Друг уже ждёт меня в маленьком доме, где раньше жила прислуга, но теперь находится что-то вроде комнаты отдыха, где мы раньше собирались и хорошо проводили время.

— Привет, я побеспокоила тебя своим звонком? — Нерешительно захожу внутрь, зная, что меня ожидают.

— Что ты, — немного взволнованно, совершенно не свойственно этому человеку, говорит он. — Я предполагаю, зачем ты пришла.

— Нет, не то, о чём ты думаешь. Мне нужна твоя помощь.

— Конечно, сделаю всё, что в моих силах, и немного больше.

— Настал момент побега. Я хочу не просто уехать, а сбежать, не оглядываясь, чтобы никто не знал где я, и не мог найти.

— Это из-за Биркана или Эрдала?

— Из-за всех сразу, в первую очередь, из-за самой себя. Не отговаривай меня, я всё решила.

— И не собирался. Ты права, сейчас это единственное верное решение, — произнеся это, парень вздыхает, отворачивается назад, словно ему резко захотелось рассмотреть книжную полку.

Несколько минут мы молчим, я нервно вожу пальцами по ручке чемодана, он сидит на спинке дивана, и смотрит в сторону. Думаем о разных вещах, он — о том, как всё пришло к этому моменту, я — о том, какие последствия будут у моего поступка.

— Так ты поможешь мне? — Нерешительно спрашиваю я, когда мысленно довела себя до тупика, из-за чего разозлилась на себя.

Он повернулся, внимательно посмотрел на меня, и после небольшой паузы, спокойно проговорил:

— Я почти ничего не знаю о тебе, Кадер, кроме некоторых элементов. Не знаю всех причин, вынудивших тебя сделать это, и виню себя за то, что не интересовался твоим душевным состоянием, — с сожалением произносит он, не собираясь меня отговаривать, я знала, поэтому и приехала сюда.

— Не знай, прошу тебя, не узнавай то, что характеризует моё прошлое, чьё-то мнение обо мне. Считай меня такой, какой я кажусь тебе, какой ты меня видишь. Вероятно, только в этом случае мнение будет правильным.

— Я знаю, какая ты, знаю, что все эти сплетни не достойны внимания. Ни один человек на свете, не способен заставить меня поверить в эти россказни.

— А что если я сама скажу, что это правда?

— И пусть, разве это моё дело? Ты придаёшь этому слишком большое значение, то событие не главная твоя характеристика, поверь мне.

— Пусть так, — шепчу я, чувствуя благодарность к другу, его слова сбросили вниз валун с моей души. — Но я хочу уехать не только поэтому.

— Знаю. Тебе сейчас больно?

— Если говорить откровенно, нет. В последнее время моё сердце и душа горели огнём и, видимо, сгорели. Я понимаю, что должна чувствовать, но этого больше нет, остались какие-то отголоски боли в воспоминаниях.

— Мне стоило раньше обратить внимание на это, извини за невнимательность.

— Ты не должен был замечать это, — печально улыбаюсь я. — Я позволила довести свою жизнь до этого момента, и поспособствовала многим делам, которые впоследствии и привели меня сюда с чемоданом в руке.

— Ты хочешь, чтобы я помог с переездом?

— Нет, билет я уже заказала, через несколько часов отправление, утром буду уже на месте. Я прошу замести мои следы. Никто не должен найти меня.

— Биркан спросит с меня, днём и ночью будут стоять у дверей, пока я не скажу, где ты.

— Пусть стоит, а ты не скажешь. Ты ведь мой друг? Как мне не сказал об убийце, оставаясь верным его тайне, так и Биркану обо мне не говори.

— Верно, настал черёд хранить твою тайну, — понимающе кивнул он, всё так же задумчиво глядя в пол. — Я улажу некоторые дела, так, чтобы эти два барана не опомнились и не смогли встретить тебя на месте, а потом провожу тебя. Побудешь здесь?

— Встретимся здесь через час, пока есть возможность, увижусь с некоторыми людьми. Попрощайся с Бурсу за меня, в больницу меня сегодня уже не пустят. И с Нихан, Анри, Озгюром, я не смогу предстать перед ними, не смогу попрощаться.

Первым делом навестила тётушку. Не собиралась заходить в квартиру, но она заставила, предчувствуя что-то нехорошее.

— Я уезжаю.

— Надолго? — Спокойно спрашивает она, сидя напротив меня, сложив руки на столе. Её взгляд напряжённый, на душе лежит камень, наверное, много лет назад, моя мама говорила с ней подобным образом.

— Возможно, навсегда.

— Это из-за него? Ты ведь любишь его, правда? — Смотрит на меня, а в глазах появляются слёзы.

— Из-за него, из-за себя, из-за всего. Я больше не могу находиться здесь, мне не хватает воздуха, будто с каждым вздохом я задыхаюсь. Не могу смотреть на эти улицы, ведь я больше не счастлива, когда хожу по ним. Весь мой мир, моя жизнь, всё было ограничено одним человеком, и всё… Этот город памяти, а я больше не хочу помнить.

— Дочка, проблемы ведь так не решаются, — тётя протянула руку через стол, чтобы коснуться моей руки. — Не каждый же раз тебе уезжать.

— Больше не уеду, потому что не собираюсь влюбляться. С меня достаточно.

— Дочка, не говори так, ты найдёшь другого человека, хорошего, достойного, любящего. Да, этот Эрдал мне не нравился, но помимо него вокруг куча других людей.

— Знаю, но я не хочу, не хочу.

— Ты же не хочешь быть как я? Остаться одной и всю свою жизнь посвящать работе?

— Хочу, чего угодно хочу, только бы забыть об этой противной, жгучей боли, оставить прошлую жизнь, начать с чистого листа.

— Скажи мне, что такое произошло между вами? Он что-то сделал? Почему ты так настроена? Вы же так подходили друг другу, как два кусочка пазла, как герои книги о любви.

— Может мы и были из одной книги, только истории у нас разные, пересекшиеся на пару мгновений, а дальше продолжаются по разным линиям. Мне достанется драма, а ему романтика, или боевик, а там, может, и в бизнес литературу подастся.

— Это твоё взвешенное решение? Ты не будешь жалеть?

— Буду, как и всегда, но уеду, пора что-то изменить. Ты присматривай, пожалуйста, за отцом, он не справится один.

— Справится, когда-то же он должен поумнеть, иногда буду заходить к нему. Ты даже не скажешь мне, куда уезжаешь?

— Нет, но как только найду место, позвоню тебе, хорошо?

Мы обнялись, я уже стояла в дверях, надевая лёгкий бежевый плащ, который оставляла здесь давно, к вечеру похолодало, март — он везде март.

— Я поступаю как мама? — Спрашиваю напоследок, остановившись в дверном проёме?

— У вас разные ситуации, твой отъезд я одобряю.

— Так она просто уехала однажды? И как я сейчас, оставила на тебе ношу?

— Уехала, да, — впервые тётушка открыла эти тетради передо мной, впервые я слышала информацию о матери. — Только ты от любви уезжаешь, а она за ней уехала.

— Она встретила другого мужчину? — Спокойно спрашиваю я, уже не чувствуя обиды, или злости. Не мне судить её.

— Да, он вскружил ей голову, и её легкомысленность взяла верх над разумом. Но, наверное, её побег был удачным, раз она столько лет не объявлялась.

— Может, боится?

— Она ничего не боялась, просто не хочет. Так бывает, дочка. Есть отцы, которые не готовы становиться отцами, а есть такие матери. В твоём случае, никто не готов был стать родителем, — на мгновение мы замолчали, думая над её словами, затем тётя добавила. — Мне нужно было забрать тебя, тогда всё было бы иначе.

— Перестань, ты многое сделала для меня, но всё происходит так, как должно происходить. Судьба всю жизнь толкала меня в спину, чтобы я сделала шаг вперёд, но я падала и поднималась в том же месте, и вот, последний толчок сделал своё дело.

Через пятнадцать минут я стояла в тени деревьев, в абсолютной темноте, надеясь, что никто не замечает меня, настолько далеко, чтобы не видеть дома, подарившего и забравшего мою радость.

Наконец, в абсолютной темноте, ко мне двигалось два человека, один из них ещё на середине пути сорвался на бег, чтобы как можно скорее прыгнуть в мои руки, и крепко обнять за шею.

— Кадер, я так скучала по тебе, — выдыхает девочка, ещё сильнее прижимаясь ко мне, стало тяжело дышать, но я промолчала, пусть обнимает, только бы не отпускать её.