9-миллиметровый Глок сидит в пенопластовом корпусе. Не теряя времени, я беру его и достаю пули оттуда, где он их хранит.

Вернувшись на улицу и спрятав пистолет так, чтобы не вызвать сердечный приступ у соседей, я сажусь во внедорожник и мчусь к Коулману, чтобы спасти мою девочку. По дороге я звоню Девлину.

— Йоу. Как дела?

— Отправь копов к Коулману, — требую я, проезжая на красный свет на пустом перекрестке. Мне нужно успеть туда, пока меня не задержали за неосторожное вождение. — Делай все, что нужно. Сообщи о подозрении на стрельбу, устрой пожар. Мне все равно, просто сделай это.

— Стоп, притормози, — говорит Девлин. — Что за херню ты несешь?

Я бью по рулю. — У него Тея!

— Черт. Ладно, понял.

Я толкаю машину быстрее, надеясь, что не опоздал.

Пока я копошусь в темноте, ища на верстаке другое оружие для самозащиты, дверь в подвал открывается и у меня свело живот. Тусклая, мерцающая лампочка оживает, заливая подвал тошнотворным желтым светом.

О боже. Он вернулся.

— Подняла всю эту шумиху и не ведешь себя прилично. Цок-цок, — говорит мистер Коулман жутким тоном, спускаясь по шатким деревянным ступенькам. — Не знаю, заслуживаешь ты этого подарка или нет, но ты всегда была моей особенной принцессой, не так ли?

Плечи напряжены от ужаса, я поворачиваюсь к нему лицом с придушенным криком, моя голова пульсирует тупой болью от резкого движения.

Мистер Коулман стоит между мной и выходом. Я вслепую нащупываю позади себя и обхватываю пальцами маленькую ручку инструмента — может быть, крошечную отвертку? Не знаю. Кажется, она похожа на ту, что используется в компьютерах, не смотрю, не желая рисковать, чтобы привлечь его внимание.

Это не причинит большого вреда, но это все, что я чувствую за собой, не продолжая поиски.

Он поднимается на нижнюю ступеньку, протягивая мне то самое ожерелье из папки, наполовину высыпавшееся из моей сумочки на грязный пол. Это золотое сердце, висящее на изящной цепочке.

— Мистер Коулман, — пытаюсь я, мой язык вялый. Может быть, мне удастся выговориться, чтобы спастись от этого монстра. — Зачем вы это делаете?

Игнорируя мой вопрос, он скользит по полу. — Я не хотел ничего говорить раньше, но твои глаза опухли и налились кровью, узнаю результат плача, когда вижу его. Я все улажу. — Он говорит мягким, благоговейным тоном. — Принцесса, ты готова взять меня за руку?

Черт, что я могу сделать? Он загнал меня в угол. Он слишком далеко, чтобы ударить ножом, не потеряв элемент неожиданности, и слишком силен, если я побегу, не отвлекая его сначала. Мне нужно добраться до лестницы.

— Другая девушка, — шепчу я.

— Хм, да, думал оставить ее себе, но потом ты подошла ко мне и предпочел бы получить свой приз. Я знал, что ты не сможешь оставаться в стороне вечно. Тебе не нужно ревновать к другим.

Он не просто маниакален — он бредит. Он думает, что я хочу его. Яростная волна тошноты распирает мой желудок.

Мне нужно чем-то отвлечь его. На скамейке рядом с рабочим столом стоит банка с краской, просто вне досягаемости, пока его внимание приковано ко мне. Старый стул на колесиках стоит на краю бассейна желтого света. Может быть, я смогу вывести его из равновесия?

Пока я ищу, что еще можно использовать против него, мистер Коулман подходит ближе. Я отпрыгиваю в сторону в знак протеста, но он ловит меня с ужасающей усмешкой, его грудь касается меня, когда я прислоняюсь спиной к рабочему столу, пока он не упирается мне в спину.

— Куда ты идешь, питомец?

Еще один панический звук застревает в моем горле, когда я пытаюсь отстраниться и мои ногти впиваются в ладонь вокруг рукоятки отвертки.

Неправильно, неправильно, неправильно, неправильно, стучит мой разум.

— Вы… вы сказали, что вас зовут Генри, — лепетала я, пытаясь найти выход из ситуации, чтобы не стать похожей на мамину сестру. Я так боюсь того, что он сделает со мной, страх мешает двигаться. Всякий раз, когда он злился, потому что я не делала то, что он хотел, он осыпал меня словами, как только я отползала назад. Теперь он мог сделать гораздо хуже. — И что были всего на три года старше меня. Мы закончили и я перестал отвечать.

Мистер Коулман касается моих волос, и я вздрагиваю от испуганного звука. — Шшш, моя дорогая. Знаю, что тебе обидно узнать, что я солгал, но это была маленькая ложь. Необходимая. Ты была так молода, и я не хотел тебя спугнуть. Не тогда, когда наши души так ясно говорили друг с другом.

Желчь подкатывает к моему горлу.

Его глаза пляшут туда-сюда между моими и он качает головой. — Я знаю, что ты тоже это чувствовала, а каждом уроке мне тянула руку. — Его рот искривляется в уродливой, однобокой ухмылке. — Ты всегда так стремишься ко мне.

Я качаю головой, не в силах говорить. Слезы, наворачивающиеся на глаза, колышутся, затуманивая зрение. Когда я моргаю, они прожигают горячие дорожки по моим щекам.

— Не плачь, любимая, — говорит он легким, навязчивым тоном. — Я сделал тебе этот подарок, видишь? Хочу показать тебе, насколько ты особенная для меня. Ты будешь носить это и знать, что ты моя.

Настолько особенный, что у него есть еще несколько таких же для стольких девушек, с которыми он это делал.

Когда он откидывается назад, чтобы возиться с цепочкой, он замечает на полу мою сумочку с папкой, торчащей из нее. Одна из моих фотографий выглядывает достаточно далеко, чтобы разглядеть, что там. Он опускает цепочку и смотрит на фотографию.

Лед пробегает по моим венам.

— Что это? — Мистер Коулман звучит раздраженно, заставляя мое сердце сбиваться с ритма в страхе, что я его разозлила. Он выхватывает сумку и достает из нее папку с уликами.

— Нет, не надо!

Его лицо превращается в камень, пока он листает папку, а я в ужасе прижимаюсь к рабочему столу.

— Зачем тебе это, Тея? — Не думала, что это возможно, но его жуткий фактор повышается еще на один градус, когда он снова обращает свой взгляд на меня, глаза мертвые и бездушные. Он вздыхает в разочаровании. — Я не могу позволить тебе уйти отсюда сейчас, принцесса.

— Почему? Это было бы плохо. Неправильно. Пожалуйста. — Мой голос дрожит. Каждая часть моего тела дрожит от страха. — Все в порядке, я никому не скажу. Вы можете отпустить меня. Мы сделаем вид, что ничего не произошло.

Он издает резкий звук, качает головой, снова приближаясь. — Ничего, да? Ты портишь наш приятный совместный вечер.

— Пожалуйста, — хрипло шепчу я. — Не нужно этого делать.

— Принцесса, — говорит он, поглаживая мою щеку и наклоняясь так близко, что его губы почти касаются моих. Резко вдохнув воздух, я откидываю голову в сторону, но он карающей хваткой хватает меня за подбородок и дергает назад. Его прикосновение похоже на колючую проволоку, разрывающую мое нутро. — Почему ты думаешь, что я могу сопротивляться, когда ты здесь? Ты бежала прямо в мои объятия.

Я качаю головой в знак отрицания, пытаясь высвободиться из его объятий. Может быть, если я снова подыграю ему, он отпустит меня. Это даст мне достаточно времени, чтобы схватить банку с краской, если он не думает, что я собираюсь бежать. Он всегда был более восприимчив, когда я делала неуклюжие попытки проявить инициативу в его играх. Мне становится тошно, но я могу это сделать. Я борюсь с накатывающей на меня тошнотой и заставляю свое тело расслабиться.

— Это просто… — Мой голос колючий и тонкий. Давай, Тея. Сделай это, и, возможно, ты сможешь выбраться из своего кошмара и жить. — Это просто моя мама. Она строгая.

Мистер Коулман воркует, чтобы успокоить мои ложные тревоги. — Мы все уладим, принцесса. Мы уедем из города, если понадобится. Если никто нас не поймет, мы просто уедем.

— Или мы можем просто подождать до выпускного. Мои друзья здесь. — Я хватаюсь за что угодно, лишь бы он не считал меня беглецом или угрозой настолько, чтобы отступить. Как только у меня появится пространство, я отвлеку его и убегу. Дверь больше не заперта, она осталась открытой на верхней ступеньке. — Мы сделаем это как игру. Тайные встречи.