Суора молчала. Ей подумалось что Далив Варнего не совсем психически здоров, кажется его семейное ремесло лично для него закончилось помешательством.

– Как только ты поймешь и признаешь свою рабскую сущность всё станет гораздо проще, – продолжил он. – Сопротивление принесет только ненужную боль. А если ты проявишь послушание и покладистость, то и я отнесусь к тебе соответствующе и даже возможно позволю тебе остаться не заклеймённой. Но всё, конечно, зависит от тебя. Поверь, я владею тысячью и одним способом укрощения и преодоления любой строптивости и упрямства. Это громадный опыт многих поколений людей, который совладает с любым отдельно взятым человеком. Какой бы ты не казалась себе умной и сильной, конец предрешен. Ты понимаешь меня?

Суора напряглась. Ей жутко хотелось сказать ему, что он больной ублюдок, алчный, коварный подонок, которого она разорвет на куски как только сумеет дотянуться до него. Но разум подсказывал ей что самый быстрый и легкий путь для осуществления этого изображение покорности. И потому не стоило давать волю ярости и гневу.

– Я думаю да, – спокойно ответила она. Однако всё-таки не удержалась и спросила: – Но как же законы Агрона? За насильственное обращение в рабство наказание только одно – смерть. Тебе не страшно?

– Что значат надуманные человеческие правила по сравнению с естественными законами природного бытия? Тот, кто свободен по сути своей, останется свободным в любом случае, а тот кто в душе своей раб должен и быть рабом. Ибо, как было сказано, это и полезно и справедливо. Я понимаю тебе трудно принять всё это вот так сразу. Но все же ты производишь впечатление достаточно разумного существа, готового руководствоваться логикой, а потому я не заковываю тебя сразу в цепи и не приказываю лупить палкой, лелея надежду что ты и сама поймешь всю правильность случившегося с тобой. Примерно через девять дней мы доберемся до Кеченара, после которого мы уже окажемся в Шинжуне. Именно в Кеченаре нам предстоит иметь дело с Пограничным корпусом Агрона. И я очень надеюсь что к тому времени ты уже полностью признаешь мою правоту и добровольно подпишешь "невольничную".

– А если не подпишу?

– Ну что ты такое говоришь, Суора Эрминейг, не разочаровывай меня. Если у меня хоть на миг возникнет сомнение, что при появлении королевских пограничников ты начнешь обвинять меня в насильственном обращении в рабство, то значит ты никогда не увидишь Кеченара. Ведь как ты наверно догадываешься, существует масса вариантов перевезти тебя в благословенный Шинжун так, чтобы ты никогда не встретилась с доблестными офицерами Пограничного корпуса. Которые кстати, если ты не знала, очень любят деньги. И может быть поэтому в Пограничный корпус и идут служить отпрыски самых знатных фамилий Агрона. Но это к слову. До мзды думаю дело не дойдет. А всё, например, случится так. Тебя опять засунут в "гроб" и запустят туда пустынного паука дабуга. Его яд творит удивительные вещи. Ты превратишься в бездвижное бревно, даже глазами шевелить не сможешь, а дабуг будет медленно обгладывать тебя. Потом, в Шинжуне, мы конечно вынем его. Но когда действия яда начнет проходить тебе придется пережить несколько часов жуткой боли. Поверь, тебе не понравится. Ну или тебя связанную, в мешке, перенесут через границу в обход Кеченара, по лесам и горам. Всё это потребует дополнительных усилий, а потому конечно будет воспринято мной крайне отрицательно. И тогда ты получишь не только своё клеймо, порции плетей и палок, но и кандалы-резцы, "соленое платье", от которого начинается чудовищный зуд, а почесаться ты не сможешь, горчичную кашу, после которой тебе, умирающей от жажды, не дадут не глотка воды, хмель-траву, превращающей тебя в животное, и мои парни будут иметь тебя с такими извращениями, что тебе покажется что до этого ты вела жизнь целомудренной монахини. Всё это будет для тебя очень неприятно. Но если раб не понимает что он раб, эту мысль надо донести до него. Обязательно донести и так чтобы он прочувствовал и запомнил её до конца своей жизни. А то что ты возможно слегка потеряешь свой товарный вид меня не пугает. Прежде чем выставить тебя на рынок, ты целый месяц проведешь в "родильне", это такое весёлое место, где рабов подготавливают, обучают быть товаром и прикладывают все усилия чтобы "товар" выглядел заманчиво. Там твое тело доведут до совершенства. И ты будешь истинным украшением торгов. Это я тебе обещаю.

Он замолчал, словно о чем-то размечтавшись. Суора, которой уже донельзя надоело пялиться в чернильную тьму, сказала:

– Может ты наконец выпустишь меня из этого ящика?

Но она тут же попеняла себе, решив что взяла неверный тон. Она всё еще разговаривала с ним точно так же как и вчера в комнате гостиницы, немного свысока. И судя по всему была права, работорговцу не понравилась её интонация:

– Для начала тебе нужно научиться правильно ко мне обращаться, – сурово проговорил он. – Ты должна запомнить, что теперь для тебя всегда и повсюду существует строгая беспрекословная иерархия. В городском доме, в загородном поместье, в путешествии, на привале, везде где ты окажешься ты должна помнить свое место. Ты на низшей ступени этой иерархии – младший раб, приравненный к домашним животным. Все остальные выше тебя: старшие рабы, рабы-смотрители и рабы-управляющие. Выше всех рабов конечно же любой свободный человек. Но для тебя выше всех в этом мире твой бог и владыка, тот чьей одушевленной собственностью ты являешься – твой хозяин. Его титул – грандлорд и именно так ты к нему и должна обращаться. Но кроме этого, при окончании всякого разговора со своим грандлордом ты обязана поклониться, потом тебе покажут как именно, и произнести: "Слушаюсь, мой властелин". Ну и естественно пока я не продам тебя другому хозяину, твой грандлорд – я. Ты поняла меня?

– Я услышала тебя, Далив Варнего, – ответила девушка чуть насмешливо.

Оглушающий трескучий удар кулаком по крышке "гроба" заставил её вздрогнуть всем телом и едва не закричать.

– Грандлорд Далив, рабыня! – Прорычал Варнего. Поостыв, он добавил: – Ну или "мой властелин".

Суора, вся сжавшись и онемев, глядела в чернильную тьму над собой. Громкий резкий отзвук удара казалось всё еще гудит в её голове. Но постепенно Ташунга заполнила холодная ненависть. Он воспринимал эмпатическую ауру работорговца и не видел в ней ни гнева, ни злости, а скорее только презрение, удовольствие и насмешку. Молодому шинжунцу определенно нравилось запугивать и унижать прекрасную гордую сайтонку, еще недавно столь заносчивую и самоуверенную.

– Может поговорим серьезно? – Предложила Суора своему невидимому собеседнику. – Тебе ведь нужны деньги. Мой кошелек, я так понимаю, уже у тебя. Там, не считая серебра, было 22 тоны. Сколько еще золота тебе надо чтобы ты отпустил меня?

– Глупая, глупая рабыня, – усмехнулся Далив. – Ты думаешь что я хоть на секунду поверю, что у тебя есть что-то еще кроме этих 22 монет, которые ты украла? Да и кроме того деньги это не всё что мне нужно. Я хочу чтобы в Шинжуне все увидели какой товар умеет доставать Далив Варнего. Ты понимаешь меня, рабыня?

Суора молчала. Ей нестерпимо хотелось сказать этому больному человеку, что она убьет его. Равнодушно и быстро, и потом больше никогда и не вспомнит о нём. Очень хотелось. Но вместо этого она тихо и отчетливо произнесла:

– Да, мой властелин.

109.

Карета остановилась. Элен сидела напряженная и встревоженная. Около часа назад они проехали городские ворота. Девочка слышала как какой-то привратник или стражник зычным голосом грозно кричал кому-то, требуя убраться с дороги и пропустить экипаж королевского судьи. И с тех пор они катались по мощенным камнями улицам города, бесконечно сворачивая то направо, то налево. Непрестанно раздавался цокот копыт, скрип колес, чьи-то голоса. Но Элен сидела неподвижно, не проявляя никакого интереса к неизвестному инопланетному городу за зашторенным окном. Ей было страшно. Страх пришел неожиданно, где-то перед самыми городскими воротами. Девочка вдруг осознала что вот-вот её путешествие закончится и судья и Галкут навсегда исчезнут из её жизни. И дело было даже не в том что хорошо знакомое зло это лучше чем зло неизвестное, а просто и Мастон Лург, и его слуга, и эта карета, и вся эта дорога казалось еще хоть как-то связывают её с тем миром откуда она пришла. Где были папа и Кит, космические корабли и Старнет, мультиморфная кровать и парящие в воздухе 3D-мониторы, матерщинник дядя Вася и тихая Вечнозеленая улица. А сейчас эта связь должна была окончательно исчезнуть, её заберут чужие незнакомые люди и уведут в свой глупый недоразвитый мир. Жуткое ощущение неотвратимости этого исхода, пронзительное чувство одиночества и потерянности накрывали её с головой. Она словно тонула в холодной воде и рядом не было никого кто мог бы ей помочь. И даже этот ненавистный гадкий судья казался ей чем-то родным по сравнению с заглатывающей её мрачной ледяной пустотой грядущего почти небытия. По крайней мере судья видел Кита, робот запечатлелся в его памяти и это словно как-то сближало его с нею. Элен хотелось заплакать и казалось что слезы уже наворачиваются на глаза, но дальше почему-то пробиться не могли. Она смотрела куда-то в пол и все долетавшие до неё звуки незнакомого пугающего города словно вонзались ей в сердце. Она не хотела слышать их, не хотела быть здесь, уж лучше обратно в караван или в "Одинокого пастуха", а еще лучше обратно в Туил, там где и Кит и Талгаро и где-то сравнительно недалеко полицейский корабль с модулем гиперпространственного перехода, модулем который буквально за несколько часов может вернуть её назад, на Макору, к дому 21 на улице Эвергрин. И она снова проснется в своей комнате, где на стенах изображение Джулиана Брэда и Камиллы Кесады, заката над океаном Энны, звездные карты секторов, разрабатываемых в данный момент Службой Внешней Разведки, случайные фото из семейного архива, на которых папа, мама и дедушка, кадры из фильмов полного погружения, где она и Эльвира Мейнос в окружении пиратов в одном из притонов Кашуты, среди чудовищ радиоактивных шахт Каталоны и в компании взбунтовавшихся роботов Механии, переливающиеся цитаты сэра Будды и некоторые из заковыристых фраз дяди Васи. А рядом с кроватью на полу будет дремать Кит, повернув голову на бок, прикрыв глаза золотыми веками и где-то в глубине дома она услышит как папа воюет с кухонным автоматом, у которого полетели все личные настройки после обновления. И всё будет хорошо.