— О Йетер, — соврала Бурсу, выпалив первое, что пришло в голову.

— Зачем ты вспоминаешь её, милая? Это ведь она в тебя стреляла? — Девушка присаживается напротив нас, с её появлением выходит Нихан, не желая разговаривать с мужем при лишних свидетелях.

— Она такой человек, что поделаешь, — пожимает плечами подруга.

— Такой человек? Слабое оправдание, цветочек, — Рувейда элегантно берет с тарелки бутерброд, она невинно хлопает глазами, будто несколько минут назад не кричала во всё горло. — Не знаю, что может произойти, чтобы я выстрелила в другого человека.

— Скажем, она была не в том настроении, — загадочно протянула подруга, закусив нижнюю губу.

— Она что-то принимала? Когда я видела её в последний раз, она была очень странная, — Рувейда особенно выделила слово «очень», и приступила к новому бутерброду. — Одежда у неё была в крови, она вся тряслась, слёзы ручьем.

— В крови? — Заинтересованно переспросила я, повернувшись к собеседнице корпусом.

— Наверное, я не рассматривала, — пожимает плечами девушка. — Я спросила, что случилось, она крикнула на меня, просила не вмешиваться. На самом деле я испугалась, пару недель смотрела новости, читала газеты, если бы увидела объявление об убийстве, или пропаже, обвинила бы её.

— Когда это было? — Продолжала допрос я. — Недавно?

— Несколько лет назад. Не вспомню точной даты. Я дважды прилетала из Америки на каникулы, это было либо через год после моего отъезда, либо позже.

— Ты можешь подробно рассказать об этом случае?

— Кадер, тебе ведь не нужно волноваться из-за неё, она не посмеет приблизиться, — Бурсу положила ладонь на моё плечо, будто я сильно переживала из-за всего этого.

— Нет, просто, — замолчала на секунду, подбирая слова, нельзя, чтобы девушки догадались о чём-то. — Разве вам не интересно, что могло произойти? А так мы вместе подумаем. Возможно, она просто облилась краской, это было похоже на краску?

— Там было темно. Те каникулы я провела в доме моей тёти, Бурсу знает, это в районе с текстильной фабрикой, там неплохой район, разумеется, в нескольких километрах от фабрики. Небедные люди там живут, и дома там старые, традиционные богатые особняки, вся элита раньше жила там.

— Да, где-то там стоит старый дом Ташлычунаров, и дом родителей Йетер, — пояснила для меня Бурсу.

— Мы часто там бываем, тётя не оставляет тот дом. Кажется, с нами соседствовал участок, принадлежащий Сеиту Гювену, тоже печально известный персонаж. У него там был не дом, склад, или гараж, раньше принадлежало его отцу. После стало чем-то вроде логова, не нахожу подходящего названия. В общем, там иногда собирались его друзья, уж не знаю, что там происходило.

— Йетер выходила оттуда?

— Да, я выходила вечером на пробежку, столкнулась с ней. Она шла по дороге, тряслась, у неё была истерика, она не могла отдышаться, так громко плакала. Я подбежала к ней, спросила, чем можно помочь, а она накричала на меня, думала, в горло мне вцепиться. Но тогда она была убитая горем. Уселась на землю, начала колотить себя руками по коленям, тогда я и заметила кровь, много крови. Возможно, это было что-то другое, в темноте особо не разглядишь.

— Ты так и оставила её на улице? В таком состоянии? — Нахмурилась Бурсу.

— Я хотела позвонить куда-нибудь, позвать на помощь. Но из того логова вышел Джан, заверил меня, что всё в порядке, просто они поругались. И я ушла, хотя сильно беспокоилась, не могла уснуть и постоянно подходила к окну, думала увидеть их.

— Джан был с ней? — Переспрашиваю я.

— Да, обнял её, и успокаивал. А она ещё громче закричала, просила прощения.

— Он ведь ненавидел её, — прошептала я, ничего не понимая.

— Он был влюблен в неё, когда-то, — едва слышно проговорила Бурсу, я обернулась к ней, требуя объяснений. — Я не говорила никому, это была наша маленькая тайна. Йетер рассказала только мне. Она почти никогда не рассказывала о той компании, но как-то обмолвилась, что у них с Джаном начинались отношения, но она не стала их развивать. Ты знаешь её помешательство на Биркане. Она могла кем-то увлечься, но ненадолго.

Я тяжело вздохнула, перед глазами появилось фото из тайника Севиляй, на нём Джан и Йетер целовались.

— Мне казалось, он так искренне её ненавидел…

— Да, думаю, это после её отказа. Хотя то была слишком явная ненависть, от одного отказа такого не будет. Она могла во многих фактах разочаровать его. Раньше я не думала об этом.

Вздрагиваю от звука открывающейся двери, никогда не замечала, что она так громко и противно скрипит, как не замечала и такого громкого топота Нихан. Каждый звук резал по ушам.

— Наши приехали, — улыбаясь, произнесла она, и тут же вышла на улицу, не закрывая за собой дверь.

Рувейда подхватила Бурсу под руку, и они пошли встречать любимых, снаружи слышался звук подъезжающих машин, веселые голоса подруг. А я осталась на месте, будто кто-то ударил меня по голове.

Могла ли Йетер убить свою любимую подругу? Или её окровавленная истерика пришлась на другой день, на другой год? Мог ли Джан быть причастным к тому убийству? Или он только заметал следы? Или же он никакого отношения к этому не имел? Хасан врёт. Джан не мог бы убить кого-то. Джан не мог бы покрывать чье-то убийство. Как и не мог любить Йетер. Или же мог?

— Кадер? — Позвал меня Биркан, вздрагиваю, резко вскакиваю на ноги. — Тише. Что случилось?

Он придерживает меня, понимает, я едва могу стоять на ногах.

— Мы можем снова поговорить о тех ужасных событиях?

Биркан обеспокоенно кивает, приподнимает пальцами мой подбородок, вглядываясь в мои тревожные, испуганные глаза.

У нас был уговор, больше не вспоминать те события. Забыть о Хасане, об убийствах, о моём похищении. Не касаться тем расследования, смерти Себахат. Думать, что наш дорогой Джан погиб случайно, а не став жертвой обезумевшего убийцы.

Торопливо, перескакивая с одной мысли на другую, пересказываю то, что узнала от Рувейды, добавляя от себя несколько предположений на этот счёт.

— Тише, не нервничай, — шепчет Биркан, целуя меня в лоб. — Я займусь этим. Сейчас же обсудим всё с Танером. А ты успокаивайся, идём, выпьем чаю.

Спустя несколько минут выходим на улицу, Рувейда и адвокат обнимаются так, будто недавно не кричали друг на друга, у них вновь идиллия.

— Эй, хозяин, угощай гостей чаем, не стоять же нам на морозе, — кивает ему Биркан, прижимая меня к себе, растирая рукой мои руки, не давая замерзнуть.

— Конечно, чай Анри мы выхлебали, теперь за мой принимаемся. Идемте, гости дорогие.

— Мы поедем домой, Онур устал, мотаться в машине он точно не собирался, — говорит доктор, пожимая друзьям руки на прощание.

— Конечно, мы вчетвером не смогли его спать уложить, вот и взяли на ночную прогулку. Хотя если бы горластый адвокат не кричал бы на всю квартиру, у нас могло бы получиться, — хмыкнул Озгюр. — Мы тоже поедем домой. Доброй ночи.

— А ты куда собралась? У вас общего дома нет. Тут оставайся, — крикнул Танер сестре, не отпуская её с женихом.

— Он не может довести меня до дома?

— До своего не может. Смотри мне, я позвоню отцу, узнаю, доехала ли ты.

— Достаточно, нудила, — бросил на прощание Озгюр, усаживаясь в машину. Как жаль, ему не удалось увидеть неприличный жест, показанный будущим родственником специально для него.

Мы так же попрощались с Нихан и Бурсу, помахали рукой малышу Онуру, сонно крутящему в руках какую-то безделушку, и после этого отправились в дом.

Обиталище Танера было совсем не под стать хозяину, всё же у меня с адвокатом ассоциируется нечто более современное, а не старый, тёмный особняк, в английском стиле, с большой, тусклой библиотекой. Жилище больше подходит под место действия детективного романа, а не любовное гнёздышко молодоженов.

Мужчины отправились в кабинет, а мы, остановившись в библиотеке, так же выполняющей и роль гостиной, присели в мягкие, старые кресла. Рувейда быстро сбегала за чаем, в кухню, находящуюся по соседству, да, планировка в особняке тоже странная, и вот мы уже пили чай, молча глядя в ночную тьму за окном.