В классах долго не гасили электричество, таким серым и тусклым казался день.

Валя отправилась из школы в хорошем настроении. Она получила пятерку по географии и четверку по русскому. Это было приятно. И все же не от хороших отметок было у нее превосходное настроение.

Завтра у Вали — день рождения. И, наверное, дома уже приготовили ей замечательные подарки.

Сегодня вечером она приедет домой. У папы и мамы сначала будут очень серьезные лица. Но папа улучит минутку и лукаво подмигнет ей. Мама особенно нежно поцелует ее на ночь. А завтра…

Метель разыгрывалась все сильнее. Ветер, резкий и порывистый, кружил снег, поднимая его с земли и смешивая с летящим из низких сизых туч. Из школы ребята шли уже сквозь сплошную сетку снегопада. Пурга бросала в лицо сотни колючих снежинок, леденила щеки и губы.

Замерзшие, продрогшие пришли школьники в интернат.

Обедали с удовольствием: с холода приятно хлебнуть горячего.

Вскоре в столовую вошла Надежда Ивановна.

— Не торопитесь, ребята, — сказала она. — Сейчас передали сводку погоды. К утру ждут до 30–35° мороза. Вы остаетесь на воскресенье в интернате. Завтра мы проведем интересный литературный вечер. А сегодня, кто хочет, может принять участие в играх.

Ребята встретили сообщение по-разному. Одни огорчились, другие оставались охотно, — ведь интернат был для них вторым домом. Да и ехать в такую непогоду — удовольствие маленькое.

Валя поела раньше и побежала вверх, взять в шкафике платье, чтобы выстирать его дома.

— Ты что, Валя? Ведь мы остаемся в интернате, — окликнула ее Ксюша. — Все ребята.

Валя замерла.

— Как остаются? В интернате? Нет, не может быть.

Она засунула платье обратно в шкаф и закрыла дверцу. Из столовой поднимались ребята. Она пошла за ними. В комнате для занятий слышались веселые голоса. Там собирались участники литературной викторины.

Чем ближе подходил час, когда отправлялась обычная субботняя электричка, тем беспокойнее билось сердце Вали. Она встала, ноги ее сами собой спускались по лестнице.

Где же у нее проездной годовой билет? Да, она уже переложила его в карман шубы. Остаться? Нет, она не может остаться в интернате. Завтра у нее день рождения, и вдруг она не приедет. Мама всю ночь не будет спать, заболеет от беспокойства.

Валя незаметно вошла в темную раздевалку. Ощупью отыскала свой шкафик. Сердце ее громко стучало, так громко, что ей казалось: кто-нибудь услышит этот стук.

Надела валенки, меховую шапочку, шубу; туго обмотала шарф вокруг поднятого воротника. Проверила, лежит ли во внутреннем кармане билет, вытащила из боковых карманов рукавички.

Только бы ее не остановили! Выглянула из раздевалки. Никого. Скользнула в коридорчик, который вел к выходу.

Дверь громко хлопнула.

Девочка представила себе, как добродушная Корнеевна, услышав стук, заворчит:

— Кого там носит нелегкая в этакую непогодь?

Валя торопливо открыла вторую дверь. Сейчас же ветер налетел так остервенело, что у девочки перехватило дыхание. Она испуганно подумала: «А вдруг за мной кто-нибудь выскочит?» и, закрывая лицо рукавичкой, побежала через двор к калитке.

Ксюша участвовала в викторине.

Вдруг ее кольнула мысль: «А где же Валя? Что-то ее не видно».

Дважды осмотрела она всех ребят. Смутная догадка шевельнулась в ней.

Ксюша незаметно вышла в верхний коридор. В спальнях — темно. Она спустилась вниз. В раздевалке нащупала выключатель. Зажгла свет. Поспешно открыла шкафик Вали. Он был пуст. Только тапочки сиротливо стояли в отделении для обуви.

Девочка быстро взбежала по лестнице и постучала в кабинет воспитательницы.

— Надежда Ивановна, — взволнованно заговорила Ксюша. — Валя Черноок… наверное, уехала домой.

— Батюшки-светы! — всплеснула руками Корнеевна, которая сидела тут же.

— Почему ты так думаешь? — быстро встала из-за стола воспитательница.

— Она собиралась домой. Я сказала ей, что все остаются в интернате. А сейчас посмотрела — нигде ее не видно.

— Может, она в спальне? — сказала Корнеевна.

— Нет, там темно. И ее шубы на вешалке нет.

Надежда Ивановна попросила Корнеевну не говорить никому о «ЧП» и распорядилась позвать старших мальчишек.

— Ты тоже ребятам не говори, — это было сказано Ксюше.

Девочка кивнула.

Через несколько минут шесть мальчиков из 10-го класса и член совета интерната Толя Малых стояли перед Надеждой Ивановной. Быстро переобуваясь, надевая шубу, она говорила торопливо и четко:

— Ушла Валя Черноок. Из шестого класса. Мы идем на вокзал. Со мной Толя. Если электричка стоит на путях, мы обходим вагоны. Если уже ушла, я со следующей или с товарным поездом еду на Хрустальный ключ. Вы по три человека, обязательно по три, обойдите платформы, пассажирские залы, Предупредите дежурного по вокзалу, чтобы смотрел, не появится ли девочка, одна, без взрослых. Шуба на ней — черная, шапочка меховая, шарф голубой. Если в течение часа не найдете Валю, возвращайтесь в интернат. Одеваться тепло и выходить без шума. Кто будет любопытствовать, скажите, ну… что вы идете снег разгребать.

Все было сделано «оперативно», как любил говорить Толя. Вскоре Надежда Ивановна и старшеклассники уже выходили из калитки. Злая, воющая, швыряющая охапками снега, пурга встретила их во всеоружии. Даже не верилось, что это большой город, что кругом дома и деревья. Улица казалась пустынной, все заволакивала густая сетка летящего снега.

Держась друг около друга, дошли до вокзала, Здесь разделились на три группы.

Надежда Ивановна и Толя через подземный тоннель вышли на вторую платформу. На соседних путях стоял темный состав. Воспитательница чуть не столкнулась в метели с каким-то железнодорожником.

На ее вопрос он прокричал что-то.

— Я поеду, Толя, — сказала Надежда Ивановна. — Найду сейчас попутный состав. Может, Валя уже дома, а мы волнуемся… Ты иди через тоннель в нижний зал. Там побудь около дежурного. Какая-нибудь из групп придет к нему. С ребятами и уйдешь в интернат. Один не ходи, хватит мне волнения из-за Вали.

— Вы не беспокойтесь, Надежда Ивановна, с нами ничего не случится… А если позвонить на Хрустальный ключ? — предложил Топя. — Чтобы вам не ездить туда?

— А вдруг ее там нет? Что подумает Черноок? Нет, я поеду!

Вьюга продолжала неистовствовать. Но в здании вокзала жизнь шла своим чередом. Ярко горели люстры. Многочисленные пассажиры ожидали поездов. В газетном киоске продавали журналы и газеты. Бойко торговала мороженщица.

С Надеждой Ивановной поздоровалась дежурная по залу, пожилая женщина, с красной повязкой на руке.

— Мне бы узнать, когда ближайший поезд в сторону Хрустального ключа. Срочно надо выехать, — обратилась к ней воспитательница.

— Зайдите сюда, — показала та на дверь одного из служебных помещений. — Позвоните диспетчеру.

Какой замечательный совет!

Позвонила по указанному телефону.

Трубку сняли сразу.

— Диспетчер слушает, — это он говорил кому-то на линии. Потом, сделав какое-то короткое распоряжение, обратился уже к Надежде Ивановне: — Слушаю вас!

— Товарищ диспетчер, — сказала она взволнованно. — С вами говорит воспитательница железнодорожного интерната. У нас исчезла девочка. Возможно, она уехала к себе домой, на Хрустальный ключ. Когда пойдет первый поезд в ту сторону?

— Подождите у телефона…

Встревоженной женщине ожидание показалось бесконечным. Но вот снова спокойный деловой голос диспетчера.

— Через десять минут в сторону Хрустального ключа пойдет снегоочиститель. Я свяжусь с ним по радио и дам распоряжение взять вас. Через пять минут позвоните мне.

Надежда Ивановна посмотрела на большие стенные часы, потом на свои. Через пять минут… Ей стало жарко. Она расстегнула шубу, сбросила на плечи пуховую шаль.

Пять минут. Никогда они не тянулись так долго.

Но вот, наконец, последний прыжок минутной стрелки.

— Это вы? Все в порядке. Механик снегоочистителя остановится под железным перекидным мостом. Торопитесь. Если не задержитесь там, можете вернуться с электричкой в 19 часов 10 минут. Время московское.