Вечером, проводив один из пассажирских поездов, Черноок вернулся домой. Валя сидела за книгой. Рядом Руфина Алексеевна пересматривала белье, принесенное прачкой.

И Кирилл Григорьевич впервые за много лет стал думать о мелочах, из которых складывается жизнь. Руфина Алексеевна делает в доме большей частью мелкие дела: переберет белье, починит что надо, пришьет покрепче пуговку, висящую на ниточке, приготовит что-то к обеду. Она быстро устает, а в иные дни чувствует себя плохо.

Чьими же руками каждый день прибирается все в доме, готовится обед? Неслышно, незаметно делает все это Анна Никифоровна, не родной, но ставший близким человек.

За ужином Черноок незаметно поглядывал на Анну Никифоровну.

Да, много седых прядей вплели годы в ее черные как вороново крыло волосы. И глаза ее, прекрасные черные очи, стали меркнуть.

Как живется ей в доме Кирилла Григорьевича?

Не может она быть счастливой, похоронив всех близких.

Но очень ценит эта старая женщина, что здесь ее считают своей. И хотя никто от нее ничего не требует, она сама, в ответ на добро щедрой рукой отдает свой труд приютившей ее семье. И какое у нее золотое сердце! Как искренне она любит Валю.

Мало ценит он труд Анны Никифоровны, в большом долгу перед ней.

В воскресенье утром Кирилл Григорьевич собрался на станцию, а перед этим он позвал Валю и сказал, чтобы она вымыла пол в столовой и своей комнате.

Руфина Алексеевна изумилась, но промолчала.

Валя любила свою уютную комнатку, в которой жила вместе с Анной Никифоровной. Поэтому она взялась за дело охотно. Мыть пол в большой столовой ей показалось уже трудней. Но Валя выполнила поручение до конца и, как ей показалось, хорошо. Потом, правда, когда пол просох, он стал матовым, потерял веселый блеск. Но это было уж не так важно. Важно было, что Вале поручили ответственное домашнее дело, и она выполнила его.

Еще в августе были убраны на школьном участке зерновые. Высокие, тяжелые снопы пшеницы, ржи, усатого ячменя, обильного проса унесли в кабинет биологии. Собрали лук, фасоль, горох, бобы. Осторожно срезали высоченные, метра в три, стебли кукурузы. Лишь немного уступала ей остро и приятно пахнущая конопля.

Теперь пришла очередь огородных культур.

Уже начали желтеть густые плети вьюнков, завесившие спереди зеленую лабораторию. Но пышно и ярко цвели еще георгины в цветнике.

Пятые и шестые классы работали на участке.

Виктор Седых, Володя Хмелев и еще несколько мальчиков убирали картофель. Зина Зыбина, Лида Соболева, Ксюша выбирали клубни из земли.

Лидия Николаевна напомнила школьникам, чтобы каждую делянку копали отдельно, и клубни, собранные по сортам, оставляли для просушивания.

Картошка уродилась хорошо. Только копнешь лопатой — и среди рассыпающейся земли показываются розовые клубни «Ранней розы», крупные светло-желтые картофелины «Эпикура», или округлые желтоватые клубни «Лорха».

Лидия Николаевна перешла на участок рядом, где убирали свеклу и репу.

Эдик Шишляев подскочил к соседней делянке и, ухватившись за крупную кольраби, выдернул ее из земли.

— Кто тебе разрешил здесь вырывать? — рассердилась Лидия Николаевна.

— Так вы сказали… убирать репу и свеклу.

— А это что?

— Репа.

Девочки захихикали.

— Репа! Много он понимает…

— Что это, девочки? — спросила Лидия Николаевна.

— Кольраби. Капуста, — послышалось несколько голосов.

Лидия Николаевна взглянула на свои часики.

— Ребята! Отдых! Собирайтесь все в зеленую лабораторию.

Через несколько минут ребята уже расселись по скамейкам в классе-павильоне. Все шутили и смеялись, довольные передышкой. Вытирая руки полотенцем, подошла Лидия Николаевна.

— Вот что, друзья! Мне кажется, что Шишляев напрасно занимает место в шестом классе, — серьезно сказала она. — Сколько двоек он получил за первые недели?

— Четыре! — ответила Лида Соболева.

— Пять! — поправил Лену староста. — Он еще двойку по рисованию схватил.

— По рисованию? — нарочито испуганно переспросила Лида Соболева.

Все засмеялись.

— А что, ребята, — продолжала Лидия Николаевна, — если мы устроим экзамен Шишляеву? Каждый имеет право задать ему один вопрос. Спрашивайте то, что вы проходили в пятом классе. Если Шишляев ответит только на половину вопросов, мы попросим, чтобы его пересадили в пятый класс…

Удивительно, как Шишляев, клоун и балагур, не понял шутки Лидии Николаевны. Он даже не взял под сомнение, имеют ли право товарищи экзаменовать его.

Эдуард оглянулся вокруг, ища поддержки хоть в ком-нибудь. Но его взгляд встречал только ухмылки и усмешки мальчишек и откровенный смех девочек.

— Условимся, — продолжала Лидия Николаевна, — вопросы задавать не очень сложные. Кто первый?

Мальчишки еще соображали, серьезно или нет предложен этот необыкновенный экзамен, а девочки уже поднимали руки.

— Ну, Ксюша Чердынцева, твой вопрос?

— Какие бывают виды корней?

Вопрос был очень легким. Шишляев нахмурился и стал смотреть куда-то вбок, в угол павильона.

— Корни бывают, — неуверенно начал он. — Такие длинные…

— Стержневые, — не утерпел и подсказал Лешка.

— Стержневые, — обрадовался Эдик. — И еще такие… как мочалка.

Все захохотали.

— Мочковатые, — со смехом поправила его Лидия Николаевна.

— Ну да, мочковатые. Стержневые и мочковатые.

— А что такое репа? — ехидно спросила Лида.

— Я на глупые вопросы отвечать не буду! — рассердился Шишляев. — Что такое репа! Сама отвечай, если хочешь.

— Вопрос совсем не глупый, — улыбнулась учительница. — Ты вот спутал репу и кольраби. Так что же из себя представляет репа?

Эдик был не глуп. Он вспомнил, как его просмеяли ребята. Даже Зина Зыбина, по его мнению, безнадежная тупица, «высказалась», что эта чертова кольраби — утолщение стебля… Значит, репа утолщение… — Утолщение корня! — обрадованно выкрикнул Шишляев. — Репа — утолщение корня.

— Немножко он, ребята, соображает! — удовлетворенно и лукаво сказала Лидия Николаевна. — Ну, еще вопрос.

— А какие есть виды стебля? — спросил Володя Хмелев.

— Виды стебля… Бывают стебли прямые, — мобилизуя все свои туманные и клочковатые знания, начал Эдик.

— Прямостоячие, — мягко поправила Лидия Николаевна.

— Потом вьющиеся. Например горох.

— И неправда! — перебила его Лида Соболева. — Горох — лазающее растение, у него есть усики.

— Ну, ладно, лазающие, — согласился Эдик. — И еще… Ползающие… (Тут кто-то, не выдержав, захихикал). Которые… карабкаются.

От души смеялась Лидия Николаевна, хохотали ребята.

— Ну, еще один, последний вопрос, — сказала учительница. — Что такое арбуз?

— Арбуз, это такой фрукт… нет, такая овощь, — неуверенно начал Эдик.

— Что внутри арбуза?

— Семечки.

— Сколько, одно или много?

— Много.

— А как мы называем плод, внутри которого находится много семян?

— Ягода! — внятно зашептал Лешка.

Эдик молча и сердито посмотрел в его сторону.

— Что ж ты не ценишь услуги своего друга? — насмешливо сказала Лидия Николаевна. — Он подсказал тебе, какие бывают корни, и ты повторил, теперь он подсказывает, что арбуз — ягода, и ты его даже не благодаришь.

— А что он глупости подсказывает!

— Нет, он правильно подсказывает, — сразу стала серьезной Лидия Николаевна. — Арбуз — это действительно ягода… Плоховато твое дело, Шишляев. Шутка шуткой, а знания у тебя совсем скудные. Что ж, ребята, оставим его пока в классе, до конца четверти? Поглядим, исправит ли он свои двойки. А товарищу суфлеру предупреждение, — она повернулась к Лешке, — сейчас не урок, а на уроке, чтобы я подсказок не слышала! Отдых кончился, — снова посмотрела Лидия Николаевна на свои часики, — будем заканчивать работу.