— Потому что ты не позволила бабушке пойти с нами.

— Верно, — я делаю глубокий вдох. — Помнишь, как я тебе говорила, что твой отец живет в другой стране?

— Да, — спокойно говорит Генри.

Я сказала ему об этом несколько лет назад. Генри только начал учиться в международной школе в Мадриде. Я предполагаю, что другие дети спрашивали его об отце, потому что он пришел домой и тоже начал задавать вопросы.

— Ну, — говорю я, — он живет здесь. В Чикаго.

Генри с любопытством смотрит на меня. Он не выглядит встревоженным, но могу сказать, что он заинтересован.

— Он сейчас здесь? — спрашивает он.

— Да. На самом деле… — мое сердце бешено колотится. — Ты видел его на днях. Это был тот человек, который приходил к нам в гостиничный номер.

— Тот большой парень? С черными волосами?

— Да.

— О.

Генри все еще ест свое мороженое. Я смотрю на его лицо, пытаясь понять, как он воспринял эту новость.

Он выглядит на удивление невозмутимым. Генри необычайно спокоен. Он не часто проявляет сильные эмоции. Я думаю, он чувствует все внутри. Но снаружи он спокоен.

— Кто он? — наконец спрашивает Генри.

— Его зовут Данте Галло.

— Он приходил в отель, чтобы навестить меня? — спрашивает Генри в легком замешательстве.

— Нет, — говорю я. — Он еще не знает о тебе. Я думаю… Наверное, я хотела сначала поговорить с тобой.

Генри доедает мороженое и начинает жевать сам рожок. Наш разговор ничуть не утоляет его голод.

— Ты хочешь с ним встретиться? — говорю я.

— Я уже встречался с ним.

— Я имею в виду, ты хочешь с ним пообщаться?

Генри на минуту задумывается, жуя.

— Да, — говорит он, кивая.

— Это может все изменить, — говорю я Генри, покусывая кончик большого пальца. Я вообще не притронулась к своему мороженому, и оно тает, капая на песок. Мне не следовало покупать его — я слишком встревожена, чтобы есть.

— Что изменить? — спрашивает он.

— Просто… ты мог бы иногда навещать его. Или оставаться с ним.

Я знаю, что эта концепция может показаться пугающей, и я не хочу, чтобы это повлияло на выбор Генри. Но в то же время я хочу быть с ним честной. Рассказать Данте о Генри — значит открыть ящик Пандоры. Я не могу предсказать, что из этого выйдет.

Генри задумывается.

— Он мой папа? — спрашивает он. — Точно?

— Да, — говорю я. — Определенно.

— Тогда ладно, — пожимает плечами Генри.

Я вздыхаю, мои плечи освобождаются от напряженного положения. По крайней мере, эта часть выполнена.

Когда Генри был маленьким, он часто задавал мне вопросы о своем отце: какой у него любимый цвет? Есть ли у него собака? Как он выглядит?

Теперь он задает мне вопросы другого рода.

— Почему он не знает обо мне?

— Это сложно, — говорю я. — Ты знаешь, я была очень, очень молода, когда ты у меня появился. Твой отец тоже был молод. Мы тогда были в разных положениях. Теперь… теперь мы старше. Все изменилось.

Насколько? Что изменилось, а что осталось прежним?

Надеюсь, ответ заключается в том, что Данте изменился, и я изменилась, но то, как мы относимся друг к другу, осталось прежним…

Я боюсь. Боюсь, что, когда я расскажу Данте правду сегодня вечером, это положит конец любому шансу возродить наши отношения.

Все, на что я действительно могу надеяться, это на то, что он сможет полюбить Генри, несмотря ни на что. Потому что Генри этого заслуживает, даже если я не заслуживаю.

Я рассказываю Каллуму свою теорию о том, что Дюпон целился в него, а не в Яфеу Соломона. Аиде эта идея совсем не нравится. Но Каллум, похоже, испытывает облегчение, по крайней мере, узнав, кто в него стрелял.

— Думаешь, он хочет отомстить за Джека Дюпона? — говорит он, нахмурившись.

— Да, я думаю, это возможно. Он был за границей, когда Джека убили, так что кто знает, какую версию истории ему рассказала их семья. Они сами не знают, что произошло на самом деле. Когда он все изучил, ему, вероятно, показалось, что мы это скрываем. Как будто мы могли быть ответственны за это.

— Я несу ответственность, — тихо говорит Каллум.

— Это неправда… — пытается сказать Аида, но он перебивает ее.

— Это так. Джек работал на меня. Я привел его к месту выкупа, зная, что это опасно, зная, что это, вероятно, ловушка, зная, что мы в меньшинстве и в тактически невыгодном положении.

— Джек тоже это знал, — твердо говорит Аида. — Он пошел на это добровольно.

Каллум просто качает головой, не желая прощать себя за то, что его друга убили.

— И что теперь? — спрашивает меня Аида.

— Вам двоим нужно залечь на дно, — говорю я им. — Ты не можешь дать Дюпону еще один шанс выстрелить в тебя. Это означает никаких публичных выступлений, и особенно никаких запланированных мероприятий. Иначе ты заранее предупредишь этого парня о том, куда направляешься, и в следующий раз он не промахнется.

— Это была просто глупая удача, что он промахнулся в прошлый раз, — мрачно говорит Каллум.

— Да, всегда пожалуйста, — говорит Аида. — В кои-то веки неуклюжесть твоей жены окупилась.

Она пытается пошутить, как обычно, но ее лицо выглядит напряженным и бледным. Ее рука прижата к животу, как будто она чувствует там боль.

— Я не хочу ждать, пока он снова меня найдет, — говорит Каллум. — Давай выследим этого ублюдка и покончим с этим.

— У меня есть идея, где он может быть, — говорю я Кэлу. — Но я не думаю, что тебе следует идти со мной. Оставайся с Аидой, не попадайся никому на глаза. Мы пока не хотим давать ему понять, что знаем, кто он такой. Пусть думает, что ты прячешься.

Каллум хмурится. Я могу сказать, что ему не нравится идея прятаться. Он хочет действовать так же сильно, как и я. Возможно, даже больше.

Но Аида цепляется за его руку. Она определенно не хочет, чтобы он выходил из дома.

— Пожалуйста, Кэл, — умоляет она, глядя на него.

Аида никогда ни о чем не просит.

Каллум выглядит таким же удивленным, как и я.

— Пожалуйста, — снова говорит она.

— Хорошо, — неохотно соглашается он. — Я пока не буду никуда высовываться. Но позвони мне, как только что-нибудь узнаешь, Данте.

— Позвоню, — обещаю я ему.

Я веду себя так, будто не хочу брать с собой Кэла, чтобы мы могли усыпить бдительность Дюпона, внушив ему ложное чувство безопасности. Но правда в том, что я хочу, чтобы он был в безопасности. Если бы Аида потеряла своего мужа прямо перед рождением ребенка, это уничтожило бы ее. Ради моей младшей сестры я должен защитить Каллума, нравится ему это или нет.

Я бы хотел взять Неро с собой, но он работает над жестким диском, который я украл из дома Кенвуда. Хоть я больше и не думаю, что Кенвуд нанял Дюпона, я все еще хочу, чтобы Неро взломал шифр, чтобы мы могли увидеть, какое дерьмо Кенвуд тайно записывал в своем доме.

Вместо этого я звоню Себу, забираясь в свой внедорожник. Он берет трубку после двух гудков.

— Привет, старший брат.

— Привет. Ты свободен сегодня днем?

— Зависит от обстоятельств. Что у нас в меню?

— Исследовательская миссия.

— Долгая поездка?

— Меньше часа.

— Хорошо. Приезжай за мной, я пришлю тебе адрес.

Себ присылает мне адрес, который я не узнаю. Оказывается, это шикарное многоквартирное здание в Петле. Я жду в машине, и через пять минут он спускается, раскрасневшийся и слегка запыхавшийся.

— Чем, черт возьми, ты там занимался? — спрашиваю я его.

Он ухмыляется.

— А ты как думаешь?

— У тебя там подружка живет?

— Чья-то подружка, которой время от времени становится одиноко.

— О, черт возьми, ты берешь уроки у Неро?