— А Дементьев?! — Воскликнула я, понимая, что в сплетню влилась идеально, хотя прежде таких людей осуждала. Оказалось, что достаточно правильного выбора темы и вот! Ты уже в липких и холодных руках слухов.

— А что Дементьев? — Плечами она пожала вполне себе безразлично. — Он за порог, любовник тут как тут.

— А вы уверены, что любовник?

— Милочка, вы бы видели, какая энергетика, какие искры между ними проскакивали! Конечно, там что-то, да было. И что-то очень личное. — Прошептала она, скромно потупив взор. — Я бы даже сказала, интимное. Я так поняла, это и был… отец… ребёнка. — Со сдавленным восторгом выдала она информацию, которую считала секретной. — Тот, который третий, а Дементьева она просто умело использовала.

На этом самоуверенном заявлении я, понятное дело, споткнулась. Использовать Дементьева очень сложно. Хотя… если учесть тот фанатизм, которым пропитаны воспоминания о бывшей жене… Очень даже может быть.

— Обхаживали они её, конечно, оба. Только вот Даниил Алексеевич всё больше хмурился, а тот сиял. Честно сказать, с таким я бы и сама согрешила! Хотя она по мне, не больше чем дорогая шлюха. Ничего, что я так резко? — Анна Филипповна приподняла брови, снова обращаясь к моим глазам, а мне вдруг подумалось, что услышь подобное Дементьев, без скандала бы не обошлось.

От прямого вопроса я уклончиво отказалась.

— Время шло, а напряжение росло, Ниночка. Пока в один прекрасный день она не исчезла.

— Совсем?

Как-то слишком сухо уточнила я, даже сама это прочувствовала. Видимо, информации для размышления оказалось слишком много.

— Ну, больше недели её не было точно. Потом вернулась. Уже не беременная, — пауза заставила меня остановиться, — но и без ребёнка. — С тоном заправского шпиона заявила Анна Филипповна, и я открыла рот. — Её любовник с того момента так и не появился. Не появился и муж. А Даниил Алексеевич перестал выходить из дома вовсе.

Наверно, не будь сейчас рядом Анны Филипповны, меня пробил бы холодный пот, так страшно стало. Я даже дыхание задержала, не имея сил вздохнуть.

— Ходили слухи, что было в его доме несколько женских истерик, но я лично этого не видела. От себя могу добавить, что женщина эта выглядела уже не так, как прежде. Знаете, подобным образом выглядят жертвы домашнего насилия. Одежда, не открывающая ни единого участка тела, лицо бледное, мешки и тёмные круги под глазами. Я подозреваю, что Даниил Алексеевич её избивал, а ребёнка отцу отдал, чтобы не мешал им ни тот, ни другой. Себе только жену оставил. Правда, вскоре и она сбежала.

— Так уж и сбежала? — Возмутилась я, вступившись за Дементьева, но Анна Филипповна не оценила. Она отпустила мой локоть и отступилась на шаг.

— Я всегда знаю, что говорю, Ниночка. Поэтому даю совет, несмотря на то, что вы его так и не попросили. — Прозвучало как укор. — Держитесь от него подальше. Не так он прост, как кажется. Всего доброго! — Хмыкнула женщина и обошла меня стороной, будто это я навязалась.

— До свидания. — Пробормотала вслед, но впечатление постепенно начало отступать.

Отложив все дела, я вернулась домой и принялась судорожно прикидывать, чему из слов сплетницы-соседки верить можно. Получалось, что верила практически всему сказанному, ну, если только за исключением рукоприкладства Дементьева и образа жертвы Оксаны. Чего только стоят их воркования по телефону? Её искренний смех, его тёплая улыбка. Да и, вообще, на самом деле о другом думала: о ребёнке. А что, если ребёнок действительно был от Дементьева и с ним просто что-то случилось?.. Вполне возможно. Особенно если вспомнить, как он отреагировал на моё замечание там, в лесу. Да, он не раскричался, не рассвирепел, но то тихое бешенство, которое прослеживалось в тихом голосе, перепутать с чем-то иным не представлялось возможным. Это была рана. Именно рана. И боль в его глазах была. А, может, это сейчас, подстраивая факты под известные мне обстоятельства, всё в таком свете кажется? Тоже вполне вероятно.

А если она не сбежала, как утверждала Анна Филипповна, а бросила его? Дементьев до сих пор любит Оксану. Или любит воспоминания о ней… Это тоже много значит. Воспоминания победить намного сложнее, чем реального человека, на хорошую долю состоящего из ошибок, противоречий и несоответствий.

За такими невесёлыми мыслями я занялась обедом. Дементьев последние две недели до неприличия пунктуален. Мясо. Он любит мясо. Кровожадный и беспощадный! Меня так не любит. Меня он испытывает на прочность и с удовольствием любуется на бурную реакцию.

Звонок в дверь застал врасплох. За полгода жизни в элитном доме я уже привыкла к предупреждающему и уточняющему звонку охраны. Не к добру припомнилась встреча с Анной Филипповной. Мелькнула мысль, что она решила что-нибудь к своему красочному рассказу добавить, да и меня, заодно, застать врасплох.

Отряхнув ладони от ароматных специй, я направилась к двери и отступилась в прихожую, когда узнала гостью. В первый момент слов не нашлось. Ни нужных, ни ненужных. Просто немой ступор: это была Оксана.

Наверно, я бы узнала её даже не глядя на фотографии в кабинете. Не знаю, не могу объяснить, почему так решила. Вот, Дементьева, и всё! Это не фамилия, это не имя — это образ. Это темп жизни. Это как клеймо!

Она тоже растерялась, но собралась гораздо раньше, потому, пока я нагло её рассматривала, мягко улыбалась. Она, вообще, была какой-то нереальной, что ли… И глаза… Действительно голубые, как небо. А мои другие… И тепло… Необъяснимое тепло, уют, буквально струился из всего образа. Дементьева можно было понять. Такую женщину можно ждать всю жизнь. Без зависти скажу, без заискивания. Вот сейчас… если не рассматривать Оксану, как соперницу… его можно было понять! Мягкая, нежная, такая вся из себя правильная… Своим образом она начисто стирала из памяти все незаслуженные обвинения и россказни. Светлая и невероятно обаятельная, она буквально заставила меня отступить ещё на шаг и улыбнуться в ответ. Правда, улыбка получилась невесёлой, я это чувствовала.

— Извините. — Перемялась Оксана с ноги на ногу и потеребила ручку миниатюрной сумочки.

А я была уверена, что это не её слова. Просто она очень умная женщина и всё поняла прежде, чем я это озвучила. Решительно вздохнув, она переступила порог и протянула руку для дружеского рукопожатия.

— Оксана. — Широко улыбнулась она, но я заметила, как сжалась от неловкости, потому ответила сразу же, не заставляя смущение расти.

— Очень приятно. Нина. — Кивнула я и поджала губы.

— Я ведь правильно поняла и вы… вы здесь живёте?

Молчание затянулось, я вынуждена была продолжить.

— Оксана… Давай на «ты», так удобнее. — Предложила я и, не дожидаясь согласия, перешла в наступление. — Оксана, я понимаю, что у вас с Дементьевым много общего, тем более общее прошлое, а это, порой, значит куда больше настоящего. С ним говорить бесполезно, потому скажу тебе: теперь ты лишняя. — Я посмотрела в её глаза и увидела в них неимоверную глубину, понимание, чувство вины…

— Я понимаю…

— В его настоящем ты лишняя. — Решила пояснить я и глубже вздохнула, собираясь с мыслями. — Ему нужно научиться жить без тебя. Неважно, со мной или с кем другим, но без тебя — это точно. Потому что воспоминания продолжают тянуть назад, в то время как пора строить новую жизнь с другой женщиной. Не знаю, что вас связывает и никогда бы не решилась такое сказать просто так, но я вижу, что ему тяжело. Ты всё понимаешь, возможно, даже можешь это представить, потому что знаешь Дементьева давно и… Ведь давно, я ничего не путаю? — Я словно у самой себя спросила и закрыла ладонями лицо, пытаясь стряхнуть наваждение. — Наверняка самой себе говоришь, что не можешь его бросить вот так… — Вжала голову в плечи, не зная, как выразиться, а Оксана, легко так… голову набок склонила и посмотрела на меня внимательно.

— Я так понимаю, что уже не «вот так». — Добавила она, точно зная, что я пойму и рассмеялась. — Ты очень умная женщина, Нина, если смогла в двух словах описать то, что действительно происходит между нами. И я всё же извиняюсь, что нагрянула… без предупреждения. Просто не знала… — Тут она запнулась, боясь меня обидеть. — Данила не говорил… — И снова замолчала, перебирая слова в своей голове, желая выбрать наиболее правильные.