Приход Биркана так же пригодился и для отвода глаз, при постороннем человеке тетя не спрашивала про отца, и мою растерянность, из-за которой я не позвонила ей, списала на влюбленность.

Атмосфера этого вечера казалась мне уютной. За окном потемнело, а в комнате горел приятный, чуть желтоватый, теплый свет. Ещё теплее мне стало от вкусной еды в желудке и тесного контакта моего бедра с бедром Биркана, ибо на тетином диване невозможно держать дистанцию друг от друга. Позже мы пили чай и делились странными, но смешными историями. Даже я внесла свою лепту, рассказывая забавные случаи из кафе, чем подвела тетю к вопросу, к которому совершенно не подготовилась, а именно:

— А как вы познакомились?

Я непроизвольно повернулась к своему «хорошему другу», думая, что и он сейчас растерянно посмотрит на меня и тетушка догадается, что в чем-то есть проблема. К моему же удивлению, Биркан обаятельно улыбнулся, и даже не взглянул на меня, и ответил:

— Как-то волею случая я случайно заглянул в кафе, в тот момент, когда никого там не было. И я сразу обратил внимания на Кадер, — в этот момент он с наигранной нежностью взглянул на меня, а я постаралась не рассмеяться.

— Да, и так как смотреть больше было не на кого, этот достопочтимый человек обратил на меня свою благословенное внимание, — не сдержалась я, за что получила щипок от соседа по дивану, из-за чего я дернулась на месте.

Лидия приоткрыла от удивления рот, с приподнятыми бровями и ничего не понимающими, растерянными глазами, молча наблюдала за нами.

— В отличие от тебя, девочка, я помню, что в тот день было достаточно людно, и официанток было даже далеко не две, — с некоторой долей возмущения проговорил Биркан, таким тоном, будто будучи его женой, я забыла о каком-то важном событии.

— Секундой ранее ты говорил, что никого там не было. Только ты и я, сидящие в одиноком кафе, страдающие от жары, но нашедшие оазис в «Эдере», — делано возмутилась я. Сделала странный жест ладонью, и вновь повернулась лицом к оппоненту.

И что говорит мой язык? Я ведь совсем слова через мозг не прогоняю, а стоило бы. Чего я добиваюсь сейчас? Чтобы тетушка засомневалась в чем-то? Разумеется, истинную причину она не узнает, особенно по нашим словам и поведению, но многое может смутить её.

— Так и было, — спокойно проговорил Биркан, грустно усмехнувшись, а от его дальнейших слов, что-то у меня в груди замерло, будто там появилась небольшая дыра, дыра вины и стыда. — Ведь для меня тогда не было никого, кроме тебя, даже я на секунду перестал существовать.

Я так и замерла с приоткрытым ртом. И в то же мгновение забыла все едкости, которые мне так хотелось сказать в его адрес.

И стоило мне на толику предположить, что он говорит это от души, и что действительно его слова соответствуют правде, как заметила в его глазах хитрый блеск. Ну, конечно, это было сказано, чтобы на секунду я замолчала, а он поставил меня в неудобное положение.

Я едко улыбнулась ему, стирая с лица растерянность и небольшое чувство вины, и обернулась к тете.

— Примерно так всё и произошло, а потом всё обычно, как у всех, разговоры, прогулки, — я пожала плечами и опустила глаза, почувствовав, как вся теплая атмосфера вечера улетучивается, и на смену спокойствию приходит печаль, а с ней и обида. Обида на то, что я такая несуразная.

Шутить в подобном ему стиле, я не стала, если бы сказала что-то с якобы затаенной любовью, то боялась бы, что он не поймет юмора, и задумается о моей влюбленности. А этого я не хочу. Пусть считает, что я сильнее всего на свете ненавижу его. Наверное, во мне никогда не исчезнет страх демонстрирования своих эмоций. Я боюсь, что на это мне ответят чем-то обидным, и скажут, что и надеяться мне не на что, и не стоило об этом даже думать, пусть для меня эти чувства просто шутка, ответ на неё в любом случае задел бы меня.

После этой показательной сцены тетя не решила задавать похожие провокационные вопросы, поэтому остаток вечера мы продолжили за милыми историями, затем мы попрощались, я уговорила тетушку предупреждать меня перед приходом, ведь если отца дома нет, она сможет и зайти.

— Вы очень близки, — проговорил Биркан, когда мы вышли на улицу.

— Да, тетя заменила мне мать, с кем, если не с ней, мне делиться всем?

— Хорошо, наверное, когда есть с кем проживать проблемы, — он сказал это как-то оптимистично, но за улыбкой его спряталась грусть.

— Разве у тебя нет таких людей?

Биркан пожал плечами, явно не желая говорить со мной по этому поводу, а это означало только одно, это действительно важно для него.

— У тебя ведь есть дедушка, он не выглядит, как человек, который мог бы отмахнуться от тебя, — на этой фразе мы уже подошли к машине, Биркан открыл переднюю дверь и замер, погрузившись в мрачные раздумья, скрытые и от меня и ото всех его близких, которым он не мог довериться. Кажется, я зря судила его, любому человеку есть из-за чего переживать, а тем, кто скрывает это чувство, приходится тяжелее остальных.

— Может, пройдемся? — Предложил собеседник, через несколько мгновений, во время которых он разглядывал бампер своего автомобиля.

Я кивнула, и мы не спеша двинулись к той самой мостовой, разговор о которой произошел в момент нашего прибытия. Какое то время мы шли молча, пусть я и хотела продолжить разговор, вернее мне хотелось, чтобы моего собеседника ничего не тянуло за душу, чтобы он рассказал и отпустил. Я ведь и, правда, очень несправедливо отношусь к нему с самого первого дня.

— Теперь мне понятно, откуда у тебя акцент, — вдруг сказал Биркан, нарушая молчание.

— Разве в речах тетушки ты заметил что-то? — Не поверила я.

— Нет, но имя Лидия редко встречалось мне в турецких семьях.

— Глупое упущение с вашей стороны.

— Турцию ты считаешь другой стороной, к которой ты не имеешь отношения?

— Не знаю, почти всегда я чувствую свою непринадлежность к любому месту.

В России я чувствовала себя чужой, и здесь чувствую себя примерно так же, но в этой стране я чувствую себя спокойнее, здесь всё спокойнее, медлительнее.

— Странно, — тихо проговорил Биркан, глядя себе под ноги.

— Почему?

— Я думал, что именно здесь начались ваши проблемы.

— Они всегда были, — я пожала плечами. — Не знаю, как это работает. Я думаю, что вернувшись сюда, отец вспомнил времена зарождения любви, поэтому перестал контролировать себя. Но правды я не знаю.

Биркану удалось сменить тему, так, что окунувшись в свои проблемы, я забыла, что начали мы с того, что беспокоит его.

— Я лезу в вашу личную жизнь, извини за любопытство, но как твои родители познакомились? — Этим вопросом я поняла, что его интересует не знакомство, а то, что произошло после, из-за чего сломалась жизнь отца, но спросить напрямую он не мог.

— Это долгая история, — нехотя проговорила я, одновременно и желая поделиться с кем-то и вспомнить старые времена, и так же мне не хотелось этого.

— Мы ведь не спешим никуда, — пожал плечами собеседник, впервые взглянув мне в глаза за время нашей прогулки.

И мы действительно не спешили, и на улице было так хорошо, небо почти полностью потемнело, зажглись фонари, и чуть прохладный вечерний воздух ласкал лицо, да и уютный разговор в квартире тети повлиял на меня успокаивающе, что не хотелось никуда убегать.

— Расскажу, только если и ты поделишься со мной.

— Чем же? У меня нет ничего интересного в жизни, — снова пожал он плечами. — Единственное будоражащее событие — встреча с непреклонной, недоступной, недосягаемой официанткой, что хоть как-то разнообразило мою скудную жизнь, — с сарказмом проговорил он, чуть улыбнувшись уголками губ.

— Сколько не в моем описании, — улыбнулась я в ответ, почему-то его слова развеселили меня. — Расскажи, почему ты такой скрытный?

— Разве я скрытный? Иначе бы я не пустил тебя в свою жизнь, и в дом.

— А ты разве пустил меня в свою жизнь? Даже Джан говорил, что ты скрываешь себя настоящего.