— Укрывайся нормально. Дует сильно, надо окно третьим слоем скотча заклеивать.

— Заклеим.

Взбиваю подушку. Натягиваю одеяло повыше. Отворачиваюсь к стенке и закрываю глаза.

Беспокойные мысли еще долго мечутся в голове хороводом, не давая покоя. Не спится конечно. То и дело ворочаюсь, однако в какой-то момент организм отключается. Правда судя по всему ненадолго, ибо за стеной раздается какой-то дикий шум и визг, а уже пару минут спустя наша собственная дверь ударяется о стену.

— Какого хрена? — испуганно вопит Вершинина.

Да я и сама от неожиданности вскакиваю с постели. Растерянно моргая, сквозь дрему совершенно не понимаю, что к чему.

— Арсеньева, твой парень залез к нам на балкон, — беззлобно поясняет происходящее Наташка.

— Забирай, а то себе оставим, — хихикает ее соседка, активно стреляя глазами в сторону «моего парня», отряхивающего с волос снег.

— Девочки, спасибо за доставку. Сладких снов, — без церемоний спешит попрощаться с ними Инга.

— Эээ, Вершинина. Спасибо в карман не положишь, — заявляет Копылова. — Щас как настучу комендантше!

— Щас как настучу по твоей пустой обесцвеченной башке! — угрожает Инга, передавая мне Женю, спрятавшего от страха свое тельце в панцирь.

— Послушай, ты…

— Только рот открой — и все девчонки мигом узнают, кто у нас в общаге ворует!

Копылова мямлит что-то нечленораздельное и становится белее мела.

Вот это да…

— Ты думала, я свои эксклюзивные духи не учую, что ли? Мать везла мне их из Эмиратов. Чтоб вернула на место завтра же! Иначе ждет тебя ментовской рейд. Все, пошли отсюда! — громко хлопает дверью перед носом.

Я тем временем осматриваю «гостя».

— Абрамов, ты… — осекаюсь на полуслове, отступая на шаг.

Не нравится мне его взгляд. И состояние тоже.

— Он че, в дрова? — озадаченно уточняет подруга, когда Ян, преодолев по диагонали пару метров, молча опускается у противоположной стены на пол.

— Не знаю… — отвечаю одними губами.

— На фига ему кукла? — подруга лишь сильнее хмурится, глядя на пупса, одетого в модный джинсовый комбинезон.

Я же в это самое мгновение ощущаю острый, болезненный укол в трепыхнувшемся сердце.

— Даш, скажи, он после психушки совсем ку-ку? — Инга понижает голос до полушепота.

Ян, невесело хохотнув, поднимает голову.

— Я все слышу, Яга, — обращается к ней, а смотрит при этом на меня. Да так… что внутренности будто кипятком ошпаривают.

— И тебе добрый вечер, — недовольно произносит Яга в ответ.

— Это что, ключи от машины? — спрашиваю изумленно.

Видимо, потому и одет легко. Джинсы. Тонкий черный свитер, на котором все еще тают блестящие снежники.

— Я подвез твоего дружка, — выдает невозмутимо.

— Подвез? Хочешь покалечиться или кого-то покалечить? — в два шага приближаюсь к нему. Выдергиваю брелок, зажатый меж пальцев, и только потом осмысливаю то, что он сказал.

Я подвез твоего дружка.

— Вернула быстро! — требует гневно.

— С ума сошел? — кидаю брелок Инге, как раз в тот момент, когда открывается дверь, и на пороге появляется Левицкий.

— Доброй ночи. Я за Женей, — деловито сообщает Герман, поправляя на носу новые очки.

— Держи! — Вершинина бросает ему трофей. Гера, ни на шутку испугавшийся того, что в полет отправился вышеупомянутый Женька, на автомате его ловит. — А теперь беги, Левицкий!

— Чего? — непонимающе таращится на злющего Абрамова, поднимающегося на ноги.

— А лучше вместе, — Инга разворачивает Геру обратно и, подталкивая его вперед, ретируется из комнаты вместе с ним. — Даш, ты с Кучерявым справишься? Или Игореше позвоним?

— Не надо. Я сама….

Не особо в это верю, но выбора у меня точно нет.

— Если что кричи.

— Угу…

Очередной хлопок двери. Гудящая тишина.

Секунда. Две. Три.

Разворачиваюсь и растерянно замираю.

Ян совсем рядом. Он не просто зол. Он в ярости. Прожигает меня насквозь этими своими невозможными глазами. Обещающими устроить ад на земле.

— Ты просила — я принес, — произносит сухо, протягивая мне куклу.

— Я не должна была, — отвечаю виновато.

Я действительно так считаю. Прошлой ночью много думала на эту тему и пришла к выводу, что с подобной просьбой поторопилась.

Ян прикрывает веки, окаймленные густыми черными ресницами. Сжимает челюсти, вследствие чего скулы проступают еще сильнее. Резко и рвано выдыхает воздух носом.

— Ты, Арсеньева, меня доканаешь, — цедит сквозь зубы. — ПРОСИЛА ЧЁРТОВУ КУКЛУ — ТАК ВОТ ОНА!

В противоречие себе так и хочется капризно ляпнуть в его стиле нечто вроде «ложка дорога к обеду». Но я сохраняю паузу и благоразумно молчу. Потому что еще немного — и грядет очередной атомный взрыв. Буквально кожей ощущаю то напряжение, которое исходит от него короткими, неровными волнами-импульсами. Пара секунд — и он точно разнесет все тут в щепки.

Внезапно чувствую, как несмело оживает в моих руках ахатина, тем самым невольно переключая внимание парня на себя.

— Евгений, это — Ян. Ян, это — Евгений, — очевидно, окончательно распрощавшись с рассудком, бормочу я…

Сюр.

Ян смотрит на улитку. Улитка на Яна. Я же решаюсь воспользоваться возникшей паузой.

— Скажи, что не садился за руль пьяным…

— Не садился. Пил уже после. Тут, на парковке у общежития.

Ну хоть так.

— Тебе ведь вообще нельзя, — замечаю осторожно.

— Можно, нельзя… Кончай занудствовать и читать морали, — отрывает заинтересованный взгляд от Жени. — Мне двадцать один. Хочу и пью.

— Ладно, но в остальном? Ты мог упасть! — качаю головой. — Додумался тоже! Там ведь скользко. Как вообще в таком состоянии можно было сюда залезть?

— Хочу и залезаю. Не указывай, что мне делать! — чеканит ледяным тоном.

Закатываю глаза.

Ну ясно…

— Я, может, на трезвую уже не выношу… — выдает, все больше раздражаясь.

— Чего не выносишь? — уточняю, нахмурившись.

— Нормальных парней твоих! — выплевывает язвительно.

— Это твои проблемы.

— Разумеется, — хмыкает, усмехнувшись.

— Почему костяшки пальцев разбиты? — испуганно спрашиваю, случайно подметив эту деталь.

— Догадайся, — бросает задиристо.

Только не это.

— Да-да, — самодовольно ухмыляется. — Отхватил твой хохлатый поклонник, — подтверждает мои опасения.

— Ты… — в ужасе округляю глаза. — Ты не имеешь никакого права на подобные вещи!

— Ну как сказать… — скользит вызывающе дерзким, провокационным взглядом по моему телу. Сверху-вниз и медленно обратно. Оставляя на нем невидимые ожоги. — Я ведь, если не ошибаюсь, первый и единственный…

Боже…

Испытываю острое желание прямо сейчас провалиться сквозь землю.

Первый и единственный.

По факту и возразить нечего. Наши робкие, почти дружеские поцелуи с Матвеевым вот вообще не в счет.

— Как ни крути, а ты все еще моя…

Нехватка кислорода.

Судорожный вдох-выдох.

Не могу произнести ни единого звука.

Стремительно заливаюсь краской смущения. Щеки и уши вовсю пылают костром, и Ян, конечно же, видит эту реакцию. Более того, она ему определенно нравится. Стоит. Наслаждается произведенным эффектом.

— Первый — не последний, — вылетает само собой.

Мрачнеет за секунду. Прищуривается. Презрительно кривит губы. Крылья носа раздуваются от гнева.

Так-то. А то уж больно самоуверенный и наглый.

— Посмотрим… — клацнув зубами, отзывается зло.

— Не ты ли кричал мне «проваливай»? — напоминаю услужливо.

Задетая гордость — дело такое. Непременно даст о себе знать.

— Потому что ты непоследовательна, — поясняет невозмутимо.

— Ах это я непоследовательна??? — поистине обалдеваю от услышанного.

— Лобызаться с Беркутовым напоказ было обязательно? — меняя тему, осведомляется ледяным тоном.