Ее глаза становятся большими, но она все еще не оборачивается.

— Ты меня проверяешь?

Я кладу руки ей на плечи и веду ее назад, медленно ведя в нашу комнату. Шаг за шагом. Ее глаза фиксируются на моих, пока она не смотрит вниз, явно чувствуя что-то мягкое под своими босыми ногами.

— Что...

Красные лепестки украшают пол спальни, а горящие свечи мерцают на комоде и тумбочке. Все просто и идеально. Я опускаюсь на колено.

Ее руки прижимаются к губам, и я вижу, как на ее руке сверкает безвкусное кольцо. Оно символизирует принуждение и обман, все эти неправильные причины для брака, который должен быть наполнен любовью.

Мы слишком долго жили во лжи. Я готов к тому, чтобы это было чём-то искренним, а не очередным притворством. Я так хочу, чтобы она сняла его. Ее глаза уже наполнились слезами, а я еще даже не заговорил.

Я достаю из кармана маленькую коробочку. Красочная, завернутая в полоски комиксов.

Все мои нервы выходят из меня. Меня наполняет что-то другое, что-то теплое и чистое, что заставляет меня никогда не хотеть покидать этот момент.

— Лили Кэллоуэй, выйдешь ли ты за меня замуж, на этот раз по-настоящему?

Я открываю коробку, и рубин, ограненный в виде сердца, сверкает в ее глазах. Бриллианты окружают его.

— Да! — она слегка подпрыгивает, из уголков ее глаз текут слезы.

Я поднимаюсь на ноги и одним поцелуем возвращаю ее обратно на Землю. Она запутывает пальцы в моих волосах и позволяет мне углубить поцелуй.

Когда я отстраняюсь от нее, она начинает дергать за свое безвкусное кольцо. У нее дикий взгляд.

— Ло, оно не снимается, — паникует она. — Оно не снимается!

— Успокойся, — уговариваю я.

Я пробую сам, но оно плотно облегает ее распухший палец. Может, она набирает вес? Я целую ее висок и беру ее руку в свою, веду ее в ванную. Мы проводим пару минут, намыливая ее палец мылом, прежде чем кольцо соскальзывает и бьется о столешницу.

Что, если мое кольцо ей не подойдет?

Она тянется к коробочке, и я выхватываю ее у нее.

— Дай мне, — говорю я.

Она протягивает руку. Кольцо скользит легко, остатки мыла на ее пальце, вероятно, помогают. Она долго рассматривает рубин и кольцо.

— Мне нравится, Ло, — ее глаза блестят, когда встречаются с моими. — Я люблю тебя еще больше.

После всего, через что мы прошли. Многие годы ошибок, это кажется мечтой — быть здесь, в этом моменте.

Прямо сейчас.

Быть трезвым.

Живым.

С ней.

Я притягиваю ее к себе и наклоняюсь для поцелуя. Ее рука инстинктивно поднимается и скользит по моим плечам. Когда мы отрываемся друг от друга, я прижимаюсь лбом к ее лбу. Наше дыхание смешивается, и я говорю: — У меня есть еще одно предложение. Или... скорее признание.

— Плохое? — шепчет она.

— Ужасное.

Она не отстраняется от нашей близости, и ее глаза переходят на мои губы.

— Я могу справиться с этим.

— Я не уверен в этом.

Ее губы подрагивают, когда она распознает тон моего голоса. Как же мне нравится дразнить ее.

Я касаюсь своим носом ее носа, прежде чем мои губы находят ее ухо. Я нежно покусываю его, прежде чем сказать: — Я признаюсь в том, что очень хотел бы заняться с тобой любовью.

Мое сердце исполняет танец при последних словах. Мы никогда не говорим «заняться любовью». Мы трахаемся. Мы перепихиваемся. Мы имеем друг друга. Заниматься любовью — это для мягкосердечных людей без дерьмового прошлого. Лили утверждает, что она не заслуживает заниматься любовью, но я намерен изменить ее отношение.

— Это отличается от траха? — спрашивает она меня с расширенными глазами.

— Очень сильно.

На лбу у нее появляются хмурые морщины.

— Чем?

— Я тебе покажу.

Ее глаза светлеют от возможностей, но она не настаивает, не просит и не принуждает меня к большему. Она ждет меня.

Как я и просил.