Выходя через заднюю дверь, Коннор целует меня, навсегда закрепив мою судьбу как наказанной.

— Мне жаль, — выплюнула я, прежде чем мама успела заговорить. — Я больше не приведу его сюда.

Я поворачиваюсь, чтобы лечь в постель, но мама садится напротив меня. — Я говорила тебе держаться от него подальше.

Разочарование от того, что со мной обращаются как с вечным ребенком, пронзает меня насквозь. Задыхаясь, я вступаю в схватку с мамой.

— Ты не можешь диктовать все в моей жизни. Коннор — мой парень. — Она открывает рот, но я поднимаю палец. — И нет, я не перестану с ним встречаться. Моя жизнь — моя, мама.

— Ты глупая девчонка, — прошипела она. — Ладно. Подожди, пока он сломает тебя, выбросит. Тогда ты поймешь, насколько гнилыми бывают парни.

Удивительно, но она не пытается меня отчитать.

— Господи, мама. Ты вообще себя слушаешь? — Потирая лоб, я окидываю взглядом кухню. — Уберусь завтра, сейчас я иду спать.

Ее ядовитый взгляд следит за мной, когда я выхожу из кухни. Поднимаясь по лестнице, и слышу, как она ругается про себя.

Мне становится грустно. Не помню, чтобы мое детство было ужасным, если не считать ее одержимости моим телом и ее придирчивых комментариев по поводу моего выбора одежды, так почему она стала такой сейчас? Она никогда не была слишком ласковой со мной, но когда я была маленькой девочкой, она относилась ко мне более человечно, чем сейчас.

Похоже, она становится все хуже, ей не нравится, что она не может контролировать меня, потому что я больше не съеживаюсь в страхе перед тем, что она захочет сказать о моем теле, чтобы удержать меня на месте.

Подколоть маму Теи, когда я выходил из ее дома посреди ночи, — один из пяти лучших моментов для меня за последний год. Я чувствовал себя чертовски хорошо, зная, что не только злил ее одним своим присутствием, но и что на моей стороне была Тея.

И я знаю, что с тех пор эта женщина не перестает негодовать по поводу того, что я развращаю ее дочь. На следующее утро она пила кофе под их портиком, глядя на меня, когда Тея садилась в машину.

Наклонился и долго и крепко целовал Тею, пока она не ущипнула меня за бок. Лицо ее мамы было чертовски бесценным, прежде чем я отъехал от обочины.

Что я могу сказать? Я не очень хорошо отношусь к властным родителям, которые говорят мне, что делать. Селин Кеннеди может засунуть свои суждения себе в задницу вместе с метлой.

В течение следующих двух недель мы с Теей проводим время вместе по ночам в домике у бассейна, и наши отношения постепенно развиваются. Ее трудовая этика перетекает в мою, потому что она не позволяет отвлекать ее, пока оба наших домашних задания не будут закончены. Но как только они будут сделаны? Она вся моя.

Мои друзья принимают ее, когда мы появляемся на парковке по утрам. Мне не хватает Девлина рядом, но я не возражаю, что он убегал от нас. Он счастлив, и ему это нужно. Я не могу в этом упрекнуть. Мы продолжим, когда он выйдет на воздух из своего пузыря с Блэр Дэвис.

Приятно входить в школу, которой я управляю, с самым красивым в мире солнечным лучом под мышкой, рассказывая о предстоящих танцах.

У меня уже есть план. Она вложила все силы в то, чтобы возглавить комитет по организации танцев, так что я позабочусь о том, чтобы ее вечер был просто волшебным.

Полупоглощенный своим телефоном, когда я слежу за потоком пешеходного движения между классами в конце дня, я только через минуту понимаю, что толпа впереди образовалась из-за какой-то драмы. Студенты, преграждающие мне путь, злобно хихикают над происходящим. У меня нет на это времени.

— Что, нечего сказать? Ты немая?

Какой-то мясной футболист толкает кого-то ниже его ростом. Я не могу ясно видеть сквозь толпу. Рядом с ним стоит чирлидерша, которую я узнал на той лодочной вечеринке перед школой, и торжествующе ухмыляется, Кэмми с буквой «К», подсказывает мне разум.

— Собираешься пойти поплакать об этом? — Кэмми дразнит неприятным тоном. — Надо было думать об этом до того, как ты влезла.

Должно быть, они к кому-то придираются. Дилера, который недопоставил им товар, или одного из ботаников, которые зарабатывают на продаже домашней работы.

Я меняю направление, планируя подняться по лестнице на второй этаж, чтобы попасть в свой класс информатики, но знакомый голос заставляет меня остановиться на месте и перейти в режим защиты.

— Пожалуйста, оставь меня в покое. Я ничего тебе не сделала.

Тея.

— Отойди, — требую я смертоносным голосом.

Одноклассник на моем пути, возможно, обделался, когда увидел, что я возвышаюсь, но он успел отпрыгнуть с моего пути. Другие заметили меня и расступились, опустив взгляды, слишком боясь смотреть в глаза обезумевшему зверю. К тому времени, как я прорываюсь сквозь толпу зрителей, футболист и Камми уже дергают Тею за свитер и ярость захлестывает меня.

Тея стоит на своем, пока они издеваются над ней, и это их подзадоривает. Они, вероятно, злятся, что она реагирует не так, как они думали. Я вижу это в их глазах: им нужны ее слезы. Ее унижения.

Я не потерплю этого. Никто не будет так обращаться с моей девочкой.

— Какого хрена ты делаешь? — Я вклиниваюсь, становясь между ними и Теей. Ее руки касаются спины моего школьного пиджака. — Издеваетесь над моей девушкой?

— Бишоп, — растерянно говорит парень-футболист. Его тщедушный, напитанный соком мозг не может понять, почему я здесь. Вот что делают стероиды. — Как дела, парень?

— Коннор, — бормочет Тея позади меня. — Все в порядке.

— Нет, детка, не в порядке. Я видел, что они с тобой делали. — Повернувшись к двум другим, я рычу. — Тронешь ее еще раз, и я разрушу всю твою жизнь. Потом я сломаю тебе руки. — Тея пытается обойти меня, но я блокирую ее. Эти двое не заслуживают даже смотреть на нее. Мой взгляд переходит на Камми. — Это касается вас обоих.

Камми и ее футболист отступают на шаг назад под моим диким взглядом. Мне не нужно объяснять им это. Все знают, что когда они переходят мне дорогу, независимо от того, понимают они это или нет, у меня есть грязь, которая похоронит их еще до того, как они начнут жить.

— Все вы, вообще-то. — Я повышаю голос, обращая свое внимание на толпу, восторженно наблюдающую за нами. — Тея, блядь, вне зоны доступа. Если ты будешь связываться с моей девушкой, я приду за тобой.

Убедившись, что я нагнал на всех достаточно страха, я выпускаю Тею из-за спины, укладывая ее под мышку. — Расскажи мне, что случилось.

Она хмуро смотрит на меня. — Оно того не стоит.

— Стоит. Расскажи мне.

Ее взгляд путешествует по толпе. Она берет меня за руку, и я позволяю ей увести меня. — Давай просто уйдем. Скоро прозвенит звонок, и мы все опоздаем.

Я бросаю взгляд через плечо на хулиганов Теи, который говорит, что я слежу за вами. Лицо Камми бледнеет, и она дергает футболиста за руку, чтобы уйти оттуда.

Как только мы удаляемся от толпы, я упираюсь ногами.

— Что ты…? Эй! — кричит Тея, когда я тащу ее на пустую лестничную площадку в конце коридора. Дверь с грохотом захлопывается, окутывая нас своим эхом, которое исчезает в тишине.

Я прижимаю ее к себе, осматривая ее лицо.

— Все в порядке.

— Расскажи мне, что случилось.

Она хрипит. — Это глупо.

— Это не так. Мне жаль, что меня там не было, обещаю, что больше не позволю ничему подобному случиться с тобой.

Тея поднимает брови. — Да? Знаешь, не так давно это был и ты. Прошло всего чуть больше месяца с тех пор, как ты унизил меня настолько, что я в слезах убежала из столовой.

Ее слова пронзили мое нутро смертельным ударом. Черт, я был таким ослом по отношению к ней. Повесив голову, я отдаю ей часть себя.

— Мне жаль. Я всегда был мудаком для тебя из-за твоей мамы. Я… — Теперь, когда я говорю это вслух, теперь, когда знаю ее, это звучит так по-идиотски. Как я мог подумать, что это нормально? Вздохнув, я выталкиваю остаток слов. — Я думал, что ты похожа на нее. Каждый раз, когда я замечал тебя, это было потому, что ты вмешивалась, и я плохо это воспринимал.