- Нилли! – завопила я что было сил.

Издалека глухо донеслось:

- Леа… прости…

Стук отъезжающего экипажа… Выгнувшись в руках похитителей, я попыталась сбросить с лица повязку, но ничего не получилось.

А затем нарастающий страх заставил меня дергаться и орать во весь голос… Но все оказалось бесполезно. Как и говорил тот похититель, вокруг не было ни одной живой души, не считая стремительно удалявшихся Нилли и Глеона.

Ах, как же я теперь жалела, что поблизости нет Тальгира! Он бы точно раскидал их всех! Но сколько бы я ни звала на помощь, чуда не произошло.

Меня кинули на что-то жесткое, и быстрая тряска подтвердила, что мы куда-то едем. Через повязку на глазах не пробивался ни один лучик света, а магическое чутье было на исходе – я успела прочувствовать, что колеса повозки стучат по какому-то особенно твердому грунту, как последние капли магии иссякли.

Впервые меня похитили по-настоящему.

И теперь это было вовсе не интересное приключение, а настоящая опасность, заставлявшая сжиматься сердце в жутком предчувствии…

Повязку сорвали, свет резко ударил в глаза.

Поморщившись от головной боли, я огляделась по сторонам. Перед глазами все плыло после ночной тряски.

Светлое помещение, обставленное темной, почти черной резной мебелью. На окнах изящные завитки решеток.

Похоже, чей-то дом.

Тот, кто снял повязку, отошел за спину. Повела плечом, хотела повернуться, чтобы разглядеть похитителей, но тут же раздался надтреснутый голос:

- Иди-ка сюда, я погляжу на тебя…

Шедший из угла голос заставил меня забыть об исполнителях заказа и всмотреться в фигуру собеседника. В глубоком кресле сидел пожилой мужчина в многослойном балахоне из ярких расшитых тканей. Слои шелка выступали друг из-под друга, переливались, текли, заставляя на мгновение поверить, что мужчина является лишь продолжением кресла, так он вливался в его очертания.

Сам мужчина с темными с проседью волосами и смуглой кожей был похож на асхаинца, но говорил на лагледорском очень чисто, без малейшего акцента.

Шагнув к говорившему, я встала максимально прямо и со всей уверенностью, на которую была способна в моем положении, сказала:

- Перейду сразу к делу. Отец заплатит выкуп, если вы сможете доказать ему, что я жива, здорова, и что со мной хорошо обращаются. Могу написать несколько строчек…

Когда-то давно, в детстве, мне и братьям отец показал особый способ шифровать информацию в обычных записках – на тот случай, если нас похитят. Тогда в записке с просьбой о выкупе удалось бы сообщить хотя бы приблизительно, как выглядят похитители и где нас держат. Помню, мы с братьями тогда смеялись, мол, кто же будет связываться с самими Брирге! Но отец всегда предпочитал иметь запасной план. Именно тогда он сказал фразу, что сейчас вспомнилась со всей ясностью: «Всегда можно договориться! Вопрос лишь в цене…»

Именно поэтому я не теряла уверенности, что смогу выпутаться из ситуации, в которую ненароком попала. Первоначальный страх давно схлынул, уступив место злости и желанию побыстрее все решить, а затем поквитаться с Глеоном.

Но сейчас моя уверенность не произвела впечатления на говорившего со мной.

- Мы не собираемся просить выкуп, - рассмеялся он. - Можешь даже не пытаться предлагать деньги!

- В таком случае почему я здесь, позвольте узнать? – сдержанно спросила я, все так же держа осанку и глядя на собеседника сверху вниз.

Тот вместо ответа откинулся на спинку кресла, заставив слои шелка снова ползти, и смерил меня задумчивым взглядом. Повисло молчание.

Пауза длилась, но я решила тоже помолчать. Я задала вопрос и жду ответа. Пусть молчит сколько угодно, в итоге ему придется ответить.

Мы смотрели друг на друга, а тем временем в моей голове мелькали самые разные мысли: «Значит, те четверо были наняты Глеоном, чтобы передать меня в чьи-то руки… Но если не выкуп, то что?.. А каков Глеон?! Подлая тварь, нашел способ подзаработать. Да еще и не побрезговал присвоить мои деньги, что дала на оплату охраны… Какая ирония – оплатила предательство!.. А Нилли? Неужели она думает, что достаточно того «прости»?! Как далеко она готова зайти в желании во всем слушаться и потакать? А если ее муженек начнет убивать, она ему тоже будет помогать? Бессовестная, а еще называлась подругой…»

- Не думаю, что тебе сейчас стоит это знать, - наконец, ответил мужчина. – В нужный момент сама поймешь. Могу лишь обещать, что пока с тобой будут обращаться хорошо. Может, не так, как привыкла дочь такого богатого человека, - он усмехнулся, - но вполне сносно.

И он сделал знак, чтобы меня увели. Тот, кто снял в начале разговора с меня повязку, подошел и взял меня за локоть – не больно, но так твердо, что я сразу поняла: лучше не дергаться.

Ладно, приберегу силы и нервы на потом. Как сказал главный – со мной пока будут обращаться хорошо. Это «пока» звучало слегка угрожающе – как будто лишь от меня зависит, как ко мне здесь будут относиться. Никогда не знаешь, самое это дно, или впереди нечто похуже – вспомнить хотя бы первый год обучения в Хальторне! Вот когда каждый день приносил все более страшные вести!

Так что пока буду вести себя как положено пленнице. Но… не утрачивая фамильной манеры держать себя! Никому еще не удавалось запугать Брирге!

Послушно проследовав туда, куда вели, я оказалась в небольшой комнате с единственным крошечным окном почти под самым потолком, да еще и к тому же зарешеченным. «Так… Побег через окно исключен», - отметила я про себя.

Дверь захлопнулась за мной. Поскольку из обстановки здесь была лишь узкая кровать (намного более скромной отделки, чем мебель в комнате, где я только что была), я села на нее и задумалась, что же делать дальше.

Разум лихорадочно перебирал все возможные варианты развития событий, а еще перелопачивал весь прежний опыт. Но пока просвета не предвиделось. Как решить эту проблему? Ведь я даже не знаю, где нахожусь!

Вспомнились слова отца: «Нужно уметь видеть различия между проблемой и расходами. Если, потратив некоторое количество денег, ты можешь сделать так, чтобы проблема больше не беспокоила – то не проблема и была, а так, расходы».

Итак, что же у нас имеется?

Кажется, тут меня ждут настоящие проблемы, которые деньгами не решить. Значит, следует быть особенно осторожной, цепкой и искать малейшую лазейку во всех смыслах – и в словах этого странного любителя шелка, и в возможностях.

В коридоре за дверью раздались приглушенные шаги, которые показались мне знакомыми…

Нет, это уже галлюцинации от стресса! Ничего такого тут и быть не может! И все-таки я замерла, прислушиваясь…

- Ну как она? Характер уже показала? – произнес знакомый голос.

- Пока что спокойная, – ответил кто-то.

- Главное – успеть все подготовить до завтра! – продолжал все тот же знакомый голос.

- Теперь это не твоего ума дело. Ты свою задачу выполнила. Или привыкла к девчонке?

- Уф, привыкнешь к ее финтам! – раздался смех. – Просто гора с плеч! Устала ждать, когда все закончится!

Ее интонации! Точно! Это же… Мирелта! Что она здесь делает?!

Потрясенная, я на цыпочках подкралась в двери и прильнула ухом к шершавому дереву. Но собеседники уже прошли дальше по коридору, и теперь слова сливались в монотонный гул.

Лихорадочно складывая все факты, что знала, я моментально вспомнила: в последнее время Мирелта часто отлучалась по каким-то делам. И на днях тоже бегала куда-то. Все привыкли, что у нее вечно имеются какие-то ухажеры (и это при живом муже!), поэтому не обращали внимания. Но что, если она бегала сообщать нечто важное каким-то неизвестным врагам моего отца?

То, что отец открыто не враждовал ни с кем, только порой нажимал на конкурентов, вовсе не говорит о том, что тайных врагов у него нет.

Тальгир был прав: я не все знаю. И опасность была даже в Лагледоре, вот буквально рядом! А ведь Мирелта пришла в дом именно в тот день, когда отец решил уволить няню и нанять мне личную горничную, поскольку я достаточно выросла.