– И что, привели? – Спросил Горик.

– Конечно, привели, – недовольно ответил Кушаф, – а что надо было делать? Гроанбург этой ведьме и ее псам на растерзание отдать? Села она и поехала. Одному бейхору велела здесь на крыльце остаться, а другой с ней пошел и сейчас посреди городских ворот лежит и что с ними делать хер его знает.

– Может не стоило ей давать уехать? – Спросил самый молодой бриод по имени Альче. – Позвали бы лучников.

– И что? – Насмешливо поинтересовался Кушаф. – Стрелять в эту деваху, от которой колдовством за километр несет. Неужели ты думаешь что простая баба может прийти в Гроанбург, расправиться с Хишеном и подчинить себе его псов?! А прикажи она бейхорам рвать всех на части, что тогда?

– В конце концов, их тоже можно стрелами нашпиговать так, что они сваляться, – не сдавался Альче.

– Ты не задаешь главного вопроса, – спокойно проговорил Ронберг, обращаясь к молодому бриоду. – А зачем?

– Что зачем? – Не понял Альче.

– Зачем, нам стрелять в эту женщину, рискуя тем, что в результате этого мы можем потерять многих наших людей, – объяснил старый разбойник. – Ради чего нам рисковать? Она не караван с мешками золота.

– А если она убила Хишена? – Воскликнул Альче. – Что если он лежит там сейчас мертвый, с разбитой головой?!

– И что? – Спокойно спросил Сойвин.

– Как что?! – Уставился на него с изумлением молодой бриод.

Мелис, коренастый плотно сбитый мужчина, с непропорционально длинными руками, вступил в разговор:

– Если Голова мертв, нам этого уже не исправить. Мстить его убийце, подвергая опасности погрузить Гроанбург в жуткую резню, я не вижу причин. Мы должны решить вопрос бейхоров как можно меньшей кровью, а потом уже все вместе мы сможем подумать как мы могли бы добраться до этой девки. Если же Хишен жив, то он все решит сам, когда придет в себя.

– К тому же это был честный бой, – вставил Сойвин. – Она была одна против двух здоровых вооруженных воинов.

– Честный бой? – Запальчиво сказал Альче. – Какой честный бой, если она колдунья?

– Если она колдунья, то какого рожна, ты предлагаешь стрелять в нее? – Раздраженно проговорил Кушаф. – Да и бейхоров убить стрелами непросто.

Вархо, пожилой бриод, с огромной золотой цепью на шее и страшный рубцом на левой щеке, добавил:

– Я из Вэлуонна, я видел сражение с бейхорами на Гирамской арене, и скажу вам так: стрелами их не возьмёшь, я видел как в них стреляли даже горящими стрелами, толку нет. Они лишь в большую ярость приходят, да и шкура у них как кора дерева. Да хоть бы ты их вместо стрел столько же раз мечом пронзил, мало шансов что они сдохнут. У них три сердца и убить их очень трудно. Даже когда их ослепляли, они сражались по запаху и слуху, и легче от этого их врагам не становилось. Самый верный способ убить бейхора это бошку ему отрубить. Да что тут говорить, они же ни божьи твари, говорят их в древности чернокнижники специально вывели из волков, змей и пещерных медведей, чтобы замки охранять.

– Ну конечно, – скептически усмехнулся Горик, – скрестили медведя со змеей? Хотел бы я на это посмотреть.

– Вон, на крыльце можешь посмотреть, – ответил Кушаф.

– Кто же она вообще такая? – Спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, бриод по имени Харзе, кирмианец, который когда-то был монахом в знаменитом монастыре Алшидан, «Обитель ветров» или как его еще называли Храм Белой горы.

Кушаф, пожав плечами, произнес:

– Гивелт, который встретил ее у дороги и привел сюда, сказал что она назвалась баронессой Суорой Эрмейнег, дочью барона Альвара Миниса.

– Сайтонская аристократка? – Удивился Харзе.

– Ну, конечно, тогда я святой Азур Водолей, – насмешливо проговорил горец Эрим, высокий темноволосый мужчина, с огромным двуручным мечом за спиной. – Клянусь грудью мученицы Ироны, она из Вэлуонна, проклятой страны чернокнижников и демонов. Не обижайся, Вархо.

– Да стану я обижаться на дикаря с гор, который до сих пор думает, что чтение это могущественная магия, – проворчал Вархо.

– Ничего я так не думаю, – возмутился горец. – А уж насчет дикарей ты бы помолчал, мы по крайней мере своих мертвых просто сжигаем, а вы их сушите, коптите, на части режете, кровь и желчь по бутылочкам, зубы, ногти, кости, кишки по коробочкам, тьфу, мерзость одна.

– Да стойте вы, – прервал начинающуюся перебранку Банагодо. – Что делать дальше будем?

– А что нам делать? Ждать конечно, – сказал Мелис.

– И сколько ждать? – Поинтересовался Банагодо. – До трех лун?

– По-моему, надо как-то в залу пробраться, – заметил Альче, но уже с большой осторожностью, чем он недавно призывал расстрелять таинственную гостью и бейхоров.

Вархо усмехнулся и оглядев товарищей, проговорил:

– Ну что ж, вход открыт. Кто рискнет войти?

Добровольцев не нашлось.

– А что насчет второй двери, из залы в коридор? – Спросил Эрим. – Мы можем ее сломать.

– Она же толстая как ляжка жены Мелиса, – возразил Кушаф.

– Оставь мою жену в покое, тебе, дураку все равно не понять что такое настоящая женская красота, – беззлобно отозвался Мелис.

Кушаф осклабился.

– Может и не понять, но если бы ты видел эту сучку баронессу, ты бы понял что жизнь прожил зря, – сказал он. – Хотел бы я пощупать ее ляжечки.

– Хишен тоже наверно хотел, теперь не знаем жив он или мертв, – остудил его пыл Горик. – Дверь можно снести тараном.

– Каким тараном, там коридорчик такой что не развернешься, – сказал Харзе.

– Ну хорошо, возьмем двух бродяг покрепче и пусть топорами ее разнесут по щепкам, – предложил Горик.

– Правильно, – поддержал Ронберг, – но думаю сначала все-таки лучше подождать. Спешить нам некуда. Если через пару часов Хишен не появиться, значит дело худо, тогда возьмемся за дверь. Но надо иметь ввиду, что эта тварь, – старый разбойник кивнул головой в сторону крыльца, – может броситься на тех, кто попытается войти с заднего входа.

– Тогда Кушафа пошлем, его не жалко, – весело предложил Мелис.

– Это почему это? – Возмутился Кушаф.

– Да ты все равно только языком чесать мастер, а как до дела дошло, так такую кралю упустил, – улыбаясь, произнес Банагодо.

Кушаф усмехнулся.

– Чтоб такую деваху заполучить, надо быть отчаянным храбрецом, вон как наш Альче, – сказал он. – Ему одну стрелу дай, можно даже без лука, он и на колдунью пойдет, и на бейхоров.

Молодой бриод лишь сверкнул глазами и ничего не ответил.

– Нет, в самом деле, надо чтобы в залу один из нас пошел, мало ли что там, тут нужен человек с головой, – сказал Горик.

– Тогда пусть Сойвин идет, он все время молчит, значит очень умный, – с улыбкой проговорил Эрим.

– Нет, Сойвина нельзя, он только что такую красотку заполучил, что у него мысли явно другим заняты, – с усмешкой возразил Банагодо.

– Конечно, нельзя, – поддержал Кушаф, – он только и думает как шишку запарить да свою девку потыкать. Нет, тут нужен человек, который устал от жизни и уже ничего не боится и ничего не ждет. Такой как Мелис. После десяти лет со своей супругой, я думаю он готов на все.

Бриоды, хоть и стараясь не делать этого слишком явно, дабы не обидеть Мелиса, заулыбались, припоминая тяжелый сварливый характер его жены. Впрочем, он относился довольно спокойно к подначкам Кушафа, не принимая их всерьез и считая смуглого любителя косынок шутом и балаболом. Но сейчас он все же вставил свое слово:

– Нет, все-таки надо послать Кушафа. Если что, он сможет бейхорам так уши засрать что те забудут что хотели.

– Да он только рот раскроет, ему уже полжопы откусят, – пробурчал Вархо.

– Тогда он потеряет способность думать, – усмехнулся Мелис.

– И стану как ты, нет уж спасибо, – быстро сказал Кушаф.

48.

Хишен открыл глаза. Он лежал на спине возле стены, справа возвышался знакомый стол.

«Жив, – с упоением подумал он». Как же хотелось жить, нет, тридцать восемь лет это слишком рано для последнего путешествия. Сердце радостно билось в его широкой груди и он чувствовал необъяснимое удовлетворение и приятное возбуждение, как будто только что одержал невероятно трудную победу. Он жив, это главное, это и есть победа. Он все исправит, все расставит по своим местам, заплатит по всем счетам. Самое важное было остаться живым и он сделал это. Хишен даже попытался улыбнуться и в следующий миг его лицо и голову заволокло болью. Он переждал приступ, внимательно прислушиваясь к своему внутреннему состоянию. Нет, ничего страшного, естественно что голова болит, это сука два раза заехала ему ногой в лицо и кроме того он врезался затылком в стену. Ерунда, до свадьбы заживет, надо лишь отлежаться пару деньков и все пройдет, он будет как новенький.