты меня успокоила, Нина.

— Не могу сказать, что мне это интересно, Дементьев.

Он усмехнулся, обнимая Нину, и не двинулся с места, когда дверь в комнату скрипнула.

— Нинуль, я за Сашкой.

Услышав имя, к которому за эту ночь успел привыкнуть, с которым сроднился, Дементьев не смог сдержать сильных и быстрых ударов сердца. Нина погладила его по ладоням.

— Даниил Алексеевич сам. — Осторожно пояснила она и вывернулась из его объятий. — Должны же они когда-нибудь познакомиться. — Улыбнулась Нина матери и подтолкнула Дементьева к выходу.

Уже во дворе тихо поясняла:

— Ты только не бойся его. Сашка шустрый. И он знает, что ты его отец. И знает, что я за тобой поехала, потому что ты никак не мог приехать сам. А, вообще, Сашка тебе обо всём расскажет. — Закончила она короткую вступительную речь и свернула в проулок, за которым можно было увидеть ярко раскрашенную детскую площадку, маленькие беседки, как укрытие от дождя, кучу снующей туда-сюда детворы.

«Своего» Дементьев узнал как-то сразу. Со спины. Просто увидел и понял, что сын. Не обратил внимания, что Нина осталась в стороне. Не замечал, что вокруг есть ещё люди. И не мог объяснить то, что чувствует. Наверно, это было похоже на новый мир. Яркий и светлый. Мир, который переполняет тебя чистотой и любовью. И ещё уйма глупых, на первый взгляд, мыслей ворвались в голову. А если по существу, то дыхание перехватило и сердце стучало так, будто рискует выскочить из груди. Руки задрожали, и охватывающая всё тело слабость накатила с невероятной силой.

— Папа? — Услышал он удивлённый тонкий голос. — А мама сказала, что ты приедешь завтра. — Непонимающий взгляд, который превратился в два огромных солнца. И улыбка, такая же солнечная. — Я так по тебе скучал. — Услышал Дементьев, не сразу сообразив, что дышать тяжело оттого, как малюсенькие ручки сжимают его шею. — Обещай, что ты всегда-всегда теперь со мной будешь! — Захват стал сильнее. — Почему ты молчишь?! Обещай!

— Обещаю…

Дементьев не понял, почему ручки соскользнули с мощной шеи.

— Ты как-то неправильно обещаешь. Не по-мужски. — Прищурился мальчик.

— Обещаю! — Рыкнул Дементьев и сам к себе сына притянул, не понимая, как без всего этого мог жить раньше.

— Не так сильно… — Простонал ребёнок, упираясь. — На нас мама смотрит. — Тут же пояснил шёпотом. — А мама говорит, что мужчины не целуются и не обнимаются. Мужчины пожимают друг другу руки.

Нина ничего не сказала. Молчал и Сашка. Дементьев, вообще, едва мог сейчас что-то сказать. Только сына за руку держал так, чтобы никогда больше не смог потерять. И сын его держал.

Вместе они поужинали, потом запускали паровоз, играли в мяч. Сашка притащил из кладовки воздушного змея и сказал, что они непременно должны запустить его именно сегодня. Когда окончательно стемнело, пришло время шашек, с которыми малыш тоже ловко справлялся. Дементьев на сына не мог насмотреться, а тот хмурил лоб и просил его не смущать.

— Я сейчас помоюсь, а ты никуда не уходи. — Дал малыш наказ, отправляясь с бабушкой в ванную. — А, может, меня папа помоет? — Внёс он дельное предложение, стоя у самой двери и от бабушки отошёл на три шага.

Дементьев только ухмыльнулся его хитрости. Ничего не сказал. Да и Нина смотрела вопросительно, видимо, едва сдерживала в себе вопрос вроде: «Ну? Как? Как тебе роль отца?». Комментировать Дементьеву не хотелось точно. Но уже наверняка он мог охарактеризовать то, что чувствует. И если с Ниной было «хорошо», то с ней и сыном «замечательно».

Потом наступила ночь. Дементьев курил на крыльце и не сразу понял, что это Сашка присел рядом. Он провёл широкой ладонью по его волосам, взъерошивая их, и улыбнулся.

— Я так понимаю, бабушку ты спать уложил?

— Она сама уснула. — Тихо пояснил сын. — Папа, ты только не кури. — Малыш потянул за руку, в которой Дементьев сжимал сигарету. — Мама не любит, когда кто-то курит. А вдруг она тебя выгонит?! — Предположил мальчик и сам своему предположению ужаснулся. — Я не хочу, чтобы выгоняла. С тобой хорошо. Пап, а ты, правда, никогда от нас не уйдёшь?

— Правда… Да мне и идти-то некуда. Всё здесь и все здесь. — Прошептал Дементьев, прижимая сына к себе.

— И даже если я сейчас усну, ты тоже не уйдёшь?

— Да. И когда проснёшься, буду рядом.

— А почему ты так долго не приезжал?

— Заблудился, сын.

— В лесу заблудился?

— Хуже, Сашка. В себе.

— А разве такое бывает?

— Я тоже думал, что не бывает…

— Я тебя люблю. — Шепнул малыш, соскальзывая со скамьи.

— Дойдёшь сам?

— Да. — Ещё тише прошептал Сашка и, как любил делать сам Дементьев, обернулся у двери. — Пап, а ты купишь мне собаку? — Серьёзно глянул он и собирался было спрятать ладони в карманах летних брюк, потом только осознал, что сбежал из постели, забывая одеться, руки спрятал за спину.

— Куплю.

— Даже если мама против?

— А мама, конечно же, против. — Догадался Дементьев и кивнул головой, добавляя словам основательности.

— Мама сказала, что не будет за ней смотреть, а это почти одно и то же. — Пожаловался Сашка, тяжело вздыхая.

— А я всё равно куплю. — Улыбнулся Дементьев и наблюдал за тем, как Сашка скрылся в темноте коридора. — Я всегда мечтал именно о таком папе, как ты. — Послышалось из той темноты, а потом резкий шум: Сашка по высокой деревянной лестнице побежал в свою комнату, пока никто не догадался, что это он сказал.

Дементьев вернулся в ту комнату, где последний раз видел Нину. Весь вечер она молчала и сейчас проводила его странным взглядом. Непривычное желание пройти незамеченным разбилось об этот самый взгляд. Нужно было что-то сказать. Что-то «громкое», значимое, важное. Такое, от чего мутит задолго до того, как слова произнесены.

Дементьев глубоко вздохнул и подошёл к Нине. Присел рядом, прижался губами к её щеке.

— Спасибо за то, что ты ворвалась в мою жизнь. — Прошептал он, рукой при этом поглаживал волосы на её затылке. Только непонятно, кого успокаивал, потому что Нина расслабляться не спешила. Она оттолкнула его руку и недовольный взгляд увела в сторону.

— Дементьев, ты не на деловых переговорах. Не нужно врать. Не нужно врать всегда. Не нужно врать убедительно. И, уж точно, не нужно произносить слова, которые не отражают действительности. Нечего сказать — просто промолчи.

Она подскочила с места, но не ушла: хотела продолжения. Выяснить отношения здесь и сейчас. Дементьев пожал плечами, облизал губы и на неё посмотрел с полуулыбкой.