Она кивает, пытаясь поверить в это так же, как и я. Если я не найду этого парня в ближайшее время, я сойду с ума. Думаю, я уже близок к этому.

Она включает радио, и мы слушаем музыку всю дорогу домой, наше дыхание замедляется. Через некоторое время мы, наконец, добираемся до дома и заезжаем в гараж. Лили расстегивает ремень и поворачивается ко мне.

— Мне больше не нужно заниматься сексом. Теперь я в порядке.

Её слова звучат отработано, как будто она повторяла их в голове в течение последнего часа.

— Я тебе не верю, — говорю я ей.

Ее лицо бледнеет.

— Нет, правда, Ло, я в порядке.

Мой взгляд падает на её ноги, её бедра, плотно прижаты друг к другу.

— Ну если мы больше не собираемся заниматься сексом, что ты будешь делать?

Она пожимает плечами, ее плечи напряжены. Она чертовски возбуждена. Просто признай это, Лили.

— Может быть... приму душ.

— И помастурбируешь?

Её глаза расширяются.

— Нет-нет, — заикается она. — Нет, просто приму душ.

Я наклоняюсь вперед и пальцем нащупываю пуговицу на ее джинсах.

— Что... что ты делаешь? — спрашивает она.

Её грудь вздымается от пьянящего дыхания, что вызывает во мне потребность.

— Я проверяю.

— Что? — спрашивает она тоненьким голосом.

Я расстегиваю молнию и смотрю, как её глаза останавливаются на моей руке, когда та спускается вниз по брюкам и проникает под трусики. Она хватает меня за запястье, когда я просовываю пальцы внутрь нее. И она сжимается вокруг них, влажная, жаждущая и такая готовая.

— Ты не возбуждена? — спрашиваю я снова.

Она откидывает голову назад, её глаза закрыты, рука сжимает моё запястье, чтобы я не двигался.

— Нет, — дышит она.

— Ты маленькая врушка.

— Я не вру, — она задыхается, когда я продвигаюсь глубже, вхожу и выхожу. — Ло, — хнычет она.

Её спина начинает выгибаться, пытаясь загнать мои пальцы еще глубже внутрь.

Нам нужно перенести это наверх. Я высвобождаюсь из ее крепких объятий и вытаскиваю пальцы.

— Иди наверх, — говорю я ей. — Сними с себя всю одежду, ляг спокойно на кровать, и я сделаю так, чтобы тебе стало лучше.

Она дико кивает, желая, чтобы я отвлек её от мыслей о том, что только что произошло. Она открывает дверь, но потом колеблется.

— Ты не пойдешь со мной?

— Я буду там через секунду.

— Ло...

— Мне просто нужна минутка.

Она смотрит на побитую кожу на моих костяшках пальцев, а затем снова кивает и направляется в дом. Когда за ней закрывается дверь, я хватаю свой телефон и набираю номер.

Линия щелкает после третьего гудка.

— Привет. Как прошел первый рабочий день?

Я не могу говорить. Мне не следовало ему звонить. Я уже собираюсь повесить трубку.

— Ло? — голос Райка становится серьезным. — Эй, поговори со мной.

Я выдыхаю.

— Скажи мне, почему я не должен, — я щурю глаза.

Я хочу, чтобы это закончилось. Эти мучения. Эти чувства. Я хочу помочь Лили, не нуждаясь в чем-то, чтобы утопить свои собственные мысли.

— Потому что один напиток не стоит того, что ты будешь чувствовать утром.

— Этого недостаточно.

— Тебя вырвет, — напоминает он мне.

Верно, я принимаю Антабус. Один глоток алкоголя, и меня стошнит.

Я делаю паузу, размышляя, могу ли я еще испытать это. Может, и могу. Я гримасничаю. А может, и нет.

— Потому что ты любишь Лили больше, чем это.

И тут меня осеняет. Я здесь. В этой гребаной машине. Размышляю о глупом стакане алкоголя, когда Лили ждет меня наверху, борясь со своими навязчивыми мыслями, возможно, в нескольких секундах от того, чтобы прикоснуться к себе. И я должен быть там, чтобы помочь ей сказать «нет». Остановить её. Я — парень, который заботится о ней так же, как Райк заботится обо мне.

Роуз верила, что я смогу остаться трезвым и помочь Лили. И это единственное, что я хочу сделать правильно.

— Мне нужно идти, — говорю я.

— Подожди, — его голос дрожит. — Мне нужно приехать? Ты в порядке?

— Да, не приезжай.

— Ты уверен?

— Райк, если ты не хочешь увидеть, как я трахаю свою девушку, тебе нужно оставаться дома.

Наступает долгая пауза, а затем: — Увидимся завтра?

— Да.

Мы оба вешаем трубку.

И я выхожу из машины.

Готовый помочь Лили. Готовый быть там.

Готов измениться.

15. Лили Кэллоуэй

.

Я хожу туда-сюда по кухне. Я — клубок ниток, который нужно размотать, тревожный беспорядок и навязчивая зависимая. Я не выполнила приказ Ло пойти наверх в нашу комнату и сбросить одежду.

Я остаюсь рядом с задней дверью, периодически прижимая ухо к дереву, и жду его, надеясь и молясь, что он не делает ничего плохого и опасного. Грызу ногти, внимательно прислушиваясь к звуку шаркающих шагов.

В машине он выглядел так, словно хотел погрузиться и утонуть на дне темного, холодного океана. И я не могу позволить ему сделать это. Я не могу позволить ему уйти.

Дверь машины захлопывается.

Я отдергиваю ухо и отпрыгиваю назад, недостаточно быстро. Дверь распахивается, и Ло застает меня прямо здесь, на кухне, не подчиняющуюся его приказам. Ужасная, безумная часть меня задается вопросом, не возненавидит ли он то, что я забочусь о нём, не отчитает ли он меня за это.

Я лепечу: — Прости. Я просто волновалась, а ты выглядел расстроенным...

Я затихаю, а он остаётся неподвижно стоять у стены, его скулы заострились. И я представляю, что могло бы случиться, если бы он выпил, если бы он сделал что-то еще хуже в том гараже. Если бы он бросил меня.

На этот раз по-настоящему.

Самая искренняя и глубокая часть меня вдруг говорит.

— Я не знаю, как жить без тебя, — я быстро качаю головой, когда наворачиваются слезы. — И я не хочу знать, каково это. Я не хочу это выяснять.

Он — мое дыхание. Моя душа. Моя жизненная сила. Я провела с ним целую вечность. Быть порознь — это самое неестественное чувство в мире. Три месяца — я могу справиться с этим, как с сильным зудом. Но как это быть навсегда без него?

Просто убейте меня сразу.

Он медленно подходит ко мне, и его рука скользит по моей щеке, его взгляд никогда не смягчается, его резкая манера поведение неизменна. Его зовут Лорен Хэйл. Лед и виски. Мощный и опьяняющий.

Он мой самый лучший друг.

Его лоб прижимается к моему, его губы так близко.

Тихим шепотом он говорит: — Тебе никогда не придется выяснять этого, Лил.

Мне так хочется поцеловать его, чтобы эти слова стали правдой.

Его губы почти касаются моих, но он дразнит меня, и это пространство манит меня и заставляет напряжение нарастать между нами. Его янтарные глаза мерцают на меня.

— Я никогда не научусь жить без тебя. Я, блядь, не вынесу этого.

Я сжимаю его руки, прижимаясь к нему. Это кажется воображением, словно часть моих фантазий. Но я прикасаюсь к нему, к его мускулам, к его ногам, прижатым к моим. Я выдыхаю.

— А что если все скажут, что мы не должны быть вместе — что это неправильно?

Каждый человек в какой-то момент своей жизни должен научиться жить один. Но почему мы должны? Я всегда задаюсь этим вопросом. Потому что это правильно, говорит моя совесть. Но я люблю его. Но ты созависима от него. Но я люблю его. Но это не нормально.

Я хочу, чтобы наша любовь была правильной.

Почему она не может быть правильной?

— Нет, — тут же говорит он, держа мое лицо в двух больших ладонях. — Если весь мир скажет, что жить друг без друга — это то, что мы должны делать, то это будет моя последняя ошибка.

Да.

Мы полностью соединяемся друг с другом, его губы касаются моих в страстном отчаянии, как будто два человека буквально пытаются разлучить нас, как будто мы показываем им средний палец, говоря, чтобы они отъебались.

Отъебитесь. Я люблю Лорена Хэйла. Я не могу жить без него. Как бы глупо это ни звучало, это истина. Даже если бы он был с другой девушкой. Даже если бы мы никогда не смогли прикоснуться друг к другу. Я не смогу жить без Ло. Он такая же часть меня, как солнце — часть неба, как земля — часть Вселенной.