Но вот молнии стали вспыхивать реже. Гром ворчал уже где-то в отдалении. Из своего укрытия девочки следили, как темная свинцовая туча уползала в сторону станции, видны были косые полосы дождя. Над линией железной дороги шел уже мелкий дождик.

Ксюша вышла из-под гостеприимной ели, на тропинку. Все кругом было мокрое, напитанное влагой. По канаве, вдоль насыпи несся бурный поток. Наполовину мокрыми были и девочки.

— Как мы пойдем теперь? — вздохнула Валя.

— А вот так и пойдем! — спокойно ответила Ксюша, рассматривая дорожку, которая шла ниже насыпи. — Вот только дорожка глинистая, скользко идти будет. А знаешь, что? Тут по опушке тропа проложена. В лесу дорожка хвоей присыпана и земля быстро воду впитывает. Немножко подождем и пойдем.

Дождь совсем прекратился. Но с деревьев еще падали крупные блестящие капли. Девочки вышли на свободное место.

— Ну вот, теперь не жарко! — сказала Ксюша. Она сняла с головы косынку, повесила ее на плечо. Еще раз взглянула на дорожку внизу.

— Пойдем, что ли… Возьми сумку, а то вдруг я поскользнусь, чтобы Пальму не отпустить.

Валя взяла сумку, сбросила на плечи мокрый платочек, и девочки пошли поверху, по тропинке, которая то вилась по самой опушке, то углублялась в кусты.

— Где Парфеныч живет, это самый трудный участок. Сорок девятый километр!

Ксюша не раз слышала от матери рассказы о сорок девятом километре и говорила со знанием дела.

— В этом месте линия огибает гору. Круглая такая гора, как коврига. А склон горы — глинистый. И главное, пласты глины здесь идут с наклоном. Как только сильный дождь пройдет, весь этот пласт начинает как по маслу сползать. И линия вместе с ним. Не заметно, а ползет…

— Я вспомнила! — остановилась вдруг Валя. — Папа при мне говорил, что не успокоится, пока не перенесет полотно на сорок девятом километре. Он говорит, что на ремонт этого участка столько денег потратили, что в пять раз дешевле было бы перенести линию.

— Еще бы! Как пройдут дожди, сюда опять ремонтную бригаду посылают. Валя! — тут и Ксюша вдруг остановилась и с тревогой посмотрела на подругу. — Сегодня ливень ужасный был. Вдруг у Парфеныча на участке опять аварийное положение? Идем скорее.

Они снова зашагали по тропинке. Пальма шла теперь спокойно. Сильные потоки воды смыли все соблазнительные запахи, и ничто не отвлекало ее.

Тропинка вновь углубилась в лес. Сквозь кусты была видна закругляющаяся железнодорожная линия.

Внезапно Пальма навострила уши, потом замедлила шаги и чуть слышно зарычала.

— Фу, Пальма! — негромко скомандовала Ксюша и посмотрела через кусты в ту сторону, куда глядела и собака.

— Что там? Человек какой-то, — шепнула Валя. — Что он делает?

Она с удивлением смотрела на сутулого коренастого человека, который поднял что-то с рельсов, потом пошел вперед и снова наклонился. Но пока Валя недоумевала, Ксюша мгновенно оценила происходящее.

— Пальма, вперед! — скомандовала она и, крепко держа поводок, бросилась вперед. — Стой! — крикнула Ксюша незнакомцу. — Клади обратно!

Человек на рельсах вздрогнул, обернулся и, увидев двух девчонок, усмехнулся.

— Ставь петарды[3] на место! — требовательно сказала Ксюша. — А то я собаку спущу.

Она снова побежала. Сильная собака рвалась вперед и тащила девочку за собой. Осыпая щебень на бровке насыпи, Ксюша взобралась на нее в десятке шагов от незнакомого человека.

Тот поднял на девочку недобрые глаза.

— Да ты, что, рехнулась? Что я сделал? Иду, вижу, какие-то коробочки валяются… Подобрал.

— Подобрал? Решил поезд под откос пустить? Ставь обратно… «коробочки»! — взгляд Ксюши не предвещал ничего хорошего.

В эту минуту до Пальмы донесся запах незнакомца, она втянула его и словно вспомнила что-то. Шерсть на ее хребте стала подниматься. Оскалив белоснежные острые клыки, она заворчала так угрожающе, глаза ее блеснули такой злобой, что незнакомец не выдержал.

«Еще горло перегрызет. Черт знает, как ее выдрессировали»…

Пальма продолжала рычать. Где-то он встречался ей, этот человек, с обросшим щетиной, одутловатым лицом, в замазанной спецовке. Он уже встречался Пальме, как враг…

Человек наклонился, положил на рельсы петарду, похожую на баночку из-под вазелина, пошел дальше.

Валя все еще стояла на откосе, недалеко от Ксюши.

— Валя, беги на станцию, — негромко заговорила Ксюша, — по той же боковой дорожке. Парфеныч, видно, поставил петарды и пошел за подмогой. Следи за линией, может, встретишь их. Беги! Пальма меня в обиду не даст.

Незнакомец, поставив петарды, обернулся. Он увидел, что одна девчонка исчезла. Не поворачивая головы, он посмотрел вправо и влево. Слева лес суше, почва твердая. Но оттуда пришли девчонки. Может, они не одни? Что-то уж очень смело держатся. Справа — крутой спуск, глинистая почва, мелкий чахлый лес. Но и девчонке бежать будет трудно.

Незнакомец мгновенно кинулся с насыпи вниз, прыгнул через канаву. Но Ксюша словно предвидела его бегство и бросилась вслед за ним. Пальма и без команды рвалась вперед, таща Ксюшу на поводке.

Незнакомец успел добежать до первых деревьев, и тут его настигло горячее дыхание и острые зубы собаки. Он отдернул руку, вскрикнул, обернулся и, попятившись от злобной собачьей пасти, упал в яму, когда-то образовавшуюся от дерева-выворотня.

Почти перед его лицом яростно рычала, скаля волчьи зубы, сильная овчарка. «Вытащить ножик? — собака вцепится в горло. Бежать? Девчонка спустит собаку с поводка. Эта девчонка много понимает. Понимает, зачем ставят петарды. Понимает, что сейчас она сильнее»…

— Чего ты ко мне привязалась? — закричал он. — Ну, вернул я петарды и все. Убери ты этого пса, он мне и так руку раскровянил.

Ксюша не отвечала, Она даже чуть отвела назад Пальму. И в глаза незнакомому человеку она не глядела. Так, вскользь, сквозь ресницы, смотрела мимо его лица. И только один раз, когда он стал ругать девочку, она посмотрела с ненавистью.

— А если б люди погибли, кого судить бы стали? Путеобходчика?

Он замолчал.

Но это не усыпило внимания Пальмы. Собака лежала против человека, в двух шагах от его горла. Карие глаза неотрывно следили за ним и при малейшем его движении загорались злобным огнем.

Валя бросила сумку тут же, на тропинке, и побежала к станции. Она бежала ровно, не напрягаясь, надо было экономить силы.

Как там Ксюша? Это волновало ее больше всего.

Она добралась почти до первой путевой будки, когда услышала на линии стрекотание дрезины. Валя свернула с тропинки к откосу.

Дрезина быстро приближалась. Валя увидела на ней несколько человек. Сдернув платок, она замахала им.

— Скорей! — закричала она. — Скорей!

Дрезина ускорила ход. Обернулся в сторону девочки какой-то пожилой человек с бородкой.

«Это, наверное, Парфеныч», — подумала Валя. Она проводила взглядом дрезину и медленно пошла в сторону сорок девятого километра.

Парфеныч и бригадир пути первыми сообразили, что на участке не все ладно. Парфеныч заметил, что петарды переставлены.

Бригадир, спрыгнув с дрезины, побежал под откос, в сторону Ксюши. И вдруг остановился, увидев шагах в трех от себя, в яме, человека в замазанной спецовке.

— Хотел петарды с рельсов снять! — немногословно ответила Ксюша, встретив вопросительный взгляд бригадира.

— Э-э! Да ведь это Хрипунов, с бетонного! — узнал незнакомца один из рабочих.

Сошел с насыпи Парфеныч.

— Встретились, значит, Евграф? — сказал он. — Давно говорили мне, что ты, как волк, кружишь тут. Да я и сам примечал, что кто-то мной интересуется. Что, тебе легче бы стало, если бы меня под суд отдали?