Он позвонил; явился дежурный офицер.

— Пусть узнают, госпожа принцесса де Ламбаль — у королевы или в своих апартаментах, — сказал король.

— Ваше величество, госпожа де Ламбаль прогуливается в Малом саду с ее величеством и другой дамой.

— Попросите госпожу принцессу прийти ко мне немедленно.

Офицер вышел.

— Прошу у вас еще десять минут, господа: я не могу до этого принять никакого решения.

И Людовик XVI, против своего обыкновения, нахмурил брови, бросив на двух свидетелей его глубокой скорби почти угрожающий взгляд.

Оба свидетеля хранили молчание. Господин де Крон был действительно опечален, а граф Прованский изобразил всем своим существом притворную скорбь, которая могла бы быть к лицу самому богу Мому.

Легкое шуршание шелка за дверью возвестило о приближении принцессы де Ламбаль.

Принцесса де Ламбаль вошла, прекрасная и спокойная. Открытый лоб, гордо отброшенные к вискам непокорные локоны высокой прически; черные и тонкие брови, подобные двум черточкам сепии; голубые, прозрачные, широко открытые глаза с перламутровым отливом; прямой и правильный нос; выражение губ, одновременно целомудренное и полное неги, — вся эта красота, соединенная с несравненной красотой фигуры, очаровывала и внушала почтение.

Принцесса вносила с собой какое-то благоухание чистоты и прелести, свойственное неземному существу, напоминая этим Лавальер до возвеличения и после опалы.

Когда король увидел, что она входит, улыбающаяся и скромная, его сердце сжалось от боли.

"Увы, — подумал он, — то, что слетит с этих уст, будет бесповоротным приговором".

— Садитесь, принцесса, — сказал он ей с глубоким поклоном.

Граф Прованский подошел поцеловать ей руку.

Король молчал, собираясь с мыслями.

— Что угодно вашему величеству? — произнесла своим ангельским голосом принцесса.

— Сведений, принцесса, точных сведений, кузина.

— Я жду, ваше величество.

— В какой день вы ездили в обществе королевы в Париж? Вспомните хорошенько.

Господин де Крон и граф Прованский удивленно переглянулись.

— Понимаете, господа, — сказал им король, — вы не сомневаетесь, а я еще сомневаюсь, поэтому-то я и ставлю вопрос, как человек сомневающийся.

— В среду, государь, — ответила принцесса.

— Вы меня простите, — продолжал Людовик XVI, — но я желаю знать истину, кузина.

— Вы узнаете ее, предлагая вопросы, ваше величество, — просто отвечала г-жа де Ламбаль.

— Зачем вы ездили в Париж, кузина?

— Я ездила к господину Месмеру на Вандомскую площадь, ваше величество.

Оба свидетеля вздрогнули; король покраснел от волнения.

— Одна?

— Нет, государь, с ее величеством королевой.

— С королевой? Вы сказали, с королевой? — воскликнул Людовик XVI, жадно схватив ее руку.

— Да, ваше величество.

Граф Прованский и г-н де Крон приблизились, пораженные.

— Ваше величество разрешили это королеве, — продолжала г-жа де Ламбаль, — по крайней мере, так сказала мне ее величество.

— И ее величество сказала правду, кузина. Теперь… теперь я, кажется, могу свободно вздохнуть, так как госпожа де Ламбаль никогда не лжет.

— Никогда, ваше величество, — кротко подтвердила принцесса.

— О, никогда! — повторил г-н де Крон тоном самой почтительной уверенности. — Но в таком случае, ваше величество, позвольте мне…

— О да, позволяю, господин де Крон! Спрашивайте, допытывайтесь, я сажаю милую мою принцессу на скамью подсудимых и отдаю ее в ваши руки.

Госпожа де Ламбаль улыбнулась.

— Я готова, — сказала она, — но, ваше величество, пытки отменены.

— Да, я отменил их для других, — сказал с улыбкой король, — но их не отменили для меня.

— Ваше высочество, — сказал начальник полиции, — будьте так добры сообщить королю, что вы делали с ее величеством у господина Месмера и, прежде всего, как была одета ее величество?

— На ее величестве было жемчужно-серое платье из тафты, кисейная вышитая мантилья, горностаевая муфта, розовая бархатная шляпа с большими черными лентами.

Это были приметы, совершенно несходные с приметами Олива.

Господин де Крон выказал живейшее удивление, а граф Прованский стал кусать губы.

Король радостно потер руки.

— И что сделала королева, войдя? — спросил он.

— Ваше величество, вы правы, употребив слово "войдя", так как мы только что успели войти…

— Вместе?

— Да, ваше величество, вместе… Итак, мы только успели войти в первую комнату, где никто не мог нас видеть, вследствие того что общее внимание было приковано к таинственным магнетическим опытам, как какая-то женщина приблизилась к ее величеству и предложила ей маску, умоляя не ходить дальше.

— И вы не пошли? — с живостью спросил граф Прованский.

— Нет, ваше высочество.

— И не переступали порога первой комнаты? — спросил г-н де Крон.

— Нет, сударь.

— И не оставляли руки королевы? — спросил король с остатком тревоги.

— Ни на секунду: рука ее величества все время опиралась на мою.

— Ну! — воскликнул король. — Что вы об этом думаете, господин де Крон? Брат мой, что вы скажете?

— Это удивительно, это сверхъестественно, — сказал месье с напускной веселостью, которая яснее всякого недоверия обнаруживала всю его досаду от услышанного.

— В этом нет ничего сверхъестественного, — поспешил ответить г-н де Крон, у которого вполне понятная радость короля вызывала некоторые угрызения совести, — все, что сказала ее высочество, не может быть ничем, кроме истины.

— Из этого вытекает?.. — спросил граф Прованский.

— Из этого вытекает, монсеньер, что мои агенты ошиблись.

— Вы говорите это серьезно? — спросил граф Прованский с нервной дрожью.

— Совершенно серьезно: мои агенты ошиблись. Ее величество ничего другого не делала, кроме только что сказанного принцессой де Ламбаль. Что касается газетчика, то, если я убежден в высшей степени правдивыми словами принцессы, так и этот негодяй, думаю, обязан поверить ей. Я сейчас же отдам приказ засадить его в тюрьму.

Госпожа де Ламбаль смотрела поочередно на всех присутствующих с полной безмятежностью невинности, желая получить разъяснение, но не выказывая ни любопытства, ни страха.

— Одну минуту, — сказал король, — одну минуту; всегда будет время повесить этого газетчика. Вы упоминали, принцесса, про женщину, остановившую королеву у входа в зал. Скажите нам, кто она такая?

— Королева, по-видимому, знает ее, государь. Я скажу даже, — так как никогда не лгу, — мне известно, что королева знает ее.

— Видите ли, кузина, я должен поговорить с этой женщиной, это необходимо. Ей известна вся истина, и только у нее ключ загадки.

— Это и мое мнение, — сказал г-н де Крон, к которому обернулся король.

— Пустые россказни… — пробормотал граф Прованский. — Эта женщина мне сильно напоминает богов трагедии, нужных для развязки. Кузина, — продолжал он громко, — королева вам созналась, что знает эту женщину?

— Ее величество не созналась, а сказала это мне, монсеньер.

— Да, да, простите.

— Мой брат хочет сказать, — вмешался король, — что если королеве эта женщина известна, то вы тоже знаете ее имя.

— Это госпожа ле Ламотт-Валуа.

— Эта интриганка! — с неудовольствием воскликнул король.

— Эта попрошайка! — сказал граф. — Черт возьми, ее будет нелегко допросить: она хитрая особа.

— Мы постараемся не уступить ей в хитрости, — сказал г-н де Крон. — К тому же всякие хитрости излишни после свидетельства принцессы де Ламбаль. И по первому же слову короля…

— Нет, нет, — уныло сказал король, — мне надоела видеть около королевы это дурное общество. Она так добра, что под предлогом своей нищеты к ней стекаются все сомнительные лица, принадлежащие к ничтожнейшим дворянским фамилиям королевства.

— Но госпожа де Ламотт действительно происходит из дома Валуа, — сказала г-жа де Ламбаль.