Сейчас я разглядывала пациентов, некоторые из них оставались постоянными жителями, и они, в самом деле, чувствовали себя как дома. Вот мимо меня прошла старушка в махровом халате с изображением васильков, она кивнула мне, здороваясь, и пошла мимо, направляясь к дедушке. Он вольготно расположился в темно-зеленом кресле, и наблюдал за оживленным садом, где медленным шагом, друг за другом ходили пациенты, возможно, это было мирно, но мне это напомнило прогулку в тюрьме.

Наблюдая, я задумалась, какая причина привела сюда Бурсу? И стоит ли её сейчас беспокоить, вдруг это затронет старую рану, напомнит о том, что помнить не хочется, более того, старается забыть.

Подобное время от времени происходило и с Нихан, какие усилия бы я не прикладывала, обходила любое упоминание о кафе, в котором девушку изнасиловали. Какие-то воспоминания связанные с Онуром, в конечном итоге, каждый наш разговор заканчивался задумчивым выражением лица, за которым пряталась печаль и воспоминания о прожитых неприятностях.

Однажды я рассказывала подруге, как мы с Фериде шили наряды для кукол, в этом рассказе промелькнуло слово бант, после которого в глазах Нихан исчезло понимание, она уже не слышала меня, задумалась о чем-то своем. Пока я думала, как привести её в чувство, и думала, что не так я сделала или сказала, она объяснила, ей вспомнилось, что Онур дарил ей ободок, в центре которого был большой желтый бант. Помимо этого, украшение идеально подходило к её любимому лимонному платью, в котором она была, когда Онур впервые поцеловал её.

Подобные ситуации случались регулярно, в какой-то момент я начала бояться говорить хоть что-то, но как оказалось, позволять говорить ей, было ещё худшей идеей. Поэтому, начиная беседу, я трещала так быстро, иногда не проговаривая слова, от чего искажался их смысл, надеясь, что подруга ни о чем не задумалась, а лучше, даже не поняла, о чем ты говорила.

Действовать подобным образом с Бурсу у меня не получилось бы, мы никогда не общались в достаточной мере, да и я пришла за информацией, так что какие-то вещи девушке придеться вспомнить, хоть я и не хотела делать ей больно.

В нерешительности я остановилась у немного кривоватой деревянной двери, только я собиралась постучать, предупреждая о своем визите, дверь открылась, я едва успела отступить, чтобы не получить ещё и по лицу.

— Привет, — со странной интонацией сказала я, растерянно разглядывая девушку, и не зная, что сейчас говорить, и как оправдать свой приход.

— Кадер, — к моему глубочайшему удивлению, Бурсу улыбнулась, с этаким облегчением, будто ждала меня всю свою жизнь, и повисла на моей шее, обнимая. — Я так рада тебя видеть. Ты так долго шла, что я подумала, вдруг медсестра ошиблась, и опять это не ко мне.

На девушке надета широкая водолазка с длинными руками, будто на несколько размеров больше, чем надо, и свободные брюки, что в такую жару казалось чем-то экстремальным. Через одежду я не могла оценить её фигуру, но в процессе объятий, поглаживая спину рукой, я наткнулась на выпирающие позвонки, и ребра.

— Как ты себя чувствуешь? — Посмотрела на неё, отстранившись от неожиданных объятий.

— Уже лучше, — пожала она плечами, опустив глаза к полу, будто вспомнила, что мы не такие уж и близкие подруги.

— Извини, что так долго не приходила, не думала, что ты захочешь меня видеть.

— Ничего, другие и вовсе не приходили. Присаживайся, могу сходить на первый этаж к автомату с кофе, хочешь?

— Давай лучше я схожу, — предложила я, чувствуя себя крайне неловко.

Палата Бурсу почти не отличалась от временного жилища Нихан. Та же узкая комната, где помещается одна кровать, тумбочка, раковина и шкаф, грязно-серые, неуютные и холодные стены, и напрочь зашторенное окно, не пропускающее частичку жизни в эту мрачную комнату.

— Мне нельзя кофе, — проговорила Бурсу, усаживаясь на пружинную кровать, и приглашая меня сесть рядом.

— А фрукты тебе можно? Или я зря принесла? — Только сейчас вспоминаю о пакете с ягодами, фруктами и орехами, и протягиваю его девушке.

— Спасибо, мне очень приятно. Как там дела на свободе?

У нас завязался разговор, не такой натянутый, как мне казалось, а наоборот, свободный, легкий, мне не приходилось напрягаться, подбирая слова, собеседница и сама, то и дело находила новые темы для продолжения, а в конце даже рассмеялась в ответ на мою глупую шутку.

Я уже и забыла, с какой целью пришла, не желая такой душевный разговор превращать в обсуждение своей неудавшейся убийцы, однако, тема сама пришла к нам.

— Прости меня, Кадер, — вдруг сказала она. — Мне стоило останавливать Йетер в некоторых моментах. Иногда она вела себя слишком агрессивно.

— Я благодарна, что в таких ситуациях ты молчала, а не уподоблялась ей.

— Она не такая ужасная, как кажется. Дело в том, что Биркан — её болевая точка, какая бы девушка не появлялась рядом с ним, вмиг становится её врагом.

— И потом они исчезали таинственным образом? — Пошутила я, задумываясь, что такое вполне могло быть.

— Нет, некоторые, в самом деле, не выносили такой соперницы, у Шекер есть влияние в компаниях, а быть изгоем мало кому хотелось. Другие же не выдерживали Биркана, тут уж соглашусь, не знаю, как ты его терпишь.

— А что не так? — Стало интересно мне, и я, как истинный детектив, забыла о своем задании.

— Он такой скрытный, будто экспонат за стеклом. Ты вроде его видишь, но ощутить не можешь, он близко, и одновременно далеко. Никогда не знаешь, что у него в голове. Ты не подумай, по моему рассказу можно подумать, что этих девушек было много, но это не так. До статуса отношений не доходили многие, по уже названным причинам, а уже девушек было меньше, может, кого-то он и скрывал, как и тебя сначала.

— Йетер всегда была такой? — Перевела я тему разговора, ведь ради этой информации я и пришла.

— Ревнивой, невыносимой, и плохой подругой? Возможно. Мы дружим не так долго. Какое-то время она была с другой компанией. Потом они перестал общаться, не знаю почему, Йетер никогда не вспоминала их, но там она связалась с наркотиками, через некоторое время она начала бороться с этим, сменила круг общения, тогда мы и подружились.

— А что с той компанией? Она даже изредка не общается с ними?

— Не знаю, она редко откровенничает со мной, только когда наберется, что-то её подталкивает, и она причитает, в таком состоянии я и половины слов не разбираю, но я слушаю, пытаюсь успокоить её. А когда мне нужна её поддержка, она просит меня замолчать, якобы и своих проблем у неё хватает.

— Почему ты общаешься с ней? Неужели во всем городе не нашлось другого человека?

— Мне сложно с новыми людьми, Кадер. Ты сама знаешь, в компании я всегда молчу, боюсь привлечь к себе внимание, а с Йетер у меня есть какое-то общение, хоть и не такое, как хотелось бы мне.

— А как же Мелике? Сурия? Других девушек из ваших кругов я не знаю, но даже Сурия могла бы быть лучшей подругой, чем Йетер.

— Мелике очень обидчивая, я не решалась общаться с ней, а Сурия выглядит как человек, который не стал бы со мной общаться.

— А я? Со мной ты не хочешь дружить?

— Ты мне нравишься, Кадер. И мне бы хотелось общаться с тобой, но я бы не смогла поступить, как Йетер. Бросить подругу в тяжелый момент, и начать общаться с её врагом. Я хочу дружить с тобой, но Йетер я пока не могу оставить.

— Я понимаю, и не буду навязываться, когда ты не будешь этого хотеть.

— Спасибо. Я не хочу, чтобы Шекер вновь ввязалась в плохую компанию, тем более, из-за меня.

— Кстати, ты больше не видела этих её старых друзей? Может, они ещё влияют на неё.

— Близко с ними я не общалась, только со стороны видела, даже по именам никого не знаю, но тут такое дело, прошло несколько лет, а я никого из этой компании не видела. Ни в старых местах, ни в городе. Хотя нет, одного человека оттуда я часто вижу, — хмыкнула девушка, будто рассказывала какую-то шутку.

— И где ты его видишь?

— Во многих местах, так же, как и ты. Джан хоть и скоро женится, но ходить по клубам не перестает. Хотя, последний раз я и видела его с невестой и не в клубе.