— Это не смешно! — кричит она, но её губы начинают подниматься, подражая моим. — Прекрати. Я говорю серьезно.

— Прости, — я даже не могу притворяться, что мне жаль, и не могу перестать улыбаться. — Это просто мило.

Она краснеет, и от этого мне хочется взять её на руки и прижать к дивану. Взять ее прямо там. Ей бы понравилось.

— Хорошо, тогда... я сделаю тебе минет после этого, — требует она.

Это почти заставляет меня твердеть. Я должен думать о чем-то другом. Например, о том, что Эллисон сидит прямо здесь.

— Как насчет того, что я дам тебе знать, когда захочу, — перефразирую я.

Я читал черный список, и хотя он не исключает минет, в нем есть определенные условия. На самом деле, я думаю, Лили будет искренне удивлена тому, что там написано.

Лил сужает глаза.

— Ты просто собираешься продолжать говорить мне позже до тех пор, пока «позже» не превратится в год.

— В течение недели, — говорю я, мои глаза загораются.

Только с моей девушкой мне приходится практически уговаривать ее не делать мне минет.

Ее лоб морщится, как это бывает, когда она напряженно думает. Через мгновение она смотрит на меня и кивает.

— Договорились.

Эллисон добавляет.

— Хорошо, очень хорошо. Вы двое очень хорошо общаетесь друг с другом и позволяете своим голосам быть услышанными. Я хочу, чтобы вы оба поработали над тем, чтобы ваша сексуальная жизнь стала такой, чтобы она не мешала отношениям, учебы, работе или даже повседневной деятельности. Я знаю, что в прошлом у вас двоих была очень активная сексуальная жизнь.

Активная не описывает то, что мы делали. В наши самые худшие дни мы редко выходили из спальни. Это было всепоглощающим делом. Мы просыпались. Пили. Трахались. Спали. Изредка ели. Это было одновременно лучшее и худшее время в моей жизни.

— Думаю, каждый из вас готов к переменам, — продолжает Эллисон. — И это начинается сейчас.

17. Лили Кэллоуэй

.

После экзамена по статистике я получила еще одно подстрекательское сообщение. На этот раз Неизвестный стал немного креативнее и назвал меня бродяжкой и хуесоской. Это немного иронично, ведь я только что умоляла Ло на терапии позволить мне ему отсосать. Но кроме этого, эти тексты начинают разрушать меня. Того, кто сказал, что палки и камни сломают кости, а слова никогда не причиняют боли (отсылка к словам песни Stickes and Stones – Babyshambles), очевидно, никогда не дразнили или оскорбляли.

Сегодня мы встречаемся с Коннором, чтобы поговорить об открытиях частного детектива. Я планировала поговорить о новых сообщениях с Ло и Коннором, но после инцидента с Мейсоном на парковке думаю, что раскрытие моих сообщений только приведет Ло в ярость. А я не хочу, чтобы он начал всё Халк-крушить или дошёл до пьянства. Надеюсь, у Коннора есть зацепка на этого парня, и мы сможем выяснить, чего он хочет.

Я бросаю рюкзак на кровать и спешу в ванную, чтобы хотя бы причесаться перед отъездом. Когда я распахиваю дверь, то обнаруживаю Ло у раковины, закручивающего крышку на бутылочке с таблетками. Должно быть, это Антабус. Он сказал мне, что принимает лекарства, от которых ему станет плохо, если он выпьет алкоголь. Я горжусь им больше, чем он думает.

— Ты готов? — спрашиваю я, стараясь не придавать таблеткам большого значения.

Я смотрю в зеркало и чуть не умираю при виде своей прически. Я промучилась всю ночь, запоминая те старые экзаменационные вопросы. Принятие душа выпало из списка моих приоритетов. Мои волосы жирные, прилизанные и выглядят отвратительно.

— Почти, — Ло открывает шкаф для лекарств и берёт дезодорант.

Я принимаю смелое решение и включаю кран в раковине. Затем наклоняюсь над мраморным краем, изо всех сил стараясь просунуть голову в раковину и оказаться под струей воды.

— Какого черта ты делаешь? — спрашивает Ло, одновременно засовывая дезодорант себе под мышки. Он без майки, и я не могу смотреть на него слишком долго.

— Мою волосы, — говорю я ему.

Я протягиваю несколько мокрых прядей сквозь пальцы и уже собираюсь выдавить немного мыла на ладонь.

— Это не шампунь, — быстро говорит Ло.

— Ты что, мыльная полиция? И так пойдёт, — я снова тянусь к бутылке.

— Подожди, — говорит он.

Я немного приподнимаю голову и убираю несколько мокрых прядей с лица. Он возится в душе, а потом закрывает стеклянную дверь, выходя, с бутылочкой Herbal Essence в руке. Я протягиваю руку, выкручивая шею, чтобы не залить всю столешницу.

— Ты создашь здесь цунами, — говорит он, подталкивая меня обратно к раковине.

Мой живот ударяется о край столешницы, и я снова сгибаюсь, теряя поле вида из-за стены волос. Затем я чувствую его руки на своей голове, втирающие шампунь в кожу головы. Оу.

Это приятно.

Его пальцы разминают, бегают вверх-вниз и даже прижимаются к моей шее. Я никогда не думала, что массаж головы может быть таким чертовски приятным.

Я подавляю стон, но звук удовольствия вырывается наружу, как только он закрывает пространство между нами. Его тело прижимается прямо к моей заднице. Мы не занимались ничем, кроме миссионерского секса, с тех пор как он вернулся из реабилитационного центра, и я начинаю параноить, что анал находится в этом черном списке. Я хочу этого. Прямо сейчас, я думаю. Я, наверное, в меньшинстве девушек, которым нравится эта позиция. Но мне нравится теснота. Это другой вид оргазма, и я не могу отрицать, как сильно я хочу, чтобы это произошло.

— Ло, — мой голос звучит хрипло и жалобно.

Он отстраняется от меня, воздух заменяет его тело. Отказ причиняет боль, но я пытаюсь вспомнить, о чём мы говорили на терапии. Мне нужно взять себя в руки.

— Как прошел твой экзамен? — спрашивает Ло, вероятно, пытаясь отвлечь меня.

— Неплохо.

Я ещё не рассказала о том, что Себастьян снабжал меня старыми экзаменами. Не думаю, что Ло волнует, что я наполовину сжульничала, но не думаю, что он одобрит то, что Себастьян внедряет меня в свои интриги. Лучше избежать этого разговора.

— Так Себастьян действительно помогает? — спрашивает он с недоверием.

Он снова возвращает своё тело прямо за мной, и давление на мою задницу разжигает дикие мысли.

— Да, — бормочу я.

Я не могу попросить его о сексе. Он откажет. Я должна постараться расслабиться, чтобы он не отодвинулся, чтобы я могла насладиться тем, что это — он позади меня — слишком хорошо для слов. Я должна поверить, что этого достаточно... что мне не нужно больше.

— Так ты думаешь, что сдала?

— Аммм...

Сосредоточься.

— Думаю, я получу пятерку.

Он перестает массировать мою голову, но не убирает свое тело с моего.

— Ты списывала?

— Что? — пищу я.

Я собираюсь поднять голову, но он кладет руку мне на спину и толкает меня вниз, чтобы я не расплескала воду по полу.

— Точно. Ты списала.

Его шок перевешивает все остальные чувства.

— Я не списывала! — защищаюсь я.

— Подожди, — Ло берет чашку и наполняет её водой. — Закрой глаза.

Я плотно закрываю их, когда он начинает смывать остатки шампуня, между нами возникает сильное напряжение. Не помогает и то, что его передняя часть теперь трется о мой зад.

— Так что он хотел в обмен на то, что помог тебе списать? — спрашивает Ло.

Я едва успеваю понять этот вопрос. Я ужасна в многозадачности, и сейчас я жонглирую своими гнусными мыслями, вытирая мыло с глаз. В голове нет места, чтобы ответить ему должным образом.

— Хм?

Я раздвигаю ноги, но не настолько, чтобы он заметил.

По крайней мере, я не думала, что он заметит.

Он зацепляет мою лодыжку своей ногой и сжимает мои ноги вместе, как будто это ничего не значит, как будто это наша новая рутина.

— Себастьян хотел бы получить что-то взамен, — говорит Ло, его голос грубеет, когда он представляет себе не такую уж невинную сделку.

— Он не помогает мне списывать, — говорю я ещё раз.