Пока председатель Совета дружины выступала перед пионерами с отчетом о работе за год, пока ребята рассказывали о хороших делах отрядов, на дворе шли последние приготовления к большому спортивному празднику.

Красные флажки отмечали две дорожки для забегов на шестьдесят метров. Приготовили площадку для прыжков в длину; легкую планку для прыжков в высоту.

Кроме того, четвертые классы состязались по метанию в цель, пятые выступали с вольными упражнениями.

Преподавательница физкультуры еще уточняла с комсомольцами, как будут подведены итоги состязаний, когда репродуктор, выставленный в окне второго этажа, грянул веселый марш.

Из дверей школы показались первые школьники. Все ребята уже переоделись в спортивные костюмы.

Один за другим выходили на площадку пионерские отряды, занимали свое место, равняли ряды.

Отрывистая команда, и четкий строй отрядов нарушился. Ребята разбежались по площадкам.

Скоро уже повсюду шло горячее состязание.

Младшие ребята с увлечением метали мяч в яблоко мишени.

Взрыли мягкую землю первые прыгуны.

— 3 метра 25 сантиметров, — кричал один из девятиклассников, тщательно измерявший результаты прыжков в длину. — Подходяще! — Это относилось к Лешке, и тот отошел с гордым видом.

По бегу на шестьдесят метров состязались сначала ученики шестого класса «а», потом класса «б».

Около беговой дорожки разминались спортсмены. Словно играя, подпрыгивала Валя Черноок. В трусиках и майке, она казалась совсем маленькой.

— Ну, Валя, постарайся! — негромко сказала Лида. — К старту приготовься хорошенько. Как пружина сожмись. Раз — и пошла!

В этот вечер Валя Черноок и Ксюша приехали на станцию «Хрустальный ключ» позднее обычного. Простившись, они разошлись. Ксюша пошла вдоль линии к путевой будке, а Валя — к своему дому.

Уже смеркалось, и в столовой горела люстра. Мама и Анна Никифоровна сидели с шитьем.

— Валя! Что ты так задержалась? — укоризненно заговорила Руфина Алексеевна, вставая.

— Здравствуйте, — весело ответила Валя. Ее глаза сияли. — Я опознала потому, что у нас был спортивный праздник.

Улыбнулась Анна Никифоровна. Услышав последние слова Вали, вышел из спальни Кирилл Григорьевич.

— И что же?

— И я заняла второе место по бегу! — торжественно сказала Валя. И тут же, не сняв пальто, открыла портфель и достала завоеванную грамоту.

Отец шутя отобрал у нее награду, прочел текст вслух, а Валя опять захватила ее себе, показала Анне Никифоровне и, наконец, закружилась по комнате, очень довольная своей первой спортивной победой.

«Совсем еще дитё!» подумал о ней отец.

Мама поставила для Вали прибор, принесла ужин. Но Валя не могла утихомириться. То и дело, отрываясь от еды, она с жаром рассказывала, как шли состязания и как ей, Вале, удалось занять второе место.

Богатый событиями день утомил ее, и вскоре она уже спала.

— Вот видишь, — сказал Кирилл Григорьевич жене, — Валя великолепно себя чувствует и в школе, и в интернате. Сколько у нее уже появилось хороших товарищей! Надо только почаще ей напоминать, что «все за одного и один за всех»…

К последней его фразе женщины отнеслись по-разному. От Анны Никифоровны не ускользнуло желание Кирилла Григорьевича приучить дочку выполнять по дому всевозможную работу, и она решила, что его слова как раз к этому и относятся.

А Руфина Алексеевна почувствовала неловкость и промолчала.

Середина сентября вдруг обрадовала всех замечательной погодой. Особенно хороша была осень в лесу.

Утром в воскресенье Ксюша вышла на крылечко своего дома. Солнце поднималось над землей в светло-голубом небе. В недвижном воздухе стояли леса, одетые в праздничный пышный наряд.

Вон, за линией, особняком от темных сосен, сбежались в хоровод белоствольные березки. Каждая сверху до низу в золотой парче. А подальше пламенеют костром осинки.

«В багрец и золото одетые леса» — вспомнилась строчка из стихотворения, которое читала им Прасковья Михайловна в классе. «Багрец и золото…»

А еще учительница читала:

Что-то невесомое, невидимое коснулось руки Ксюши, защекотало смуглую кожу. Паутинка! Осенняя паутинка, летящая в еле заметном движении воздуха.

Вышла из дома бабушка.

— Ишь, какая благодать! Вот денек, будто подарок! Иди-ка, Ксюша, поешь и пойдем всей ватагой в лес. Наломаем мешка два опят, насушим. Зимой похлебочка из них куда как хороша!

Через четверть часа вся «ватага» — бабушка и трое внуков — отправилась в лес. Не за горами уже была мокрая, холодная осень. А пока лес еще предлагает свои прощальные дары, надо пользоваться.

Весело было идти лесными полянками, где целыми семьями росли опята. То встретятся пять-шесть грибков покрупнее, потемнее, а то чуть не два десятка мелких, длинноногих, с маленькими светлыми по краям и коричневыми сверху шляпками.

На прогалинах, особенно там, где сквозь вянущую траву угадывались старые колеи дороги, попадались рыжики: яркие, оранжевые, сбрызнутые холодной росой.

Бабушка заставляла обязательно срезать рыжики ножом, чтобы не портить грибницу. А какой запах, острый, крепкий и свежий, шел от рыжиков, как красиво были расписаны у них розово-оранжевые шляпки.

Попутно Анисья Кондратьевна показывала, как запомнить дорогу, советовала в пути почаще оборачиваться.

— Обратно ведь вы пойдете в ту сторону. А дереве, одно и то же, спереди и сзади неоднако смотрит. Вот эта береза. Вперед идем — она на опушке крайняя. А обратно пойдем — ее первую увидим. Обернитесь-ка, поглядите на нее… Вон там, гляньте, сосна приметная. Верхушку у нее молнией сожгло…

Особенно довольным был Вася, Бабушка то и дело показывала ему лесные диковины.

Не доходя шагов трех до пенька, придержала Васю за плечо, Тайке рукой знак подала — остановиться. На пеньке грелась гибкая тоненькая ящерка. Глаза — бусинки на маленькой, похожей на змеиную, головке, несколько мгновений разглядывали людей. Потом она скользнула с пня, раздался в траве легкий шорох, и ящерка пропала, как в сказке.

Сколько радости и восхищения было у Васи!

В другом месте, далеко от линии, Анисья Кондратьевна, зорко глянув вперед, шепотком велела ребятам сесть на траву.

— Глазом не моргните, пальцем не шевельните!

Трудно было Васе и Тайке просидеть несколько минут неподвижно. Зато они были вознаграждены небывалым чудом. Из чащи на полянку неторопливо выскочил заяц. Вася словно окаменел от изумления. А заяц, еще не сменивший серую шубку на белую, не спеша, проскакал в десятке шагов от них. Унюхал какую-то вкусную травинку, пожевал ее, смешно шевеля носом, и отправился дальше в низинку, где рос осинник, показывая, при каждом скачке, пушистый короткий хвост.

И только когда он исчез среди деревьев, Вася перевел дыхание и ошалелыми глазами посмотрел на бабушку.

Хотели поймать ежа, но бабушка отговорила. Плохо будет ежу в избе после лесного приволья!

Домой возвращались усталые, истомленные долгой ходьбой и… счастливые. Яркий солнечный день, проведенный вместе с бабушкой в лесу, подарил ребятам радость близости к природе.

Не торопясь подходили к дому. Уже на расстоянии услышали громкий, какой-то остервенелый лай Пальмы. Ускорили шаг. Пальма, привязанная на время их отсутствия вблизи от калитки, металась за невысоким заборчиком, прыгала на него.

— Пальма! Пальма! — закричал Вася и побежал к дому.

Пальма обернулась к нему, потом снова начала ожесточенно лаять.

По дорожке, ведущей вдоль железнодорожного полотна, оглядываясь, шагал какой-то сутуловатый мужчина в стеганке.

— Ну, не лай, не лай, Пальмочка! — открыв калитку и подбежав к собаке, уговаривал ее Вася.