— Мечтай, — хмыкнула Птица-Хрусталь. — А теперь об испытании. У тебя двое суток, чтобы его пройти. Справишься — перейдешь к следующему этапу. Провалишься — я тебя убью. Набью мелкий песок в твои легкие, и ты задохнешься в мучениях, какой бы сильной ни была.

В подтверждение своих слов она раздробила один из осколков в крошку и забила ею ноздри рыжей. Та бешено затрясла головой, но Птица-Хрусталь полностью контролировала стекло и протолкнула его еще глубже, раздирая носоглотку. Внутри рыжая была не настолько прочной.

— Ты пожираешь людей, чтобы становиться сильнее? — с ленцой протянула она, извлекая стекло. — Ты уже близка к нам, но этого недостаточно, потому что у тебя фантазии как у курицы, и столько же смелости. Ты нападаешь только на тех, кто не может дать тебе отпор. Трусам в Бойне № 9 не место, так что придется заставить тебя стать смелее. Убей любых трех героев из Протектората или Стражей, и ты не имеешь права кормиться до тех пор, пока не сделаешь это. А также есть и пить. Нарушишь эти правила — я об этом узнаю и убью тебя.

Рыжая что-то еще пыталась сказать, но закашлялась от попавшей не в то горло крови. Птица-Хрусталь скривилась. У Сибири отвратительный вкус, если она выбрала кандидатом такое ничтожество. Сама она подходила к выбору щепетильно, тщательно изучала каждого, кто представлял интерес, и на этот раз положила глаз на интересного мужчину. «Низложенный Король», так его назвала Душечка. Птица-Хрусталь предпочла бы Крюковолка, но кандидат Джека прикончил его всего за несколько часов до вербовки.

— Время пошло, — сказала она напоследок и приготовилась улететь.

Стремительно приближающаяся черная точка заставила ее замереть на месте и позвать к себе все стекло и весь песок, какой только был в округе. Наложенный Ампутацией шов снова вспыхнул воспоминанием о боли. Кандидат Джека, «Падший», вернулся после побега с собственной вечеринки.

«Падший», еще одно прозвище, данное Душечкой. Меткое, но на вкус Птицы-Хрусталь слишком прямолинейное. Хотя имя кандидата должнобыло сейчас волновать в последнюю очередь.

К ее удивлению, Падший не стал атаковать. Он замедлил полет и остановился в десятке метров от нее, примерно на одной высоте. Двигатели на его ногах и спине тихо гудели, полурасправленные механические крылья слабо шевелились, будто живые, и издавали еле слышный звон. Составляющие их кристаллические пластинки перемещались и поворачивались.

— Это и есть ваше испытание? — спросил он безучастно. — Всего лишь убийство героев?

— Я хотела назначить его тебе, но ты очень грубо ушел.

— Да, извини. Даже не успел толком рассмотреть твои кишки.

— Ты так хочешь, чтобы я вбила линзы твоего шлема прямо тебе в череп?

— Ты не сможешь этого сделать, потому что они из алмаза. Также ты никак не сможешь вывести из строя мою броню, потому что в ней нет ни грамма кремния. Будем считать, я прошел твое испытание заочно, в чем бы оно ни заключалось.

— Чего тебе надо?

— Я решил немного изменить правила. Если вы так хотите меня видеть в вашей компании бомжей, я испытаю каждого из вас. И если хотя бы половина пройдет испытания, я соглашусь присоединиться.

— Бойня так не работает, щенок! Мы тебе не какие-то мальчики и девочки на побегушках, которых можно строить! Джек расстроился, когда ты плюнул ему в лицо, а когда Джек расстроен, Сибирь набивает брюхо. Если повезет, успеешь придумать эпитафию себе на могилу.

— Сибири здесь нет. А я есть. И я говорю — сейчас мы будем состязаться в песнях. А судьей будет вот эта рыжая милашка. Ну, она бы была милашкой, если ее отмыть, — Падший подлетел к рыжей. — У тебя имя есть?

— Эмма, — угрюмо ответила рыжая.

— Да не такое имя. Кейповское.

— Она не придумала, — встряла Птица-Хрусталь, которую уязвило пренебрежение. — Мы зовем ее «Мухоловкой».

— Она Властелин?

— Нет, Контакт-Бугай. Поглощает живую органику при прикосновении и усиливает себя.

— А почему «Мухоловка»?

— Потому что кормится мухами, — презрительно отозвалась Птица-Хрусталь и освободила Эмму от своего стекла. Та грохнулась на землю, и стало видно, что одежда на ней сугубо символическая. — Она заманивала мужиков и поглощала их.

— Главное, что она не глухая. Полетели повыше, Птичка. Будем петь. И отказа я не приму.

Падший взлетел, и Птица-Хрусталь последовала за ним. Ее чутье, обострившееся за годы среди монстров, твердило о каком-то подвохе, но возможность спеть, заявить о себе на весь город, продемонстрировать свою полную мощь… от такого она отказаться не могла. Кроме того, что-то в Падшем было такое, что вызывало успокоение. Даже симпатию.

Броктон Бей раскинулся внизу, с высоты его охватить взглядом от края до края. Оставленный Левиафаном Ров выделялся особенно. От Птицы-Хрусталь не укрылось, что Падший задержал на нем внимание, прежде чем развернуться к ней. Это было объяснимо, ведь это была его битва, и Ров был его следом в истории.

— Уступаю первую арию даме.

— Почему именно песни? — спросила Птица-Хрусталь. Подозрения не заглохли полностью, и необъяснимую симпатию она бы наверняка списала на влияние Властелина… но искусственные нейроны, вживленные Ампутацией, должны были дать полный иммунитет к эмпатическим силам.

— Потому что когда-то давно я присутствовал на концерте подлинного виртуоза, — ответил Падший туманно. — Это было много лет назад, но та чудесная песня до сих пор стоит в моих ушах. Я лишь надеюсь однажды найти кого-то столь же искушенного.

— Что за вирутоз? Я о нем слышала?

— Наверняка. Хотя и не понимала, о ком идет речь. Расскажу, когда закончим.

— Тогда смотри и слушай.

Птица-Хрусталь погрузилась в свою силу, ощутила голос каждой песчинки, кусочка стекла и кремниевого процессора на километры вокруг. Ее сила распространялась со скоростью звука, резонировала, повторялась, усиливалась. Чем больше вокруг было подвластного вещества, тем мощнее отзывалась ее сила, тем больше был радиус и контроль. В самый первый раз, когда она выпила содержимое проклятого флакона, то уничтожила Дубай. Огромный мегаполис, жемчужина Ближнего Востока, превратился в пустошь. Десятки тысяч убитых, сотни тысяч искалеченных. Каждый раз, когда она пела, то словно возвращалась в тот миг…

За миллисекунду до того, как стеклянный шторм захлестнул город, песня вдруг оборвалась.

Заглохла.

Ее сила продолжала действовать, но одновременно невыносимый и неразличимый звон разрушал эффект у самого источника, гасил противофазой. Она больше не могла петь. Хуже того, исчез даже ее контроль над тем стеклом, которым она поддерживала себя в воздухе, составленная из цветного стекла маска в виде птичьего клюва опала с ее лица, оставив несколько царапин. Она успела ощутить мгновенное головокружение свободного падения, прежде чем сильные руки обхватили ее сзади.

Птица-Хрусталь обернулась, и ее внутренности стиснул страх. Все очарование Падшего махом испарилось. Она не могла взять в толк, как вообще доверилась этому воплощенному ужасу.

Крылья. Дело в крыльях. Это их звон угнетал нервную систему, заставлял расслабиться. А теперь они перешли в другой режим. В такой, в котором могли глушить ее силу. Но как?! Ведь Ампутация…

Мир перевернулся, и Птица-Хрусталь увидела стремительно приближающуюся землю.

…

Эмма наблюдала за происходящим в вышине со страхом и потрясением. Обретенная сила уверила ее, что она была сильной, что она стала настоящим хищником, и она на протяжении многих дней доказывала это. Но пришла Бойня № 9, и оказалось, что есть кое-кто выше хищников.

Чудовища.

Одно такое чудовище явилось к ней два дня назад. Сибирь беззвучно посмеялась над бесплодными попытками убить ее и оставила записку с приглашением. А потом откусила Эмме мизинец.

Ей пришлось ждать полдня, чтобы палец вырос заново. Она держала записку при себе, перечитывала ее раз за разом, и с каждым прочтением все больше склонялась к тому, что нужно соглашаться.

Теперь пришло второе чудовище, которую прервало третье — мужчина, судя по голосу, в угольно-черной летающей силовой броне. Эти двое о чем-то переговаривались на высоте, но Эмма ничего не могла услышать. Зато увидела, как мужчина схватил Птицу-Хрусталь в охапку, и ринулся с ней к земле.