«Учудила молодая госпожа, ничего не скажешь!» – читалось в ее взгляде.

Интересно, а как бы она поступила на моем месте? С этой мыслью я поднялась по ступеням дома следом за молчаливым отцом.

Дома нас встретила мама. Она выглядела уставшей и расстроенной, всем видом являя живой упрек. Ничего не говоря, она с поджатыми губами посмотрела мимо меня и прошла в гостиную. Отец пошел за ней. Закрыв дверь, родители принялись что-то обсуждать, а я села на кухне вместе со слугами, только чтобы не быть в одиночестве. Выдержать тишину мне сейчас было не по силам.

Служанки болтали, делились сплетнями, Мирелта налила мне крепкого чаю со сливками, и понемногу весь кошмар последних дней перестал давить так безысходно. Нужно подать апелляцию и вызволить Илвота. Нужно как-то восстановить доброе имя Бри… Нужно обязательно! Я придумаю, как это сделать, но сейчас я слишком растеряна и расстроена происходящим…

Никто даже словом не обмолвился о произошедшем, но и без того было понятно – они с удовольствием обсудят и перемоют всем косточки, как только я уйду с кухни. Говорили о соседях, о ценах на фрукты и прочих мелочах, не имеющих значения для меня, но важных для остальных.

- …А я ему и говорю: если такую мелкую кислую магонию ты продаешь по две монеты за лукошко, то уж хотя бы не обвешивай! Я ведь проверяю на хозяйских весах, когда возвращаюсь с рынка! – рассказывала кухарка. – Вы бы видели, как у него морда покраснела!

- Прямо так и сказала?! – восхищенно переспросила одна из молоденьких горничных. – А он что?..

- Да ничего. Разозлился, но пару горстей в лукошко добавил. Он же знает, у кого я работаю, не хочет ссориться, - с ноткой самодовольства ответила кухарка.

Мирелта едва заметно указала ей на меня глазами, мол, лишнего о хозяевах не сболтни, но кухарка отмахнулась:

- Да все знают, что с господами Брирге лучше не связываться, себе дороже выйдет!

- А если связаться, что будет? – спросила я.

Осекшись, кухарка поразмышляла немного, а потом выдала откровенным тоном:

- Ваша папенька человек упрямый да настойчивый. Все сделает, как ему надо, и никого не спросит. У таких людей хорошо работать, все по-честному – и жалованье, и порядок в доме. Вот только ссориться с ними упасите все боги! В пыль сотрут и не спросят, как звали…

Мирелта сделала предостерегающий жест, но я тоже отмахнулась:

- Да пусть уж говорит! Интересно знать, в какой семье я, оказывается, выросла…

- А вы, молодая госпожа, такая же упрямая, как ваш папенька, – рассмеялась Мирелта.

- Это ты после недавних событий так решила?

- Ха! А то я вас в детстве не видела! Если какая игрушка понадобилась – умри, но достань! Встанет, руки в бока упрет и давать топать… – Мирелта изобразила это так живо, что остальные слуги рассмеялись.

Мирелта была старше меня на десяток лет и работала в нашем доме с самой юности. И вот я наконец-то доросла до того, что даже она видит разницу между упрямым ребенком, которым я была, и мной нынешней, иначе не обсуждала бы так легко прежние мои выходки.

«А это может пригодиться…» – подумала я, хотя еще слабо представляла, как сделать свою горничную надежным союзником – ведь жалованье ей платил мой отец, и только он мог требовать предельной честности.

После слов Мирелты слуги немного расслабились и перестали разговаривать с оглядкой на меня. Беседа потекла по привычной колее, они уже не обращали внимания на нового слушателя, а я пыталась тем временем взглянуть на свои проблемы иначе и найти хоть какие-то возможности все решить.

Поздно вечером отец заглянул на кухню:

- Леа, к тебе гость. Но только на пять минут! И учти, я тут рядом, так что давай без твоих фокусов.

Ничего не понимая, я вышла в гостиную. Там меня ждал Брилеус!

- Как ты?! – я бросилась к нему. – Прости меня, Бри!

- Да все будет в порядке, не переживай, - Бри обнял меня. – Пусть я и не из самых богатых людей в Имоледо, все же кое-какие связи тоже имею. Дядя позаботился, хоть и ругался, и грозил, что больше никогда не будет помогать, если еще так отличусь.

- И что с тобой будет?

- Ничего особенного. Просто оштрафуют – будут удерживать приличную сумму с жалованья весь год. Никто меня увольнять не собирается. Хотя этот гад Беруф и настаивал.

- Какую сумму с тебя вычтут?

- Неважно. Кстати, я внес залог за Илвота, и его выпустили на сутки.

- Разве можно вносить за осужденных на такой срок?

- Можно, если вносит сотрудник министерства. Конечно, через сутки и след его простынет. Сейчас он удирает подальше со своими циркачами.

- Ты больше не увидишь этих денег…

- Знаю. Но он не заслуживает такого сурового наказания.

- Бри, мне так жаль, что я втянула тебя во все это! Клянусь, я все отдам. С каждой зарплаты буду отдавать…

- Успокойся, у меня в министерстве неплохое жалованье. Голодать точно не буду. А если и буду – мне полезно, - Бри хлопнул себя по животу.

- Мне так стыдно, - слезы навернулись на глаза сами собой. – Ты рисковал не только деньгами, но и карьерой, и репутацией…

- Знаешь, Леа… – Бри усмехнулся. – Есть в тебе что-то, заставляющее бежать и спасать тебя по первому зову. Уверен, ты и в Асхаине не пропадешь. Все будет хорошо! Удачи!

Обняв на прощание моего лучшего друга, я вернулась в комнату, где уже все было готово к отъезду.

Все обошлось. Можно выдохнуть. Никто почти не пострадал, а деньги я Брилеусу возмещу. В конце концов, как говорит отец, это всего лишь деньги.

И стоило чувству вины поутихнуть, как я ощутила досаду. Хватит мне уже валить с больной головы на здоровую! Больше ни у кого не попрошу помощи! Решу свои проблемы сама, не втягивая друзей.

Пора взрослеть. И если я действительно такая же упрямая, как мой отец – посмотрим, кто победит в этом противостоянии!

Три экипажа и пять повозок со скарбом не могли двигаться быстро. Растянувшись по дороге, мы ехали бесконечно долго. С каждым днём пути становилось всё жарче.

На границе с Асхаином нас встретил отряд вооружённых всадников с полуприкрытыми накидками лицами. Переговорив с отцом на асхаинском наречии, они тронулись с нами вместе. Отец объяснил, что это наша охрана, и хорошо бы нам с мамой больше не отодвигать занавески на окнах экипажа, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Несколько дней дороги по жаре выбили из отца привычную уверенность в том, что он всё держит под контролем. Но он старался не подавать виду, с наигранным воодушевлением показывая места, что посещал в молодости.

Когда за окном вместо лесов и лугов потянулись пустоши, поросшие кустарниками, похожими на хворост, отец с удовольствием отметил:

- Вот и гарига началась!

Я уже знала, что так называют выжженные солнцем пустоши с редкими кустарниками, но впервые увидев их, поразилась: как вообще можно жить среди этих бесплодных земель?

Окрестности Имоледо с их буковыми лесами и холмами стали мне ещё дороже в тот же миг, когда горячий ветер ворвался в окно экипажа.

- Пора надеть вуали! – обрадованно сказала мама, как будто только и ждала повода примерить новую ткань.

Вуаль должна была крепиться на голове с помощью небольшой диадемы, и мне пришлось повозиться, пока вуаль не разместилась по-настоящему удобно.

- Мне обязательно её всегда носить? – спросила я отца.

Не дожидаясь его ответа, мама сразу начала уговаривать меня:

- Да тебе понравится! Она защищает от местного солнца, от ветра с песком. Потом так привыкнешь – даже дома носить будешь!

- Вот это вряд ли, - заметила я. – Отец, ты как считаешь?

- Я считаю, что нужно уважать обычаи места, куда приходишь в качестве гостя. Не нужно выделяться среди прочих, и будет меньше проблем. Многие мужчины в Асхаине не видели женщин без вуали, для них это всё равно, что для лагледорцев увидеть посреди улицы даму с неприкрытой грудью. Леа, ну зачем тебе лишние трудности?