Ее манера поведения остается той же. Она встает и предлагает свою руку, чтобы помочь мне слезть со стола. Ее рука теплая, и Карли снова улыбается.

— Ну, это было интересно!

— Да, это так, — отвечаю я, хотя это и горько для меня.

Как только мы выходим в зал ожидания, я беру напечатанные снимки УЗИ и протягиваю их ей. Кажется, она в шоке, когда протягивает руку, чтобы взять их у меня.

— Она твоя дочь, Карли. Это должно быть у тебя.

Она теряет дар речи.

Карли достает кошелек и протягивает мне двадцатидолларовую купюру. Кажется, она смущена и нервничает из-за этого.

— Я хочу оплатить твою поездку сюда и, возможно, чашечку кофе или что-то еще. Вот, возьми это, — она быстро сует купюру в мою ладонь и зажимает ее моими пальцами.

— Это странно, да? — спрашивает она.

Зная, что мне нужны деньги, чтобы выйти за дверь, я просто смотрю на нее и посылаю ей небольшую улыбку, медленно качая головой.

— Нет. Я ценю это.

Мы идем к двери вместе и, прежде чем пройти через них, она останавливается, хватает меня и притягивает в крепкие объятия. Слезы текут из ее глаз, и она дрожит, пока держит меня. Но продолжает шептать:

— Спасибо.

Она говорит это, по крайней мере, десять раз. У меня нет слов. Я ничего не могу сказать.

Отодвигаюсь от нее, вытирая свои собственные безмолвные слезы с щек, киваю и выхожу за дверь. Карли идеальная. Она — не я. Поэтому она идеальная.

Я окликаю первое такси, которое вижу, и быстро сажусь в него. Не оглядываюсь назад, потому что знаю, что это сломает меня. Я завидую. Завидую ей и жизни, которую она имеет.

Я завидую своему ребенку. И идеальной жизни, которая у нее будет.

Карли

Нью-Брансуик, Нью-Джерси

Прошлое

17 лет

Сейчас утро четверга. Четверга после Винной среды. И у меня огромное похмелье. Мэнни, Бэкка и Кэлли ушли из моей комнаты в разное время прошлой ночью, после того, как с кувшином розового вина было покончено. Наши красные стаканы все еще лежат в моей раковине. Должны ли мы еще раз их использовать? Без разницы.

Кэлли уходила последней. Перед тем как уйти, она прошептала мне на ухо:

— Я понимаю, через что ты проходишь, сладкая. — Она поцеловала меня в лоб перед тем, как я провалилась в сон.

Она понимает, через что я прохожу? Это, безусловно, будет темой для предстоящей Винной среды.

Мы договорились встретиться в клинике на территории кампуса в десять тридцать утра, и я уже проспала свою лабораторную по биологии сегодня утром, которая была в восемь тридцать. Это станет проблемой, если Винная среда действительно превратится в традицию.

Я запускаю пальцы в свои длинные вьющиеся волосы, заворачивая их в пучок. Натягиваю узкие джинсы, концертную футболку Nirvana с длинными рукавами и скольжу в свои шлепанцы, затем хватаю шарф, куртку и выхожу за дверь.

Прогулка по кампусу охлаждает, и я кутаюсь в свою куртку, чтобы согреться. Смотрю вниз, стараясь не сталкиваться взглядом с кем-либо, и в конечном итоге врезаюсь в стену.

Человек.

Стена из человека. О. Мой. Бог. Тодд.

Я чувствую желчь у себя во рту. Его глаза, подобны бритвам, когда он смотрит на меня сверху вниз и улыбается.

— Эй! Ты?

После того, что со мной сделал, он до сих пор не знает мое гребаное имя.

Я безучастно смотрю на него.

— Карли, я Карли. Помнишь? Хэллоуин. Помнишь? — не знаю, откуда берутся мои смелость и сила, но я рада, что не сбегаю от него.

Он застывает и немного нервно говорит:

— Да, эм, Карли. Правильно. Кошечка. Горячая ночь. Увидимся. — Он подмигивает, а затем идет прочь, продолжая разговор с одним из своих приятелей.

Меня тошнит. Не на себя, а в ближайший мусорный бак. Чертово розовое вино.

Чертов Тодд.

Я прихожу в клинику одновременно с Бэккой. Она подбегает ко мне и обнимает.

— Все будет замечательно, Кар. Просто замечательно. Ты пройдешь тестирование, получишь справку об отсутствии заболеваний, и у нас все будет хорошо. Просто прекрасно. — Она нервничает.

Я не уверена, нервничает она за меня, за нас или за себя. Я совсем не могу прочитать ее, поэтому говорю:

— Да. Я не беспокоюсь за вас, ребята, потому что ты, Кэлли и Мэнни всегда так осторожны. Но Тодд. Фу. Он, наверное, чихает венерическими заболеваниями. — Я смеюсь с тревогой. На самом деле я напугана до смерти.

Мы заходим и обнаруживаем, что Кэлли и Мэнни уже там.

Мэнни подходит к нам и дарит каждой поцелуй.

— Дамы, я уже сдал. Оставил свой вклад. Опаздываю на астрономию. Пока. — Он натянуто улыбается, его спина напряжена.

— Хорошо, — говорю я. — Давайте сделаем это.

Мы входим в зал ожидания, и Кэлли сразу идет за стойку. Так как она проходит практику здесь, то уже зарегистрировала нас и даже заполнила большую часть наших документов. Помимо моего номера социального страхования и страховой идентификационной карточки, все данные заполнены. Я вопросительно смотрю на нее.

— Я приехала сюда очень рано. И попытаюсь сделать это легче и безболезненно для тебя, сладкая. — Она улыбается, и я стараюсь расслабиться. Да, она делает это легче. Каково это, когда вам проводят по вашим внутренностям холодным медицинским зеркалом между ног?

Правильно.

Легко.

Мне едва хватает времени, чтобы внести свой номер социального страхования, когда другая медсестра выходит и называет мое имя. Кэлли и Бэкка нервно смотрят друг на друга.

— Удачи, — говорят они в унисон. И обе заботливо улыбаются мне, а я быстро отвожу взгляд.

Следую за медсестрой в кабинет и слушаю ее инструкции:

— Снимите всю вашу одежду и наденьте этот халат. Лягте на стол и ждите ассистента доктора, Джину. Она будет в ближайшее время.

Я делаю, как она говорит.

Ассистент доктора, Джина, пунктуальна и приходит почти сразу же. К счастью, для меня.

В руках у нее планшет и ручка с ушами Микки Мауса. В самом деле. Это определенно не какой-то диснеевский момент.

Начинается опрос:

— Когда у тебя была последняя менструация?

— На прошлой неделе, двадцать второго.

— Ведешь половую жизнь?

Я делаю паузу.

— Да? Я имею в виду, считается один раз?

— Конечно. У тебя были половые контакты?

— Да, — я говорю тихо.

— Ты испытываешь дискомфорт?

— Нет. Я имею в виду, не сейчас.

В этот момент, я начинаю трястись, потому что знаю, к чему все идет.

— Что ты имеешь в виду под «не сейчас»? У тебя был болезненный половой акт?

— Да, — шепчу я, и слеза скатывается по моей щеке.

Джина поднимает взгляд, и ее лицо смягчается. Она хмурится и спрашивает:

— Что-то случилось с тобой, Карли? Можешь рассказать мне об этом?

Я молчу, что кажется как, вечность. Она не шевелится. Только дольше удерживала мой взгляд.

— Да. У меня был секс, гм, которого я не хотела… тьфу!

На данный момент, ассистент доктора Джина осторожно кладет свою планшетку на стол рядом с собой и садится на стул рядом со мной. Она держит свою руку на моей лодыжке и говорит:

— Карли, все, что ты скажешь, является конфиденциальным. Мы защитим твою частную жизнь, несмотря ни на что. Ты можешь сказать мне, что случилось, когда это случилось и позволить мне попытаться помочь тебе.

Я рассказываю ей. Не все. Я не говорю ей о дюжине шотов, которые я выпила, и что вырубилась сразу после изнасилования. Я сообщаю ей, что он насильно лег на меня, толкнулся, и это было больно. Сильно. Все жгло.

Я рассказываю ей, что на мне была кровь на следующий день и много высохшей жидкости на моих бедрах. Говорю ей, что синяки на моих бедрах и запястьях сошли на прошлой неделе, и я наконец-то начинаю чувствовать себя нормально. Ох! Что такое нормально?

После короткого молчания, паузы, она делает глубокий вдох, и ее взгляд смягчается еще больше.