Не все ребята в дороге обратили внимание, что десятиклассники по очереди несли упрятанный в футляр баян.

Сейчас баянист начал знакомый спортивный марш.

И вдруг… Вдруг случилось чудо. Елка, густая таежная красавица, осветилась вся, с верхушки до нижних ветвей. Десятки разноцветных огоньков. Невольно перехватило дыхание у мальчишек, ахнули от восхищения девчонки.

До чего ж это было хорошо! Кругом в волшебной неподвижности, стояли деревья. А елка радовала глаз своим нарядом. Пестрели флажки, какие-то самодельные игрушки. Но красивее всего были незамысловатые ледяшки. В обыкновенную воду, перед тем как ее заморозить, прибавили различные краски и вложили петельки из ниток. И вот сейчас, в сиянии электрических лампочек и мерцающем свете факелов эти ледяшки блестели, как сказочные сокровища Малахитовой шкатулки — изумруды, аметисты, топазы и рубины.

А баянист вдруг заиграл польку, из-за ели выскочили девчонки в масках зайцев, лисиц и медвежат и начали отплясывать задорный танец. Но снег — не паркет, и танцоры вскоре выдохлись.

— Теперь, друзья, послушаем Раю, — сказал Павел Романович, и все притихли.

Звонкий голос Раи, согретый сердечным волнением, звучал торжественно и светло, и ребятам показалось, что читает девочка лучше всех артисток мира.

И только успела Рая дочитать стихи, только затихли дружные аплодисменты, как Павел Романович поднял руку.

— Внимание. Стрелка часов приближается к двенадцати. Вот-вот простится с нами старый год и придет многообещающий Новый… Комсомольцы, стройся!

И еще раз удивились шестиклассники. Восемь комсомольцев встали четким строем. У каждого в руках была малокалиберная винтовка.

— Тишина! — торжественно сказал Павел Романович. — Вот он, Новый год. Салют!

И троекратный залп огласил окрестности.

Все закричали «ура». Стали поздравлять друг друга. Потом опять играл баянист, и ребята плясали, что хотели и как хотели.

И многие огорчились, когда Павел Романович отдал команду отправляться в обратный путь.

Дорога до разъезда показалась еще короче. Может быть, потому что ребята то и дело вспоминали подробности необычного праздника.

— Вот соберутся на заре зайцы, — фантазировала Лида Соболева. — И начнут плясать вокруг украшенной елки. А то и медведи явятся, недаром же разъезд называется «Медвежка».

— Ой! — взвизгнула пугливая Зина Зыбина. — Неужели тут водятся медведи?

— Да не пищи! — презрительно сказал Миша. — Трусиха! У нас комсомольцы с винтовками.

Шумно и весело стало в маленьком станционном зальце, куда ввалилась толпа раскрасневшихся ребят с лыжами. Павел Романович еще раз пожал руку румяной Наташе Пышминцевой — начальнику разъезде Медвежье, и все поздравили ее с Новым годом.

Наташа предупредила, что через пять минут придет электричка.

Со смехом и шумом все высыпали на платформу. А когда на подходах станции загудел электровоз, Павел Романович снова стал строгим и требовательным:

— Садиться всем в один вагон, Комсомольцы, пересчитать всех участников похода.

После ночного леса в вагоне показалось особенно светло и тепло.

Лида Соболева шутя говорила подругам: «Я приду домой и скажу маме: дорогая мамочка! Я так без тебя соскучилась. Ведь последний раз мы виделись в прошлом году».

Все засмеялись. А темнобровая Ксюша Чердынцева задумчиво сказала:

— Все-таки странно, девочки. Мы с вами поехали на «Медвежку» в том году, а обратно возвращаемся уже в новом…

Таня приоткрыла дверь. Увидев, что Ольга Дмитриевна одна, вошла. Лицо ее пылало гневом.

Ольга Дмитриевна отодвинула лежащие перед ней документы.

— Здравствуйте, Ольга Дмитриевна.

— Здравствуй, Таня.

Ольга Дмитриевна запомнила Таню с первого класса. Эта маленькая девочка всегда хранила на лице выражение сознания собственного достоинства. Она ходила в белоснежных воротничках, а когда стала пионеркой — в отлично отглаженном алом галстуке.

Казалось, отсвет этого галстука ложился на лицо Тани, так горели сейчас ее щеки.

— В чем дело, Таня? — спросила Ольга Дмитриевна.

— Мы учимся во второй смене, — сдерживая себя, рассудительно говорила Таня. — А в первой смене в этом классе учится шестой «б». Они не соблюдают чистоту, оставляют на партах мусор. Прошлый раз санитарная комиссия проверяла работу наших дежурных, заглянула в последнюю парту, а там — скорлупа от орехов. И нашему классу поставили за чистоту три.

Самообладание начинало изменять Тане. Ее голос дрогнул.

— Сегодня опять у них в партах сор. Мы больше это терпеть не можем. Мы просим вас, Ольга Дмитриевна: пусть наш класс будет шефствовать над ними. А когда они будут добросовестно следить за чистотой, мы сами откажемся от шефства.

Ольга Дмитриевна удержалась от улыбки, хотя это было нелегко. Третьему классу шефствовать над шестым? А почему бы и нет? И те, и другие — учащиеся одной школы. Оба класса пионерские.

— Хорошо, — голос директора был невозмутимо спокоен. — Завтра попроси членов совета вашего отряда прийти к концу первой смены. Мы пойдем в шестой класс «б».

Сообщение об экстренном собрании ученики шестого «б» встретили с неудовольствием.

— Опять собрание. Я в спортсекцию опоздаю.

— А мне на кружок надо.

— Собрание будет недолгим, — сказала Прасковья Михайловна.

Возмущавшиеся притихли, увидев входящую Ольгу Дмитриевну и младших ребят.

Слова директора ошеломили всех.

— …Я считаю, что требования третьего класса вполне справедливы.

Вы оказались плохими товарищами. Благодаря вашей неряшливости, пострадала честь младших. Поэтому с настоящего дня они являются вашими шефами и имеют право вместе с санкомиссией проверять, как вы соблюдаете порядок. Контрольная проверка через месяц.

Ольга Дмитриевна вышла вместе с Прасковьей Михайловной.

Только на одно мгновение сохранилась в классе тишина.

— Ребята! — возмущенно взвился с последней парты Эдик Шишляев. — Мы не можем терпеть такое издевательство. Какие-то слюнявые малыши — шефы! Нас вся школа засмеет.

— Стыд! — вскочила со своего места и Лида Соболева. — Даже больше, чем стыд, — позор. А, между прочим, — голос Лиды стал язвительным, даже ядовитым, — кому мы обязаны этим позором? Кто у нас оставляет в партах шелуху от орехов, бумагу от завтраков? У тебя этого не бывает, Шишляев? И как работают наши дежурные? Выходит, они только для виду наводят порядок. А другие за нас получают от санкомиссии взбучку? И вы, товарищ староста, как проверяете дежурных?

Лида так посмотрела на Виктора, что ему стало не по себе. А потом она вышла к учительскому столу и, стукнув по нему, сказала:

— Да, стыдно, обидно, но… правильно.

Конечно, над шестым «б» подшучивали многие ребята. И первое время они с неприязнью поглядывали на «третьеклашек», приходивших к ним вместе с санитарной комиссией.

Кой-кто, например Эдик, может быть, и «дал» бы им под сердитую руку, но за этим неусыпно наблюдал староста.

Не стало от него пощады и дежурным.

А совет отряда и особенно Лида Соболева не успокоились, пока шестой «б» не вышел по чистоте и порядку в постоянные отличники.

Вьюга началась внезапно. Еще утром небо было ясным, светило солнце. Потом откуда-то из-за горизонта выползла серая мгла. Солнце исчезло. Скоро все небо стало пасмурным. Пошел снег, сначала мелкий и легкий, потом все крупнее.