– О, это было незабываемое зрелище, – улыбнулся лоя.

– Я могу идти на задних лапах, и что-нибудь нести в передних,– объяснил Кит. – Но в таком положении скорость моего перемещения очень низкая.

– Не совсем по собачий, – улыбнулась девушка.

– Это мой секрет, – улыбнулся в ответ Кит.

– Тебе придется применить насилие или по крайней мере угрозу насилия, – сказал Талгаро, возвращая своих товарищей к лошадиной теме.

– Я так не думаю, – возразил пес. – Мне кажется моей настойчивой просьбы будет вполне достаточно, чтобы Касаш пошел мне навстречу. Кроме того, после всего что он сделал, я не испытываю к нему симпатии и не собираюсь щадить его чувств.

– Это ты синяк ему поставил? – Спросила Минлу.

– Нет, видимо без симпатии к нему относится кто-то еще.

Талгаро сделал два шага вперед.

– Мне думается есть способ обойтись без шума и излишнего напряжения, – как бы нехотя проговорил он.

– Каким образом? – Спросил Кит.

Талгаро закашлялся.

– Ну-у, я мог бы…, – он снова закашлялся и покосился на девушку. – То есть …, ну в общем, я мог бы украсть у них лошадь. Тихо, незаметно.

Повисла некая неясная тишина.

– Почему ты думаешь что у тебя получиться? – С некоторым недоумением поинтересовался Кит.

– Гм, ну видишь ли, – неуверенно начал Талгаро и снова покосился на Минлу, – я маленького роста, люди не обращают на меня внимание, я умею подделывать любые голоса. – Он сделал вдох и вдруг заговорил более низким и глухим, но в тоже время обладающим некоторой певучестью, голосом: – К тому же большинство людей абсолютно не наблюдательны.

Это был голос Кита.

Пес улыбнулся и заговорил точной копией голоса Талгаро:

– У тебя большие способности. Но, прости, я думаю будет гораздо быстрее если я просто схожу и попрошу. – Кит вернулся к своем нормальному голосу: – Вы просто выдвигайтесь по дороге на восток, а я скоро догоню вас.

Талгаро вздохнул и сказал:

– Хорошо, ты прав, ты сможешь быстрее добраться до центральной площади и думаю у тебя не займет много времени чтобы убедить Касаша расстаться с одним из коней. Но тебе все же лучше взять меня с собой. Мало ли что, Касаша ли нет, или всех лошадей разобрали, я если что может быть подскажу дельную мысль. В конце концов, это Минлу не стоит появляться в городе, ибо она сбежавшая преступница и ее ищут. А меня и тебя никто не ищет и мы можем гулять по Туилу сколько нам заблагорассудится.

– Талгаро прав, – сказала Минлу. – Может возникнуть какая-нибудь непредвиденная ситуация и тогда лучше иметь кого-то кто в курсе местных дел. Я пойду потихоньку на восток, а вы догоните меня.

Кит посмотрел на маленького лоя и тому показалось что пес все еще сомневается.

– Я могу ездить верхом на большой взрослой лошади, – быстро сказал Талгаро. – А в город я могу поехать на тебе.

– Поверь, это будет не очень удобно для тебя, вернее даже очень неудобно. Элен иногда пытается покататься на мне, но ее хватает метров на сто, максимум двести. Я твердый, скользкий и тебе будет не за что держаться.

– Мы ездим верхом на ящерицах ахунду, – с гордостью произнес лоя, – и удержаться на них, поверь мне, тоже весьма непросто.

– А ты возьми в зубы ремень и пусть Талгаро держится за него, – предложила девушка. Потом чуть смутившись, добавила: – Если это конечно никак не оскорбит тебя.

Кит улыбнулся.

– Нет, не оскорбит, – сказал он. – Разве форма определяет содержание? – Кит на секунду задумался. – Впрочем, по-всякому бывает, но это уже философия.

45

Касаш сидел в приемной перед кабинетом главного королевского судьи города и покачивая пальцами тяжелую стеклянную чернильницу, лениво наблюдал как внутри перетекает темная вязкая жидкость. Ему было скучно и тоскливо. Двадцать два года, столичная Судебная академия ничуть не ближе чем три года назад, девушка которую он считал своей любовью на всю жизнь бросила его, заявив что он бесперспективный и он все чаще и чаще прикладывался к спасительной семийской настойке. В общем ясно что жизнь не удалась. Бес-пер-спек-тив-ный, она так и сказала по слогам. Мысли молодого человека, ничем особо не занятые, перескакивали с одной темы на другую. «Может быть все-таки попробовать стать поэтом?», неторопливо раздумывал Касаш. В жуткой тайне от всех, под покровом глухой непроглядной ночи, он иногда занимался тем, что записывал в блокнот рифмованные строки собственного сочинения. Делал он это исключительно для души и стихи у него рождались, как он заметил, почти всегда в те моменты, когда его одолевало плохое настроение. Он слышал что столичные поэты, добившиеся популярности, живут просто припеваючи. Их приглашают на званные вечера, за свои выступления они получают солидные гонорары, они любимцы женщин и аристократии, а книгоиздатели платят им такие деньжищи, что это просто неприлично. «Или все-таки купить эти черно-коричневые ботинки со шнуровкой?», в очередной раз скакнула непоседливая мысль. Ботинки ему очень понравились, но только не ценой. Хозяин магазина запросил такую сумму, что Касаш в начале подумал что ослышался. Однако он не ослышался, а продавец не оговорился. Придётся ходить в старых, жизнь несправедлива.

Молодой человек подумал о предстоящем обеде. Совершать трапезу здесь, в столовой Судебного дома, не хотелось. Во-первых, сама пища не вызывала особого восторга, во-вторых гвардейцы не относились к нему с должным почтением. В строгой иерархии Судебной палаты имелось две основных касты: законники, к коим относились непосредственно судьи всех рангов, а также их помощники, секретари, дознаватели, палачи, курьеры и прочее, и гвардейцы, офицеры и рядовые. Иерархия выстраивалась в четком соответствии с кво-перечнем, но в Палате статусы распределялись так, что рядовой гвардеец, «красноголовый» в простонародье, имел статус ниже чем любой представитель, даже самый незначительный, из касты законников. Так что Касаш, не имеющий никакого аристократического титула, но тем не менее занимающего должность Судебного секретаря городского судьи, в кво-перечне был на несколько ступенек выше чем рядовой гвардеец. Более того, на данный момент капитан Свадо и молодой человек обладали одинаковым статусом – дэли, несмотря на то что гвардейский офицер был лет на двадцать старше секретаря. Но несмотря на это, подчиненные Свадо относились к Касашу довольно небрежно, не особенно утруждая себя выказыванием какого-то уважения, считая его молодым, неопытным, слабохарактерным и вообще чернильной душой и бумажной крысой. Хотя, наверное, главным образом дело здесь было не в личных качествах Касаша, а в тех стереотипах, что были распространены среди гвардейцев. Те кто носили мечи всегда относились прохладно к людям, работающим с бумагами. Но так или иначе, Касашу не очень хотелось сидеть в общей зале с гвардейцами и слушать их соленые шуточки, напрягаясь всякий раз, когда ему казалось что очередное остроумное замечание направлено в его адрес. Но с другой стороны, он всегда сидел за столом с капитаном Свадо, который ему очень нравился и которого гвардейцы очень уважали и боялись. Офицер как бы распространял вокруг себя ауру силы, под защитой которой Касаш чувствовал себя вполне уверенно. Но иногда капитан предпочитал обедать дома, в кругу семьи, хотя это и противоречило уставу, согласно которому, во время приема пищи он должен был находиться с личным составом и нельзя было знать заранее как поступит капитан.

Можно было пообедать в столовой мэрии, среди мелких чиновников и таких же секретарей как и он. Но там было столько негативной энергетики по отношению к любому представителю Палаты, что просто кусок в горло не лез. Законников не любили. Причины этой застарелой нелюбви брали свои истоки в таком нехорошем чувстве как зависть. Всякий, кто прошел соответствующие экзамены и проверки и вступил в доблестные ряды Судебной Палаты, сразу перепрыгивал через несколько ступенек в кво-перечне по сравнению с обычными чиновниками, вельможами, армейскими офицерами и прочими. Также любой в Агроне прекрасно знал что законники получают просто немыслимое жалование. Естественно все это делало их объектами зависти, а иногда и просто ненависти, абсолютно незаслуженной, по крайней мере так считали сами люди Палаты.