Я часто вижу один и тот же сон. В этом сне я падаю сквозь тьму. Я пытаюсь сопротивляться, взлететь при помощи своих сил, но всё тщетно. Вся мощь вилтрумитского тела и способность к полёту оказываются абсолютно бесполезны перед силой этого места. Очевидно, что это не обычный гравитационный колодец — как минимум потому, что эта планета недостаточно массивна, чтобы создать настолько сильное искажение пространства, — есть какая-то другая сила, ведущая меня сквозь тьму, вниз, туда, где ждёт оно.

Сперва оно появляется как едва заметный отблеск — вполне такой библейский свет в конце тоннеля, — затем, по мере моего падения, начинают вырисовываться контуры этого существа. Оно, чем бы это ни было на самом деле, предстает передо мной похожим на громадное — впрочем, я видал и побольше — древо, сотканное из бесчисленного множества переплетённых пучков света. Божественная сырная косичка? Впрочем, то, что вижу я, вовсе не обязательно отображает действительность. Я не настолько глуп и самовлюблён, чтобы считать своё видение реальности объективным. Я вижу лишь то, что способны уловить мои органы зрения, а осознаю и визуализирую в уме и того меньше — малую часть от увиденного, только то, что способен воспринять мой мозг.

Оно разговаривает со мной.

Оно испытывает меня, посылая в прошлое, чтобы посмотреть, как я буду действовать, смогу ли восстановить баланс.

И оно разочарованно мной. И не нужно быть гением, чтобы понять, что разочаровывать существо, перед которым могущественный вилтрумит не более чем песчинка — не самая удачная затея.

К тому же, это не первая встреча этого существа с Марком Грейсоном.

Сейчас оно снова отмахнётся от меня и вернёт туда, откуда взяло, в моё время и мою реальность, как это было бесчисленное количество раз до, и будет бесчисленное количество раз после… или нет.

Что-то изменилось в его планах.

Оно больше не намеренно искать достойного меня… или точнее, не только меня…

Кажется, в этот раз я всё-таки не вернусь в своё время…

На этом моменте я всегда просыпаюсь с пониманием, что это был не просто сон, и что во сне был не я.

Ну, точнее, я, но не весь я. Тогда меня нынешнего ещё не существовало. И это не шутка, на тему того, что я сейчас, уже не тот, что был секунду назад и не тот, что буду ещё через секунду. Нет, я не завтрашний Гомер, разгребающий проблемы, созданные слабоумием вчерашнего, я буквально другой Марк Грейсон — я родился в тот момент, когда разочарованная в той части меня, что носила раньше это имя, хрень решила, что этому парню определённо нужна лоботомия, с удалением части мозга и последующей заменой её на донорскую.

Нет, всё обошлось без хирургических молоточков и пил — я надеюсь — но это довольно точная аналогия. Ибо часть Марка Грейсона, а именно воспоминания о том, как он дошёл до жизни такой после того, как батя сошёл с планеты, были утрачены напрочь, зато их место заняло кое-что другое. Ещё один я, с ещё одним набором воспоминаний.

С одной стороны, куда более обыденных, а с другой куда более разумных.

Этот я тоже был уроженцем Земли, но другой — возможно из параллельной вселенной, но скорее и вовсе из другой реальности, где не было ничего, что принято называть сверхъестественным. О таком явлении, как супергерои там знали только в качестве историй в жанре ненаучной фантастики: комиксы, мультики, фильмы и сериалы, иногда даже книги. Но при этом судьба планеты, несмотря на отсутствие супергероев, монстров и пришельцев была крайне схожей. Те же материки, климат, флора и фауна, и даже геополитические структуры — практически всё было аналогичным.

Тот я был мало чем похож на Марка Грейсона, ну разве что встретил конец своего самостоятельного существования также в космосе. Наверное, нужно объяснить, как я туда попал…

Начнём с того, что родом я был из совсем другой страны, жителей которой на моей нынешней родине, благодаря неуёмной пропаганде в кино и прочей масскультуре, до сих пор считают чем-то вроде диких, бородатых, вечно пьяных и мечтающих поработить весь мир медвежьих наездников. И это кстати не настолько шутка насколько можно было бы подумать. Только на этой неделе в новостях пять раз прозвучало словосочетание «русский след». Такое всегда начинается, когда к власти приходят демократы. Республиканцы, впрочем, мало чем отличаются в этом плане, просто у них другая шарманка и след китайский. Как можно было догадаться этот я был родом из России, точнее ещё из СССР — хотя застать реалии этого государства в сознательном возрасте я не успел, оно развалилось вскоре после моего рождения.

В отличие от Марка я в детстве читал не комиксы про Учёную Собаку, а энциклопедии, в основном по биологии — большая советская биологическая энциклопедия была моей любимой детской книжкой, которую я прочитал в буквальном смысле «от корки до корки», ещё до того, как мои сверстники впервые сказали слово «хуй». Но не чурался я и других наук. От палеонтологии, до астрономии — всё было мне интересно. Хотя динозавры, конечно, были бесспорными фаворитами. В общем я был весьма усидчивым и любознательным ребёнком, а мои родственники всегда знали, что подарить мне на день рожденья — новую энциклопедию!

Потом была школа, и там я понемногу начал меняться. Агрессивное, быдловатое окружение понемногу вытесняло из слишком доброго и слишком умного мальчика всякую мягкость, но до конца всё же не справилось. Закончила эту работу армия, куда я попал после того, как отчислился из университета, из-за лени, женщины и компьютерных игр.

В какой-то момент я почти утратил свою тягу к знаниям. К биологии остыл ещё в школе — спасибо за это туповатой и закостенелой учительнице, которая не смогла проглотить тот факт, что пятиклассник на первом же уроке поправляет её ошибки, — приобрел склонность лениться умственной работы, после окончания школы даже художественные книги почти перестал читать, но благодаря великолепным памяти, уму и умению быстро учиться и думать справлялся с любой программой обучения на раз-два.

После армии я легко пересдал ЕГЭ и снова пошёл учиться. В этот раз прогуливал ещё более злостно, но всё равно выпустился, а потом несколько лет пытался найти своё место в жизни и призвание. Было сложно, так как обеспечивать себя всем необходимым оказалось довольно легко, а, следовательно, и стимула развиваться не было. Но в какой-то момент я загорелся космосом. Не помню уже что послужило толчком, но увлекся темой сильно, прямо как в детстве. Несколько лет я просто следил за современными миссиями и статьями об новых методах открытия экзопланет и прочем, а потом захотел большего. Во мне возникло желание причастности. И я решил записаться добровольцем в космическую программу, благо образование, конское здоровье, знание нескольких языков — всё было при мне. И мечта сбылась. На тридцать втором году жизни, я был отобран для совместной русско-китайской миссии, и счастью моему не было предела. Однако первый же мой подъём из гравитационного колодца — это была миссия стыковки нашей Новой Зари с новым китайским Тяньгунем — закончился трагическим несчастьем. Хер его знает откуда взялся тот грузовик на орбите…

Да шучу я, шучу — знаю я, откуда он там. Это был китайский Тяньчжоу, который и поднимал на орбиту их Тяньгун. Что-то там эти тайконавты накосячили, и всю мою команду размазало тонким слоем по обшивке космического грузовика, когда тот протаранил наш модуль.

На этом закончилась история старого меня с альтернативной Земли.

Обстоятельного разговора с той штукой у этой части меня не было, а если и был, то я его не помню.

Вообще слияние и разделение сознаний — не такое уж и большое дело. Как по мне люди чрезмерно пекутся на этот счёт: неповторимая индивидуальность, недозволенность вмешиваться в работу мозга, свобода воли, попрание замыслов творца и прочее дерьмо. Это всё смешно, ибо все люди от рождения и до смерти, являются слиянием двух сознаний. Левого и правого. Большинство об этом даже не задумываются, а ведь каждое из полушарий в мозгу вполне самостоятельно и может существовать независимо от другого. Нужно только перерезать нейронную трубку или ещё как-либо помешать взаимодействию полушарий, не нанеся при этом критических повреждений, и вуаля — у нас есть два сознания, каждое из которых разительно отличается от того, что было прежде. Эго, вкусы, музыкальное предпочтения, мировоззрение — поменяться может всё что угодно. И, зная это, чувствуете ли вы вину или сожаление по утраченной свободе воли и самостоятельности вашего правого полушария? Желает ли оно — ваше правополушарное я — отделиться и взбунтовать, чтобы начать жить самостоятельно? Перехватывает ли контроль над левой рукой, чтобы вырубить на хрен это зумерское фуфло в наушниках, вмазать вашей тупой и поверхностной второй половинке и организовать протестное движение по отстаиванию прав правых полушарий?