Она разрушает мою репутацию.

Я должен перестать уступать, когда она смотрит на меня милыми щенячьими глазками, или бросает такие здравые логические доводы, когда она должна съеживаться в ужасе, что я скорее поддаюсь, чем ставлю ее на место. Например, требование о дате окончания — его не должно было быть. Мама говорила о наследстве и обязательствах, чтобы это звучало более долгосрочно, но у меня не было способа сказать об этом, не выглядя слабым, а не грозным королем шантажа, которого она должна бояться. Я не могу удерживать ее вечно, и я позволил ей управлять мной. Думаю, я придумаю что-нибудь еще после окончания школы.

— Поняла?

Тея кивает. — Поняла.

— Отлично, хватит вопросов.

Подавляю раздражающий инстинкт, который постоянно застает меня врасплох, тот, когда я хочу защитить ее. Как тогда, когда я заставил ее плакать и тут же почувствовал себя дерьмом из-за этого. Вот что делают лживые сучки, они лезут в твою чертову голову и накручивают тебя.

Кроме Девлина, Тея — первый человек, который когда-либо говорил со мной в ответ и не боялся меня с первого взгляда из-за образа, который я создал. Перед лицом доминирования и требований она отвечает логикой и храбростью, о которой я и не подозревал, что такая застенчивая девчонка, как она, может обладать.

Но после того, как вчера я вывалил все на ее колени, теперь я знаю, как далеко могу завести ее, прежде чем она сломается. Это информация на потом.

Я положил руку ей на талию. Черт, я действительно хочу поцеловать ее, мне нужен этот рот. Вся эта словесная перепалка с ней возбуждает меня.

Но она сказала «нет».

— Мы могли бы получить столько удовольствия от этого, солнышко. — Я простонал под дых и столкнулся носом с ее носом. — Уверена, что не хочешь продолжить нашу игру? Перейти на следующий уровень босса? Там есть убийственные бонусы и достижения, я хочу показать тебе, каково это — кончить на мой язык по-настоящему.

Она издает восхитительный звук, как будто принимает меня за чистую монету, соглашаясь позволить ей сделать первый шаг, но не может справиться с грязными словами, которые я шепчу.

Неопытность была шоком после того, что мы делали во время переписки, но это опьяняет — знать, что она чистый холст. Я хочу нарисовать на нем шедевр, показать ей, каково это — трахаться так, как мы фантазировали. Как будто я встретил двух разных девушек, одну уверенную и такую же коварную, как я, и ту, что стоит передо мной, дрожащую от нескольких слов и моей руки, массирующей ее талию.

— Я… — Она качает головой. — Коннор. Это плохая идея.

Мои губы касаются ее щеки легким движением. — Мой любимый вид.

Она смеется, мягко и с придыханием. От этого мой член становится тверже.

— Они станут и твоими любимыми. Позволь мне показать тебе, как надо жить, солнышко.

Да, блядь, — думаю я, когда она кладет руки мне на плечи, притягивая меня к себе.

Дверь с грохотом распахивается, испугав нас обоих. Тень заполняет дверь, освещенную ярким светом коридора.

— Тея? Разве ты не должна быть на уроке всемирной истории?

Коулман.

Он маячит в дверях, держась в тени, когда Тея застывает рядом со мной.

— Мистер Коулман, — говорит она.

Это облегчение в ее голосе? Я бросаю на нее взгляд, с каждой секундой все больше злясь на то, как она сосредоточена на нем.

Какого черта.

Моему мозгу требуется секунда, чтобы включиться, но как только это происходит, Тея вырывается из моих рук и устремляется к Коулману. Он отступает на шаг, свет в коридоре освещает его ухмыляющееся лицо. Удовлетворенный изгиб его рта разжигает во мне ярость.

Что. Что. Блядь.

Конечно, он учитель, но этот парень всегда рядом с Теей, особенно когда я с ней наедине. Невероятно, чтобы он просто случайно проходил мимо нее все время. Я следил за ним вчера, когда он выследил Тею в классе выпечки. Все это неправильно, диссонансом звенит в каждой косточке моего тела.

— Идите в класс, мистер Бишоп, — говорит он отрывисто.

Я ухмыляюсь без тени удовольствия. — Конечно.

— Пойдем, я провожу тебя в класс. — Он ведет Тею по коридору, положив руку ей на спину. — В последнее время ты удивляешь меня своим поведением. Это не то, чего я от тебя ожидал.

Коулман уходит вместе с Теей, и она ни разу не оглянулась на меня. В этом нет ничего правильного.

На полпути по коридору я поймал ее ухмылку. — Я могу объяснить, сэр.

Мой желудок леденеет. Черт побери. Я снова увлекся ею.

Все еще подозревая и сомневаясь, почему Коулман всегда рядом с Теей, я потираю челюсть, направляясь к своей машине, чтобы выкурить косяк. У меня тренировка позже, но к черту быть здесь прямо сейчас.

Тренировка ужасная. Двое парней стоят на коленях в траве у боковой линии, чтобы их вырвало, еще несколько растянулись и стонут по полю, и у Девлина в глазах злой блеск от пыток, которые я устраиваю парням.

Я стою на центральной линии, положив руки на бедра, и сплевываю на землю. Мое горло пересохло от того, что я выкрикивал им указания в течение последних сорока пяти минут. — Разойдитесь, мать вашу. Это не та команда, которую я знаю.

И это правда, потому что я вымещаю на них все свое раздражение. В кои-то веки я не хочу быть здесь, но не могу пропустить футбол.

Все, чего я хочу, это выбраться отсюда, чтобы побольше покопаться в Тее. Может, я и шантажирую ее, но я все еще хочу претендовать на эти розовые губы. Мы уже собирались поцеловаться, я уже хотел попробовать ее на вкус, а потом появилась Коулман и все испортил. Она так быстро переключилась, что у меня в голове зазвенели тревожные колокольчики.

Я выслежу все секреты, которые она когда-либо скрывала, чтобы у меня больше не было сюрпризов с ней. А потом я, блядь, сожру ее.

Девлин в полном режиме мальчика-дьявола со своими собственными демонами, наслаждаясь шоу. Чертов садист. Он отбивает футбольный мяч, перебрасывая его с ноги на ногу, чтобы тот отскочил от его коленей.

— Какого черта мы вообще делали? — Шон бормочет Тренту, когда тот помогает ему сесть на скамейку за их бутылками с водой.

— Не знаю, — отвечает Трент, глядя на меня, когда они проходят мимо.

Я качаю головой, не в настроении для любимого занятия или моих так называемых друзей. — Не успеваешь? Перестань глотать отцовские таблетки, тогда, возможно, у тебя появится выносливость. Профессионалы занимаются тяжелее, чем сейчас.

Трент бросается на меня с рычанием, Шон удерживает его с обеспокоенным видом, как будто боится, что я проболтаюсь о нем. Я одариваю их обоих злобной ухмылкой, и они отступают, обмениваясь настороженными взглядами.

— Чертов псих, — говорит Шон негромко.

Ему лучше быть осторожнее, иначе я расскажу о его грязных делишках. Порнозависимость. Тоже мерзкое дерьмо.

— Еще один круг, капитан? — спрашивает Девлин, перебрасывая мяч с носка на колено, с колена на грудь и снова на ногу с идеальным контролем. Выпендрежник. — Если эти парни могут сплетничать на поле, значит им мало.

— Неа. Убирайтесь с глаз моих долой, все вы. — Махнув рукой в знак отказа, я направляюсь в душ. Мне все равно. — Скоро игра против Риджвью Ист Вэлли. Тренер разберется с тобой.

Девлин идет следом, сцепив пальцы и заложив руки за голову. — Ты в порядке?

— Да. Просто напряженный день.

Он гладит меня по плечу тыльной стороной ладони. — Тебе что-нибудь нужно?

— Я в порядке. Мне просто нужно остыть и расслабиться. — Собираюсь принять душ, пойти домой и привести себя в порядок. Это сделает все, чтобы убить край, близкий к тому, чтобы задушить меня. — Все нормально, брат.

— Хорошо, круто. Поймаю тебя позже. — Сойдя с дорожки к раздевалке, Девлин направляется к парковке, не приняв душ.

Я направляюсь в раздевалку и спешу в душ. Когда я вернусь домой, у меня на повестке дня будет еще кое-что.