— Только, Ксюша, смотри, чтоб никто в окна не высовывался, — побеспокоилась учительница.

— Вы не бойтесь, Прасковья Михайловна! — сказала Ксюша. — Все рамы открываются внутрь. Мыть их удобно.

Девочки работали с удовольствием. Какими невзрачными были недавно эти комнаты! А теперь, несмотря на небеленные стены и потолки, квартирки выглядели совсем по-другому.

Прасковья Михайловна следила за порядком. Показывала девочкам, как протирать стекло, чтобы оно стало вдруг прозрачным, как родниковая вода.

Похвалила вторую бригаду и особенно Юру Логунова: он работал с большим желанием. Подзадорила ребят:

— Вызывайте на соревнование другие бригады. Посмотрим, кто лучше всех работает.

Услышав это предложение, Рая Давидович выскочила на площадку и окликнула Мишу. Он шел снизу с двумя ведрами теплой воды.

— Миша! Вызываем вас на соревнование. Всю вашу бригаду.

А Прасковья Михайловна отправилась дальше, в третью бригаду. Здесь руководил Володя Хмелев. Но он довольно скоро начал выдыхаться.

— А ты не торопись! — посоветовала Прасковья Михайловна. — Никто вас не заставляет работать через силу.

С прохладцей работал Эдик Шишляев. Он таскал мусор в ведрах, носилки показались ему тяжелы. А в ведра он норовил положить поменьше штукатурки и побольше щепок.

Зина Зыбина домывала с другими девочками уже вторую квартиру. Попросила Эдика: «Принеси свежей воды!»

— Стану я для тебя мучиться! — буркнул Эдик. — Видишь, я мусор ношу.

— Почему для «нее»? — возмутилась Лида Соболева. — Для всех! И для тебя в том числе. Или, может быть, ты встанешь на ее место, будешь мыть пол? Эта работа полегче.

— Ладно уж! — пробурчал Эдик, хватая ведро для воды.

После двух часов работы Прасковья Михайловна распорядилась собрать всех на перерыв. Сошлись в одной из квартир на третьем этаже.

Вытащили из карманов завтраки. Присели кто на корточки, кто не подоконник, кто на газету, постланную прямо на пол.

— А интересно, ребята, кто будет жить в этой квартире? — заговорила Лида Соболева. — Вот прийти бы сюда через полгода, посмотреть, кто тут поселится, какая мебель будет стоять. А спросят, сказать: «Мы тут чистоту наводили, строителям помогали».

— Ну, зайти не зайдем, — рассудительно сказал Виктор Седых, — а мимо будем ходить и вспомним.

— Чаще всех Миша Добрушин будет вспоминать, — засмеялась Рая. — Он сегодня вон какие тяжести ворочал!

Стали шутить над Мишей, он краснел и молчал. Перенесли огонь насмешек на Эдика Шишляева, который все время ныл, что он «не привык: к такой работе, и, знал бы, ни за что бы не пришел».

Пошутили, посмеялись и пошли снова по местам.

Работать в подвале оказалось труднее. Много было там обломков кирпича, разбитых кафельных плиток. Неудобно было мыть маленькие окошечки высоко под потолком.

Посоветовавшись с Прасковьей Михайловной, Виктор Седых по одному мальчику из каждой бригады добавил в «подвальную».

А вскоре в первом подъезде уборка была закончена.

— Все! Готово! — заявил Миша.

Лида Соболева сбегала во второй подъезд и, вернувшись, сообщила, что в третьей бригаде дела не важны: им осталось вымыть еще три квартиры.

— Ребята! — сказал Седых. — Мы никого насильно, не заставляем, а кто захочет, пойдемте поможем третьей бригаде.

— Я здорово устала! — вздохнула Зина Зыбина. Она и вправду утомилась. С непривычки очень устала и Валя Черноок, но промолчала.

— Что ж, иди домой, Зина! — спокойно ответил староста. — Сколько могла, ты отработала.

Смущенная Зина ушла. Остальные направились во второй подъезд.

Прасковья Михайловна шла последняя. В дверях, пропуская ее, посторонился Эдик Шишляев. Пройдя в подъезд, Прасковья Михайловна оглянулась. За ней никого не было. В четыре часа работы, как намечалось заранее, не уложились. Но вот, наконец, все кончено. Усталые, расправляя ноющие спины, ребята побрели вверх, за одеждой.

В это время Виктор Седых отыскал прораба стройки и доложил ему о выполненном задании.

Прораб — плотный, коренастый человек в коротком полупальто — осмотрел прибранные комнаты и поднялся на верхний этаж.

— Ну, друзья, — обратился он к ребятам, — одно могу сказать: молодцы! И сделали много, и вели себя хорошо. У нас на стройке не хватает вспомогательных рабочих. Сколько бы времени они прокопались здесь? А теперь маляры могут хоть завтра приступать к работе, белить, красить. Если выберете еще время, приходите! Закончили бы дом. Еще раз спасибо вам!

Приятно было услышать от взрослого человека высокую оценку труда. Настоящего труда!

Шестиклассники сказали Прасковье Михайловне, что опять пойдут на стройку.

Однако на второй воскресник не пришли Шишляев и Неля Холодовская.

Вскоре в шестом классе «б» появился новый номер стенгазеты.

Прасковья Михайловна в передовой написала, что очень хорошо работала первая бригада, которой руководил Миша, а наиболее добросовестно трудилась бригада Виктора Седых.

Юра Логунов оказался способным художником.

Над его карикатурами особенно смеялись ребята.

На одном рисунке он изобразил Эдика Шишляева, старательно собирающего перышки и соломинки, и Мишу Добрушина, который грузил в ведро огромные камни и кирпичи.

На другом Шишляев что-то с жаром говорил Мише.

А затем Миша одним пальцем подхватил ведро Эдика «в легчайшем весе» и исчез. Шишляев был нарисован согнувшимся под тяжестью Мишиного ведра.

Немало в городе строилось новых домов. Но Юра Логунов никогда не интересовался ими. Строят? Ну и пусть строят.

И в районе вокзала поднимались новые жилые корпуса. Это было обычным делом.

Однако после воскресников на стройке дом, в котором работали шестиклассники, перестал быть для Юры чужим.

Иногда мальчик делал крюк, чтобы пройти мимо дома. Остановившись, он наблюдал, как в нижних этажах маляры красят окна, двери на балконах. Из подвала поднимаются, закончив работу, водопроводчики. Уже очистили от мусора территорию двора. Бульдозер-силач разровнял почву; грузовики завозили на место будущего сквера плодородную землю.

В следующий раз Юра заметил темные, аккуратные полосы свежего асфальта. Они раскинулись перед домом, обогнув его кругом, и пролегли к каждому подъезду.

Юра шел вблизи дома по новому тротуару. Каждая комната уже была окрашена в свой цвет, — голубой, кремовый, светло-зеленый. Заблестели начисто промытые окна.

Однажды, гуляя вечером, Юрий машинально повернул на улицу, которая вела к знакомому дому.

Вдруг он остановился, словно окаменев. В «их» доме светились окна! Не одно — два, в нижней квартире, где строители хранили свои материалы и инструменты, а много окон в разных этажах. В комнатах ходили люди, что-то вносили, перетаскивали. В одной из квартир мужчина и женщина вешали над окном гардину с тюлевой шторой.

Юра почувствовал, что ему необходимо сейчас же поделиться этой новостью с кем-то. Но с кем? С Виктором!

Уже в сенях он замедлил шаги. Что он скажет?

С некоторой робостью открыл дверь в кухню. Но ни Виктор, ни его мама не удивились приходу мальчика.

— Заходи, Юра! — сказал Виктор.

— Иди, иди! Не стесняйся, — приветливо промолвила мама.

Юра снял пальто и прошел в комнату.

На диване сидел с газетой отец Виктора, Сергей Тимофеевич, несколько суровый на вид, с сильной проседью в темных волосах. Его глаза, умные, живые, внимательно взглянули на Юрия. Ответив на приветствие мальчика, Седых снова погрузился в чтение.

После минуты первой неловкости Юра обратился к Виктору.

— Ты знаешь, «наш» дом уже заселяют… В котором мы работали.

— Знаю. Я там сегодня был с отцом. Нам в этом доме дали квартиру, — Виктор широко улыбнулся. — На третьем этаже!

Сергей Тимофеевич, отодвинув край газеты, посмотрел на мальчиков и усмехнулся.

— Да, друг! Юрий тебя зовут? — спросил он, складывая газету. — Видишь, какая у нас радость.

Седых сунул руку во внутренний карман пиджака и протянул к Юре ладонь, на которой поблескивал новенький дверной ключ.