— Аллилуйя! — девчонка поднимается со своего стула и удаляется, вздернув кверху нос.

Так моего Лешку напоминает.

— Посмотрите на нее! Жениха ей захотелось богатого!

— Нонночка, тише, успокойся. Ты же знаешь, нервные клетки не восстанавливаются! — гладит ее по спине Анатолий Ефремович.

— От рук отбилась совершенно! — причитает женщина. — Ты уж нас, ради бога, прости, Дарина. Оксанка — сложный экземпляр. Это с Сереженькой трудностей не возникало, рос идеальным ребенком, а тут… полный букет.

— Ничего, я понимаю, у меня ведь есть младший брат. И он тоже с характером.

— Что за поколение потребителей…

— Не злись, Нонночка. Возраст у Оксаночки такой — трудный!

— Давай теперь все будем этим трудным возрастом оправдывать и прикрывать! — хватается за сердце.

Эх… Все это я уже где-то видела.

— Проблема на проблеме! И только ведь наказали!

— Что опять? — наконец подает голос Сережа.

— Целовалась с Петровым на крыльце! — рассказывает нехотя.

— Совсем стыд потеряла? — хмурится он.

— Вот и я о том!

— Ну так ваша вина, — заявляет Матвеев. — Мать, ну ты же учитель! А в голову заложить ей правильные установки так и не смогла.

— А не закладываются! — разводит она руками в ответ.

— Сереж, родители не всегда виноваты в поступках своих детей, — робко вмешиваюсь я.

— Всегда, Дарина! — стоит на своем.

— Я так не считаю.

— Оксана только и делает, что нас позорит. Матери уже перед коллегами неудобно. Представь, что за спиной говорят!

— Да что бы ни говорили. Это прежде всего твоя сестра.

Во мне сейчас кипит собственная обида, но все же…

— И что? — сводит брови на переносице. — Предлагаешь закрывать глаза на ее аморальное поведение?

— Ты не так меня понял. Я про то, что Оксана всегда должна чувствовать поддержку своей семьи. Что бы не случилось. Каждый имеет право на ошибку.

— Сегодня она целуется, а завтра ляжет под кого-нибудь! — сердится он, и я закрываю рот, ощущая, как предательски вспыхивают уши. — Кому потом испорченная будет нужна?

«Испорченная».

— Я не целовалась с Петровым! Это он меня поцеловал! — оправдываясь, кричит из коридора Оксана.

— Еще и подслушиваешь! — взрывается Нонна Григорьевна.

— Потому что тебе наврали! А ты привыкла верить кому угодно, но не мне!

— Вот видишь, — вскидываю бровь. — Может, все совсем не так, как кажется на первый взгляд.

— Мне странно, что ты ее защищаешь! — на лице Сергея отражается явное недовольство.

— Я не защищаю. Просто считаю, что не следует отворачиваться от девочки, так вы рискуете потерять ее насовсем, — собственные слова отзываются болью в груди. — Обозлится. Закроется. Начнет делать все наперекор.

— Ну и дура значит, — звучит равнодушно.

— Если оступится, отвернешься от нее? — задаю прямой вопрос в лоб.

— А не надо оступаться и проверять! — повышает голос Сергей. Что вообще-то для него нехарактерно…

— Давайте прекратим этот спор. Не будем портить прекрасный вечер. Дариночка, ты лучше о своей семье расскажи.

Как-то абсолютно нет желания.

— Мама и папа живут в Новосибирске. Отец работает на заводе, мама ухаживает за бабушкой. Особо нечего рассказывать… Обычная семья.

— Так хотелось бы познакомиться с твоими родителями. Выразить им свое восхищение. Такую девочку вырастили для нашего Сережи! Умную, порядочную, искреннюю! — рассыпается в комплиментах мать Сергея.

— Вы ведь меня совсем не знаете…

— Милая, — берет за руку и накрывает мою ладонь своей, — иногда достаточно пяти минут, чтобы понять, каков человек, сидящий перед тобой.

Еле сдерживаюсь от саркастичного ответа.

Как же глубоко вы заблуждаетесь, Нонна Григорьевна. Я вот, например, уже сомневаться начала по поводу того, достойна ли вашего отпрыска.

— У меня разболелась голова. Можно я прилягу?

— Конечно, дорогая. Да и время уже позднее. Засиделись мы. Идем, провожу. Я постелила тебе в гостевой спальне.

Когда спустя десять минут дверь за ней закрывается, я вздыхаю с нескрываемым облегчением. Ложусь в кровать, укрываюсь и долго ворочаюсь. То ли в колючем одеяле дело, то ли в том, что мне всегда непросто уснуть на новом месте.

Сережа заглядывает в мою комнату позже, но я бессовестно делаю вид, что крепко сплю. Даже почувствовав его губы на своей щеке.

Мысленно прокручиваю разговоры, прозвучавшие за столом, и отчего-то становится все более некомфортно находиться в этом доме…

Субботним утром помогаю Нонне Григорьевне накрыть на стол.

— Как спалось?

— Хорошо, спасибо, — зеваю, прикрывая рот рукой.

— Завтрак для Сережи — святое. Приучайся к тому, что должна вставать раньше него. Блинчики, омлет или запеканка. Несложно на скорую руку.

Молчу.

— Обеды — всегда обязательно первое и второе. С солью и приправами не перебарщивай. Ты же готовить умеешь?

— Умею конечно.

— Рубашки и свитера стирай только гипоаллергенным порошком. У Сережи чувствительная кожа. На шерсть чихает, поэтому животные — тоже табу.

— Нонна Григорьевна… я не очень понимаю… — смотрю на нее растерянно.

— Присядь-ка, Даша, — произносит взволнованно.

Опускаюсь на стул.

— Ну ты же видишь, что Сережа очень серьезно к тебе относится? Души в тебе не чает!

— Вижу, — прочищаю горло.

— Вчера сообщил нам, что собирается на тебе жениться.

Вот так новость…

— Подождите, мы ведь всего полгода как встречаемся. Я только поступила в академию и…

— Ну уж не прямо сейчас… — улыбается она радостно.

— Но в ближайшем будущем точно, — слышим голос Сергея за спиной.

— Ты серьезно? — спрашиваю настороженно.

— Вполне.

Мы сидим на ступеньках. Холодный осенний ветер заставляет поежиться и сильнее завернуться в шерстяной плед.

— Так внезапно… Я понимаю, ты старше и у тебя последний курс, но все-таки мне кажется, что нам рано говорить о свадьбе.

— Тебе почти девятнадцать.

— Вот именно, Сереж.

— Даш, давай начистоту, — поворачивается ко мне корпусом.

— Давай.

— Тебе хорошо со мной? — спрашивает, вглядываясь в глаза.

— Хорошо.

— Я тебя люблю, ты меня тоже. Так в чем проблема?

Ты меня тоже. Я этих слов даже ни разу ему не говорила.

— Ну хотя бы в том, что мы с тобой слишком молоды, — привожу весомый аргумент.

— Я же тебя не прямо завтра в ЗАГС веду, но хочется, чтобы ты понимала: я старых правил, сожительство не приемлю.

— Мы это и не обсуждали…

— Дарин, — его пальцы сжимают мои. — Логично, что отношения между мужчиной и женщиной должны иметь развитие. Ты меня знаешь, я терпеливо жду того момента, когда ты будешь готова… пойти со мной дальше. Но мне показалось, что ты усомнилась в серьезности моих намерений. Поэтому я и даю тебе понять, что готов ко всему.

— Сереж… да не в том дело.

— Для тебя это впервые. Понимаю и ни в коем случае не собираюсь давить, — уверяет спешно.

— Не впервые, — стыдливо опускаю ресницы.

— То есть? — его удивлению нет предела.

— То и есть, Сережа.

— Почему не сказала?

— Для тебя это что-то меняет? — поднимаю взгляд, ожидая его реакции.

— Нет. Просто… неожиданно, — признается растерянно.

— У тебя ведь тоже была девушка.

— Я мужчина. Это совсем другое! — бросает раздраженно.

Ну разумеется.

Молчим. Эту щекотливую тему мы до сегодняшнего дня как-то обходили стороной.

— Откуда ты знаешь тех мажоров на «Лексусе»? — вдруг осведомляется он. — Судя по всему, вы достаточно близко знакомы.

Снова начал допрос.

Близко знакомы. И что говорить?

Внутренний голос шепчет, что нужно говорить исключительно правду.

— Мы учились в одной школе.

— Что-то я вообще их не припомню, — отрицательно качает головой.

— В другой школе, в гимназии имени Попова, — поясняю я.