Это намного лучше, чем то, что я себе представлял.

Поцелуй горячий и требовательный. Сначала она немного неуклюжа, непривычна к движениям, но она целует меня в ответ, и это все, что имеет значение. Я прижимаюсь к ее лицу, наклоняя ее голову, и ее руки обвиваются вокруг моей шеи.

Я в полной заднице, потому что Тея Кеннеди — это океан, в котором я с радостью утонул бы.

Гнев улетучивается, теряясь в забвении глянцевых розовых губ, никогда еще он не исчезал так быстро.

Это успокаивающее воздействие, которое она оказывает на меня, преодолевает все мои защитные механизмы. Она требует от меня больше, чем я давал кому-либо, даже самым близким друзьям.

Хлопок двери вдалеке возвращает нас к реальности, не знаю, как долго мы целовались, но я хочу еще. Ее вкус слаще, чем ее запах.

Тея отстраняется, ошарашенно глядя на меня. Это мой новый любимый взгляд на нее. Мое сердце странно сжимается.

Прислонившись к шкафчикам для опоры, она касается губами своих губ, ошеломленная. — Это был мой первый поцелуй.

— Хочешь второй? — произношу я с кривой ухмылкой и снова придвигаюсь к ней, касаясь ее щеки.

Ее маленькая рука ложится мне на грудь, останавливая меня, ее голос тихий, но серьезный. — Я не могу притворяться со своими эмоциями. И не буду. Либо я твоя притворная девушка и все, либо… — Она качает головой. — Нам нужно будет поговорить об этих смс-ках, я думаю. Может быть, мы не можем игнорировать это и забыть, что это произошло, сейчас я не могу тебе доверять.

Доверять.

Это реально? Странное чувство в моей груди дрожит и расширяется. Надежда? Тея может быть искренней в своих словах. Эта мысль ошеломляет меня, представляя мои сегодняшние защитные действия в ином свете.

Сглотнув, я отхожу назад, позволяя ей уйти, и Тея обходит меня стороной. Вместо того чтобы вернуться в класс, она идет по коридору, погруженная в свои мысли.

Может, она все-таки не пытается меня разыграть? Может ли она быть такой честной, какой кажется? Это понятие чуждо мне.

Я смотрю, как она удаляется, прекрасно понимая, в какой я заднице.

Среда. Мой самый нелюбимый день недели. Не из-за милых мемов про день счастья, они просто уморительны.

Нет, по средам я подвергаюсь чистой пытке — мои еженедельные встречи с доктором Левиттом. Хуже того, после этого следует обед с родителями, на котором настаивает папа, чтобы мы могли провести время всей семьей. Полное дерьмо. Ледяной шип в череп был бы менее мучительным.

Внешний вид.

Все это часть нашего счастливого семейного шоу.

Единственная причина, по которой мама старается присоединиться к нам, это то, что это дает ей прирост в количестве, когда фотограф ее кампании следует за нами повсюду, а ее менеджер по социальным сетям публикует в своих официальных профилях информацию о том, как важно семейное время для Вивиан Бишоп. Клянусь, это ее единственная мотивация во всем, что она делает. Дэмиен ждет на заднем сиденье, пока мы страдаем от картонных разговоров.

Мама не дает мне покоя, потому что обед в детской больнице состоится в эти выходные и мне все еще нужно сказать Тее.

Но сначала мне нужно сгладить ситуацию с ней.

Вчерашний день удивил меня, поцелуй и слова Теи не выходили у меня из головы всю ночь. Сначала я пытался вернуться к тому, что знаю, искал ту часть, где она отдернула занавес. Но это было неправильно. Я не хотел, чтобы это было так.

Думаю, это то, что доктор Левитт имеет в виду, когда говорит о вере кому-то на слово. Я нахожу это только в его кабинете, и даже тогда это был трудный путь к тому, чтобы дойти до точки, когда я не буду противиться всему, что говорит мой терапевт. Терапия может быть скучной, как дерьмо, но кое-что из нее запомнилось. Приятно, когда кто-то говорит свое мнение, и я мало кого пропускаю через свою защиту, когда могу принять их за чистую монету.

Если Тея показывает мне, что я могу верить ее словам, возможно, мне стоит попробовать что-то новое: извиниться.

Стоя утром возле ее дома, я барабаню пальцами по спинке пассажирского сиденья, ожидая ее и с ужасом думая о том, что сегодня среда.

Что, если она не захочет прокатиться? Должен ли я уступить ей место?

Это не та уступка, которую я бы сделал кому-то другому. Все идет по-моему, или не идет вообще, но с Теей все по-другому.

Когда мой гнев утих, смог мыслить яснее, я чувствовал себя ублюдком, потому что это была не ее вина. И она никак не могла подделать тот поцелуй. Я ошибался. Она не играет со мной.

Вчерашний поцелуй повторяется в моем сознании, и я облизываю губы. Для меня это тоже не было притворством.

Я просто хотел ее, мою тайную лисицу.

Она права, невозможно забыть то, что мы сделали, и я никогда не хотел, чтобы это прекратилось, но и она не может игнорировать то, что между нами.

Нет, нам нужно обсудить это до благотворительного ужина.

Тея кажется удивленной, когда она выходит из дома, бросает взгляд за спину, прежде чем поспешить к внедорожнику и забраться в него. Ее щеки розовеют.

— Привет, — говорит она.

— Привет, — отвечаю я, ставя машину на передачу.

Воздух на несколько минут становится спертым, пока я выезжаю на главную дорогу из нашего района.

Планирую поговорить и сделать это на самом деле? Два совершенно разных настроения. Я трачу драгоценные минуты, пытаясь начать разговор, не привык думать о том, как мои слова могут повлиять на девушку, с которой я хочу поговорить, вместо того, чтобы просто изложить их, как положено по закону.

— Послушай, я… — Прочистив горло, я сжимаю руль. Ну же, чувак, просто сделай это. — Прости, что разозлился. Это было неправильно или несправедливо по отношению к тебе.

— Хорошо. Спасибо.

Она отвлеклась, заплетая свои дикие кудри. Вздохнув, я неохотно продолжаю.

Доктор Левитт всегда говорит, что когда я успокоюсь, мне нужно выразить свой гнев, даже если я не хочу этого, некоторые вещи застряли у меня в голове.

— Дело в том, что у меня проблемы с самообладанием. Ты был права, я ревновал — признаю я. Мой желудок сжался. Я не рассказал об этом никому, кроме Девлина. Бросив взгляд в сторону, я обнаруживаю, что Тея наблюдает за мной. Горло перехватывает, когда я сглатываю. — Я хожу к психотерапевту. Сегодня у меня назначена встреча. Каждую среду.

Я опускаю, что это терапия, назначенная судом. Странно отдавать одну из своих карт после того, как я так долго охотилась за чужими. У меня так много ее карточек между ее тайным блогом и обнаженными фотографиями, что будет справедливо отдать ей несколько своих, чтобы доказать, что я настроен серьезно. Понимаю, что напряженное состояние моих плеч объясняется тем, что я готовлюсь к осуждению Теи, но оно так и не наступает.

После долгой паузы, когда она с любопытством смотрит на меня, ее рука ложится на мою на центральной консоли. — Я рада, что у тебя есть с кем поговорить о том, что ты чувствуешь.

— Да. — Не ожидал этого. Она просто смирилась с этим, принимая меня за чистую монету, и верит, что я честен без вопросов, даже после того, как я обманывал ее несколько раз. — Итак. Я сожалею о том, что я сказал и как я себя вел. Ты заслуживаешь лучшего, так что я постараюсь.

Она хмыкает и сжимает мою руку. — Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о чем-нибудь, ты можешь сказать мне. Я выслушаю, если это то, что тебе нужно. Может, мы и не настоящая пара, но я здесь.

Мне не нравится напоминание о том, что все это ненастоящее, причем по моей собственной вине, но я рад, что мы в порядке.

Принятие чувствует себя так хорошо, что я не в себе всю оставшуюся дорогу до школы, мои мысли чисты и спокойны впервые за не знаю сколько времени. Тея — как бальзам теплого света на мой постоянно меняющийся разум.

По дороге в офис около середины дня я выругался, вспомнив о важной вещи, которую мне нужно было сказать Тее сегодня утром. Я так увлекся, делясь с ней одним из своих секретов, что выгода вылетела у меня из головы.