Элен чувствовала страх стоявшего рядом мужчины так, словно он излучал его как тепло. Его рука у неё на лбу казалось стала еще более липкой и горячей. Его правая рука еще крепче вцепилась ей в шею. При этом она видела, что Изамери ничуть не шутит и действительно намерен выполнить всё что сказал. Элен решила, что Дюрон и рад бы её отпустить, но теперь он боится того, что жуткий пират не выполнит своего обещания и нападет на него как только она окажется вне опасности.

В следующий миг поляну заполнили звуки шагов и голоса людей. Вертел, не выпуская девочку, быстро обернулся. К ним спешили вооруженные мужчины и среди них, всё в той же белоснежной тунике, взволнованная Нейра.

– Стойте! – Заорал Дюрон и хромая начал отступать, чтобы держать в поле зрения и новоприбывших и Изамери. – Я сказал стоять! Я ей шею сломаю! Клянусь всеми богами!

Из толпы мужчин выделился один. Ему было лет сорок. Высокий, статный, облаченный в элегантный, подогнанный по фигуре наряд, в роскошном кремовом плаще, ниспадающем с широких плеч, он производил впечатление властного и решительного человека. Его вытянутое, худое, с тонкой нитью усов и аккуратной треугольной бородкой смуглое, горбоносое лицо, в обрамлении длинных, прямых, тщательно уложенных темно-русых волос с идеальным пробором несомненно можно было бы счесть красивым, если не обращать внимания на некоторую заостренность его черт, в которых казалось сквозили жесткость и упрямство. «Его лицо подобно шпаге», всплыло неизвестно откуда у Элен в голове.

Он остановил своих товарищей и, подняв левую руку в успокаивающем жесте, сделал несколько шагов навстречу Дюрону.

– Ты, парень, главное не дури, – звучно сказал «шпаголицый». – Я Уэлкесс, начальник охраны каравана. И просто хочу с тобой поговорить. Как там тебя… «Кочерга» что ли?

Элен, не сдержавшись, нервно прыснула. И впервые обратила внимания на боль в левой стороне лица, куда угодила нога Бульдожка. Уэлкесс на секунду перевел взгляд на девочку, едва заметно, ободряюще ей улыбнулся, и снова посмотрел на Дюрона.

– Вертел, – хмуро поправил тот.

– Ну да, точно. – Начальник охраны сделал еще пару шагов по направлению к Дюрону. – Ты, Вертел, главное не горячись. Остановись и подумай. Как тебе лучше всего поступить. Пока еще не случилось ничего страшного. Ничего непоправимого. И тебе сразу станет ясно, что лучше всего просто отпустить девчонку. Просто отпусти её и всё будет хорошо. Ну подумаешь намяли друг другу бока, с кем не бывает. Это не преступление. Разошлись и забыли. – Уэлкесс шагнул вперед. – А если ты причинишь этому ребенку вред, то ты моментально сделаешь всех нас висельниками. И ради чего? Из-за глупой детской куклы, которую не поделили малыши? – Он сделал еще шаг. – И какой тебе смысл ломать ей шею? Сделаешь это и тут же примешь смерть лютую и беспощадную. Отпустишь её, перевяжем твоих братанов и пойдем ужинать. – И Улкесс спокойно прошел вперед сразу на три шага и неожиданно опустился на корточки в паре метров от Элен. Он вытянул руки, словно готовился принять ребенка в объятия, и призывно поглядел на бледного Дюрона.

– Пусть он уйдет, – кивнув в сторону пирата, потребовал Вертел трескучим голосом.

– Конечно, – тут же согласился Уэлкесс. – Изамери, будь добр, оставь нас.

Пират развернулся и побрел к угасающему костру, над которым запекалась всеми забытая тушка какого-то животного.

– Ну, – улыбнулся начальник охраны каравана.

Вертел некоторое время провожал взглядом удаляющегося пирата, затем наконец отпустил девочку и до предела вымотанной всей этой ситуацией, отступил назад и тяжело опустился на землю.

Уэлкесс бросился вперед, стремительно подхватил Элен на руки и унес её в сторону, словно ей всё еще угрожала какая-то опасность.

Изамери развернулся и зашагал обратно.

Уэлкесс передал девочку в руки Нейры и, сделав знак своим людям, направился в сторону Вертела.

72.

– Ну ты как, подружка? – Весело спросила Нейра, разглядывая лицо девочки.

– Нормально, – слабо улыбнувшись, ответила Элен.

И в этой слабости было нечто наигранное, ибо в этот момент Элен представлялась себе героиней некой эпической саги, прошедшей через немыслимые опасности и скорби, но выдержавшей, вынесшей, превозмогшей все испытания судьбы и потому вполне заслужившей право на слабые улыбки, мудрые взгляды и даже легкую снисходительность.

– Ох, как они разукрасили тебя, паршивцы, – с негодованием проговорила Нейра и прикоснулась к лицу девочки.

Элен вздрогнула и отдернула голову.

– Больно очень? – Сочувственно спросила девушка.

Элен снова слабо улыбнулась и, как бы пересиливая себя, бодро ответила:

– Ничего, до свадьбы заживет.

– Так ты уж и замуж собралась? – Улыбнулась Нейра.

– Да. За Изамери.

Девушка звонко засмеялась.

– И не мечтай, подружка. Он таких как мы кушает на завтрак.

– Знаю. Он говорил.

– Ну ты его больше слушай, – противореча самой себе, воскликнула Нейра. – А губа сильно болит?

Элен осторожно потрогала языком распухшую верхнюю губу.

– Да вроде не очень, – соврала она.

– Если хочешь я тебя замазюкую моим секретным бальзамом.

– Зачем? – Искренне удивилась девочка. – А как вы узнали?

– Иви прибежала вся зареванная, говорит там Дюроны Элен бьют. Мальрика не было, а я как-то сробела одна сюда сунутся, побежала искать Уэлкесса. Он как услышал обо всем, аж с лица спал, прямо-таки побелел несмотря на всю свою смуглость. Оказалось, что вы, госпожа Элен, важная птица.

– Важная как пися бумажная, – автоматически пробормотала девочка одну из многочисленных присказок дяди Васи.

– Что?! – Удивленно округлив глаза, улыбнулась Нейра.

– Ну так один мой знакомый говорит, – смутилась Элен.

Нейра, склонив голову на бок, лукаво поглядела на девочку.

– Так что произошло? А то Иви ревет, вся в соплях, в слезах, я и половины не поняла. Ири на дереве, Элен бьют, дядю в шляпе режут.

– Ой, там же Галкут! – Подскочила Элен и бросилась к слуге судьи.

Она мельком глянула на мужчин, обступивших Вертела. Уэлкесс склонился к лежавшему Дюрону и что-то негромко втолковывал ему, Элен только расслышала «совсем что ли дебил» и «племянница». Изамери стоял чуть в стороне, грозно уперев в землю свою обнаженную саблю, и хмуро следил за происходящим.

Девочка упала на колени возле головы Галкута, со страхом вглядываясь в его безжизненные глаза и изувеченное лицо. Она помнила как яростно Фонарщик пнул его в голову, но тогда ей показалось что слуга судьи шевелится и вполне в сознании. А теперь он лежал неподвижно и неотрывно глядел в бесконечное сине-красное небо Каунамы. «Неужели умер?!» взволнованно подумала девочка. Она не понимала что именно чувствует, но определенно то была не радость по поводу того, что её ненавистный караульщик наконец мертв. Она протянула руку к щетинистой щеке Галкута. Но ей было неприятно и страшно дотронуться до трупа, словно его «мёртвость» была заразна и могла перейти на нее. Впрочем, его аура по-прежнему переливалась и изменялась, хотя и довольно слабо. Элен не знала как выглядит аура мертвого человека, ибо за свою короткую жизнь она не видела своими глазами ни одного мертвеца. Но почему-то ей казалось, что аура у трупа должна отсутствовать, однако её исчезновение возможно происходит не одновременно с остановкой сердца и гибелью мозга, а постепенно, спустя какое-то время, пока длится так называемая биологическая смерть – умирание организма, в течение которого полностью прекращаются все физиологические процессы в клетках и тканях. В школе в курсе биологии у них уже было пару уроков танатологии, в рамках которых они очень схематично изучали смерть живых организмов, в том числе и человека. Но настоящих трупов, как это происходило на лабораторных в морге у старших классов, они не видели и вообще коснулись этой темы довольно поверхностно, лишь для общего ознакомления, следуя той идее, что для того чтобы дети правильно и спокойно принимали и понимали такое непростое явление как смерть, знакомить с ней нужно с ранних лет, но углубляться в детали в таком возрасте, конечно, необязательно.