Аплодисменты прервали Черноока. Но Кирилл Григорьевич поднял обе руки, и зал стих.

— Все, что я говорил, — правда. И узнал я все это от ваших близких и знакомых. Я уже называл имя отважного юноши-десантника, который, как и вы, ходил когда-то в вашу школу, сидел здесь за партой. Машинисты, о которых я рассказывал, тоже наши, уральцы. Один из них погиб, как герой. Это отец вашей подруги Ксюши Чердынцевой. А его верный товарищ, Григорий Ваганов, вот как он сидит в первом ряду, почетный гость. А кто ходил в санитарную разведку, кто мыл и лечил тифозных больных? Это ваш школьный врач, а тогда — медсестра Фаина Степановна. А какая девушка рвалась на фронт и, когда не взяли, стала токарем, по две нормы выполняла? Это ваша пионервожатая Зоя Павловна.

Шум в зале все нарастал. Ребята не могли сдержать волнения, восхищения! Герои Отечественной войны были здесь, рядом с ними, среди них!

Черноок снова поднял руку, требуя тишины.

— И мать Андрея Чердынцева, как о родных заботившаяся о раненых солдатах, — вот она!

Черноок показал на Анисью Кондратьевну.

— …Всем, о ком я говорил сегодня, — благодарная память и народный почет!

Это было необыкновенно! Все вскочили, аплодировали, кричали что-то. Наконец установилась относительная тишина.

И тогда повернулась к залу Анисья Кондратьевна. Ребята притихли, глядя на эту высокую, не согнутую годами женщину.

— У вас, ребята, вся жизнь впереди. Не забывайте про тех, кто голову свою сложил, чтобы отстоять землю русскую. А что сына моего добрым словом помянули, материнское вам спасибо! — и она низко поклонилась Кириллу Григорьевичу.

Февраль на Урале почти всегда ветреный и вьюжный. То с рассветом поднимается резкий, порывистый ветер: белыми змейками несет по дорогам поземку, каждого прохожего просвищет насквозь. А то затянет небо серым пологом, начнет сыпать снег, и разгулявшаяся метель закрутит так, что не поймешь, где небо, где земля.

Два дня свирепствовала вьюга, занесла все пути и междупутья. Железнодорожники были мобилизованы на борьбу со снегом.

Слесарь Коля Лобанов забежал в школу к старшей пионервожатой, сказал, что в отряде сегодня не будет — у него субботник. В коридоре школы он встретил Виктора Седых и Юру Логунова.

Пока Николай объяснял, почему надо отложить их встречу, Виктор что-то прикинул в уме и неожиданно спросил:

— А если мы тоже пойдем?

— Куда?

— К вам на субботник.

Николай чуть было не ухмыльнулся, но сдержался и вполне серьезно возразил:

— А стоит ли? Многих, наверное, не отпустят.

— Кого не отпустят, тот и не пойдет. А я думаю, человек пятнадцать обязательно придет.

— Неудобно. Потом сошлются: уроки не успели выучить.

— А мы таких не возьмем! — с неожиданным для самого себя жаром вставил Юра. У него при первых же словах Виктора заблестели глаза.

— Когда у вас субботник? — поинтересовался Виктор.

— Сегодня в четыре.

— Завтра у нас какие уроки? — Виктор посмотрел на Юру. — Письменное задание только одно. Особенно трудных предметов нет. — Значит, так… Вместо беседы в отряде мы идем на субботник. Без десяти четыре ты нас встречай около пакгаузов, — обратился он к Николаю. — Лопаты, у кого есть, мы принесем свои.

Уже простившись с ребятами, спускаясь по лестнице, Николай усмехнулся. Смешные ребята! Ну, а все-таки, надо было соглашаться с их предложением? И что из этого получится?

Долго думать об этом ему не пришлось. Но в комсомольском штабе он осторожно сказал одному из комсомольцев:

— А если школьники придут на субботник?

— Комсомольцы?

— Пионеры.

— Пускай придут. Лишнюю платформу нагрузят — и то дело!

«Платформу? По силам ли школьникам нагрузить платформу? — думал Николай. — Мелковаты ребята…»

Без четверти четыре Лобанов поспешил к пакгаузам, где был служебный проход для железнодорожников. Он был изумлен. Его уже ожидало двадцать шесть школьников. Только пять девочек пришли с пустыми руками, все остальные были вооружены лопатами.

— Молодцы, ребята! — похвалил Лобанов. Он не ожидал, что школьники окажутся такими дисциплинированными.

Николай обратился к одному из членов штаба:

— Вот мой отряд! Куда нас поставишь?

— Ого! — удивился тот. — Да у тебя целая армия! Идите к депо. Девочек поставь стрелки чистить. Как это делать, там им покажут. Парни пусть очищают пути, а кто покрепче, бросает снег на платформы.

На путях было черно от народа, — шумно и весело.

Снегоочиститель размел ближайшие к вокзалу три-четыре нитки рельсов. Участники субботника сгребали снег в высокие валы, а когда маневровые паровозы подгоняли платформы с низкими бортами, нагружали их.

Николай поневоле находился не с товарищами по бригаде, а с ребятами. Девочки веничками тщательно очищали стрелки. А вот грузить снег на платформы было нелегко. Таких здоровых ребята, как Миша Добрушин, Виктор Седых, вожатый не опекал. Но ребята послабее его заботили.

Николай дал им задание полегче — очистить от снега площадку около ворот депо.

Через часик Лобанов повел отряд на отдых. Зашли в депо и разместились на скамьях в уголке. Щеки ребят пылали огнем, руки и ноги ныли. Тихонько разговаривая, школьники посматривали вокруг. На всех путях стояли черные, неподвижные паровозы. Около некоторых с факелами работали слесари.

Возле ближайшего локомотива завершала его приемку паровозная бригада. Где-то постукивал молоток, это «прослушивал» бандажи колес машинист. Помощник с масленкой и факелом тщательно смазывал подшипники. Горел свет и у тендерных колес, — там кочегар проверял буксы. Хорошо, дружно трудилась бригада. Паровоз уже дышал: медленно, размеренно, со сдержанной силой.

— А ну, друзья! Пошли заканчивать… — это явился Николай.

Наступал вечер. Повсюду загорелись яркие огни. Многие пути были совершенно очищены.

Школьники вместе с Николаем заканчивали уборку снега за депо, когда подошел комсомолец, член штаба, Николай воткнул свою лопату в сугроб и распрямился.

— Отряд, стройсь!

Ребята тоже воткнули лопаты в снег и, недоумевая, подтянулись к своему вожаку.

— Стройтесь! Равняйтесь! Смирно!

Член штаба, парень с выбившимся из-под ушанки черным чубом, встал перед отрядом.

— Дорогие товарищи! — прочувствованно сказал он. — От имени штаба по снегоборьбе благодарю вас за хорошую работу. После таких снегопадов нам каждый человек вот так дорог! Спасибо! — он неуверенно посмотрел на Николая и, должно быть, вспомнив свое детство, закончил: — Будьте готовы!

— Всегда готовы! — не очень дружно, но с воодушевлением крикнули шестиклассники. Казалось, половина усталости спала с их плеч.

У школьников побывал один из лучших машинистов депо. Слушали ребята его рассказ и… завидовали. Еще бы! Вот увлекательная работа!

Вести по стальным путям могучий паровоз и чувствовать, что он повинуется каждому твоему движению. Лететь вперед и в метель и в ясную погоду. Раздвигать темноту ночи сильным прожектором. Врываться в выемки и тоннели, грохотать по мосту над рекой.

После этого рассказа всем мальчишкам и даже некоторым девчонкам нестерпимо захотелось стать машинистами.

В другой раз в школу пришел техник-дефектоскопщик. Есть такая интересная и редкая профессия.

Идет по железным дорогам маленький состав: паровоз, спальный вагон и вагон-дефектоскоп. Особые приборы на ходу проверяют состояние рельсов.

Случается, что в головке рельса возникают трещины, раковины. Не обнаруженные вовремя, они могут привести к катастрофе, к крушению. И не всегда даже самый внимательный путеобходчик может заметить пороки в металле, иногда они скрыты в глубине.

И вот идет вагон-дефектоскоп по путям, проверяет их и записывает на кинопленке каждый изъян. Одновременно отмечаются километровые знаки, отсчитываются звенья рельсов.