— Не трахай себя, — говорю я грубо. — Иначе я к тебе не притронусь.

Это угроза, которую мне не нравится озвучивать, учитывая, что мое собственное возбуждение почти достигло пика. Я хочу засунуть свой член в неё прямо сейчас.

Она охотно кивает, и я соглашаюсь, отчаянно пытаясь поверить в нее. Мне просто нужно, чтобы она была сильной, но я знаю, что мастурбация — одно из её навязчивых желаний.

Поднявшись на второй этаж, я захожу в темную спальню и быстро роюсь в ящике стола, доставая упаковку презервативов и смазку. Я не израсходовал ни того, ни другого за две недели, что должно стать для нас рекордом.

Когда я возвращаюсь в гостиную, то обнаруживаю Лили все еще лежащей на ковре, но она закрывает лицо руками. Она слишком сосредоточена, чтобы услышать, как я вошел, и я пользуюсь моментом, чтобы снять штаны и майку. Я ложусь рядом с ней и легко поглаживаю по макушке. Ее руки скользят вниз, обнажая лицо, глаза и взгляд, который говорит, трахни меня сейчас.

— Ло, я почти дотронулась до себя.

Я целую её лоб и беру одну из её рук в свою.

— Но ты этого не сделала.

Она качает головой.

— Но я хочу... очень сильно, — признается она. — Я не могу вспомнить, как я чувствуюсь. Разве это не странно? Это странно, да? Я имею в виду, это мое тело, но мне не разрешается прикасаться к нему, и я... я...

Господи Иисусе. Я беру её на руки, и она зарывается головой в мою грудь, чуть ли не плача. Всё идет не по плану, и я чувствую, что это отчасти моя вина. Я не должен был оставлять её одну и давать ей возможность заползти в свою голову. Может быть, я смогу это исправить.

— Всё в порядке, Лил, — шепчу я. — Если ты хочешь потрогать себя, просто попроси меня.

Держа её руку в своей, я провожу ею вниз по её животу, мимо пупка и между ног. Она задыхается, когда я провожу пальцами по ее клитору, а затем спускаюсь дальше, позволяя ей почувствовать, какой мокрой она стала.

— Лучше? — спрашиваю я, подтягивая ее руку со влажными пальцами обратно к груди.

Она кивает, плечи расслабляются, и я целую основание её шеи.

Поворачиваю её на бок и ложусь прямо к её спине. Я почти вижу, как она начинает улыбаться.

Я разрываю упаковку презерватива.

— Можно я надену его на тебя? — с надеждой спрашивает она, слыша, как рвется упаковка.

— Если ты сможешь сделать это быстро, — говорю я ей, желая оказаться внутри неё больше, чем она, возможно, предполагает.

Она переворачивается лицом ко мне, и я протягиваю ей презерватив. Её взгляд падает на мой член, и я вижу, как все её выражение лица практически светится. Ей легко доставить счастье, что, наверное, и является проблемой, но я наслаждаюсь тем, что посылаю в её тело ударную волну и вижу, как её лицо загорается, словно город.

Не слушая меня, она осторожно и медленно натягивает презерватив на мой член. Я испускаю тяжелый вздох, а затем стону. Боже мой.

— Быстрее, Лил, — требую я.

Ее глаза поднимаются вверх, что удивительно, поскольку иногда ей требуются огромные усилия, чтобы смотреть куда-либо, кроме моего члена. Она смотрит на меня умоляющими глазами, и я не могу не улыбнуться, но не сдаюсь.

— Быстрее, — повторяю я, растягивая слоги.

Она заканчивает надевать презерватив на мой член, а затем тянется за смазкой. Я хватаю её за запястье и делаю движение, чтобы она повернулась. Я знаю, что она хочет контролировать ситуацию. Знаю, что ей этого не хватает. Но она должна заставить меня поверить, что она может быть сверху и не увлекаться. Сейчас она даже близко не может справиться с таким положением, не сойдя с ума.

Прежде чем перевернуться, она наклоняется и нежно целует головку моего члена. Затем она переворачивается на бок, выпячивая свою задницу для меня.

Я наношу немного смазки, и она немного извивается, но я держу её крепко. Мой член пульсирует, и я знаю, что не могу удержаться, чтобы сделать это медленно и аккуратно. Поэтому, когда она готова, я вхожу в неё так быстро и глубоко, как только могу, не причиняя ей боли.

Она издает долгий приятный стон и снова начинает извиваться. Но я крепко держу её, одной рукой обнимая за шею, а другой — за талию, хватая её за грудь, пока начинаю входить в неё. Каждый толчок посылает волны экстаза по моему члену, и это слишком хорошо, чтобы остановиться хоть на секунду. Я ускоряю темп, её стоны и полукрики поддерживают мою скорость.

Еще через несколько минут я чувствую, что она достигла своего предела. Я двигаюсь быстрее и сильнее, закрыв глаза, стараясь не расслабляться. И когда моя рука опускается между ее ног, её тело сотрясают волны наслаждения. Она содрогается от каждого сильного толчка, а затем её дыхание становится рваным и тяжелым.

Я вытаскиваю из неё свой член, все еще твёрдый и ноющий, и сбрасываю презерватив. Ее веки тяжелые, но она тянется ко мне. Я быстро переворачиваю её на спину и хватаю за ногу, поднимая её над плечом. Новое положение оживляет её энергию, и её глаза встречаются с моими. Одним быстрым движением я оказываюсь внутри ее мокрой киски, и она приподнимает бёдра.

Я начинаю двигаться сильнее, глубоко заполняя её. Мой член жаждет освобождения, но я продолжаю пульсировать, продолжаю удовлетворять её потребности. Свободной рукой я беру её подбородок и наклоняюсь вниз, наши губы соединяются. Я целую её, пока вхожу и выхожу, вхожу и выхожу. Я задеваю что-то, и она отрывается от моего рта, ухмыляясь. Я улыбаюсь в ответ, а затем прижимаюсь носом к её щеке, надавливая сильнее, мои губы расходятся, как только раздается стон. Мое горячее дыхание на её шее, моя рука на её губах, заглушая её звуки и усиливая её возбуждение.

Всё, чего я когда-либо хотел, находится здесь, в моих объятиях. Хотел бы я остаться вот так навсегда, но в конце концов мы вместе кончаем — во всплеске блаженства и тоски.

20. Лорен Хэйл

.

Мы лежим на полу, свернувшись калачиком на двух одеялах и паре подушек. Лили заснула в моих объятиях, ее ровное дыхание согревает мою обнаженную грудь.

Она никогда не спрашивала меня, почему я стал трахаться лучше, чем тот небрежный парень, кем я был в четырнадцать лет. Конечно, наш первый раз вместе на самом деле был моим первым. Но я всегда знал, что в конце концов верну её в свои объятия. Я поклялся быть лучше, чем все остальные её завоевания. Чтобы удержать Лили Кэллоуэй, я должен был уметь удовлетворять все её потребности.

Поэтому я тренировался. Я встречался с девушками в течении недели или около того, ничего серьезного, но я следил за тем, чтобы секс всегда был связан с их желаниями, их удовольствием, а не с моим. Это помогло выяснить, что подходит Лил — что больше всего возбуждает женщин. И, наверное, я просто стал хорош в этом. Так что в большинстве случаев я преуспел.

Я имею в виду, я могу удовлетворить свою двадцатилетнюю сексуально зависимую девушку, ради всего святого.

Что я не могу сделать, так это заснуть, но, по крайней мере, держа её в своих руках, я отвлекаюсь от поисков выпивки. Вроде того.

Вдруг я слышу, как открывается задняя дверь, и на кухне загорается свет. Твою мать. Твою мать. Твою мать.

Я забыл, что Роуз живет здесь. Как, черт возьми, я забыл об этом?

Я смотрю вниз на Лили, совершенно голую, как и я. О... да. Ее левая грудь обнажена, сосок красный и набухший от всех тех раз, когда я сосал его. Я накрываю ее одеялом и считаю стук каблуков Роуз по мрамору кухни, ожидая, когда эта бомба взорвется.

Может быть, она нас не увидит.

— Лорен, — холодно говорит она в своей обычной октаве.

Я поднимаю голову. Роуз бросает на меня смертельный взгляд, который, я уверен, доводил детей до слез. Ее руки надменно лежат на бедрах, а рот в вечной хмурой гримасе. Она уже собирается отчитать меня, но я прикладываю палец к губам и киваю на Лили.

Наконец-то она уснула. Обычно проходит несколько часов, прежде чем она расслабляется, но после того, как она кончила во второй раз, она сразу задремала. Я мог бы бегать по комнате и трясти кулаками в воздухе. Конечно, секс — ее порок — помог ей заснуть. Это не совсем триумфальная победа. Но, тем не менее, это маленькая победа.