Так как мой телефон представляет собой небольшой аппарат, больше похожий на куриное яйцо, хоть он и сенсорный, но даже смартфоном не является, выхода в интернет в нем нет, а памяти хватает только на номера в телефонной книге, пару фотографий. Поэтому для прослушивания музыки я использую либо свой старый ноутбук, включать которой себе дороже, так как он начинает пыхтеть и то и дело выключается, или же на музыкальный центр.

Сейчас я посмотрела на ноутбук, заваленный моим мусором, оставшимся после работы над проектом, и вздохнула, всё же, он будет грузиться дольше, чем я буду заниматься шитьем.

Я подошла к полке, на которой и покоился всю свою жизнь центр, и замерла. На месте ничего не было, даже самой полки, не говоря уже о вещах на ней. В ступоре я простояла около минуты, и вдруг ко мне пришло озарение.

Я выбежала из комнаты, и подошла к отцу, жующему бутерброд прямо в холодильнике, вероятно, он искал, что поесть, решил перекусить бутербродом, не отвлекаясь от поисков, и поэтому его голова находится на территории слабого холодка.

— Где мой центр? — Строго спросила я, появляясь из дверного проема. Отец от неожиданности вздрогнул и ударился затылком об морозилку.

— Какой ещё центр? — Глаза его растерянно забегали, но, увидев мой недовольный взгляд, он не стал долго препираться. — Так это же старье, дочка. Ими же сейчас никто не пользуется.

— Я пользовалась. Ну, так и кто им пользуется теперь? Ты ведь не устроился ни на какую работу, да? Просто начал продавать вещи из дома? — Пошла я в атаку.

— Да что ты такое говоришь? Ты не веришь мне? — Отец тоже сменил тон, будто я его оскорбила.

— Послушай, — чуть смягчилась я. — Я ведь не прошу от тебя денег, я прошу не врать мне. Если тебе было так нужно, попросил бы, как всегда это делал, но зачем ты ввязался в это вранье?

— Почему ты никогда не веришь мне? — Отец явно обиделся, он грозно захлопнул дверцу холодильника и прошел в столовую. — Да, я взял твой центр, но только из-за того, что отнес его на работу, всё же под музыку дела делаются быстрее. Уж извините, что не спросил вашего великого разрешения.

— И давно ли лес валят под музыку? — Продолжала возмущаться я.

— А ты у нас во всех областях мастер? Знаешь кто и как свою работу выполняет? Вечно ты всем недовольна, — отец с недовольством вошел в свою спальню, а я так и осталась пристыженная, с мыслью, что вечно я всё порчу своими расспросами, как довожу тетю разговорами о матери, так отца о работе.

На работе меня быстро подхватила под руку Нихан, и увела в раздевалку, где в подробностях рассказывала о том, как вернулся из армии в двухнедельный отпуск Онур, и как он просил её руки у родителей. Я видела, как она светится от счастья, а в глазах горят огоньки, и от всего этого счастья она стала ещё красивее.

— Мне так не хватало тебя, не с кем было поделиться этой радостью, и звонить я не стала, не хотела отвлекать. Надеюсь, тебя не отчислили? Ты ведь не уйдешь от меня раньше времени?

— Так если меня отчислят, я останусь здесь навсегда, — усмехнулась я. — А почему тебе не с кем было поделиться? Как же твоя сестра?

— Она не очень одобряет это, — стушевалась Нихан, начиная краснеть. Мнение старшей сестры для неё очень важно, поэтому ко всем её словам она прислушивается. — Не знаю, чем ей не угодил Онур, хотя сейчас она плохо относится ко всем молодым людям. После того как её мужа сбил уколотый подросток, угнавший у своего отца депутата гоночную машину. Знаешь, мне теперь стыдно, но в тот день я подумала, подумала, вдруг она мне завидует? Не рада тому, что в нашем доме вместо траура свадьба.

— Перестань, конечно, она рада за тебя, она очень переживает из-за смерти мужа, но ведь прошло уже два года, тебе то не нужно хранить траур, рано или поздно везде приходит праздник.

— К ней он никогда не придет, — вздохнула Нихан, подходя к двери, чтобы мы, наконец, приступили к работе. — Всё свое время она забивает работой, целый день в больнице.

— Зато она отличный хирург, сколько жизней спасла. — Да, но мать из неё не очень. Айлин полностью на мне. Даже Онур уже шутит, что после свадьбы она будет жить с нами.

Я стояла за стойкой, тем местом, где должны находиться официантки в нашем кафе, пока клиенты не пришли или не определились, таковы условия, что мы всегда должны быть на виду. Попеременно я наблюдала за парнем, внимательно изучающим какой-то каталог с деревянной мебелью, он пьет красный чай, и каждый раз заказывает к нему новый десерт.

— Что, опять караулишь? — Из кухни выпорхнула Нихан, вставая рядом со мной, ущипнула меня за бок. — Когда ты уже подойдешь к нему?

— Никогда, если бы я нравилась ему, он бы хоть слово проронил.

— Перестань, — отмахнулась подруга. — А когда тот парень открыто проявлял к тебе интерес, тебе тоже не нравилось.

— Так у него же ещё и девушка есть, — продолжила я ныть, по поводу своей симпатии. — Помнишь, они заходили? Тогда ещё мест не было. Кстати, до этого он приходил?

— Не знаю, — пожала плечами Нихан. — Я не обращаю на них внимания, ходят и ходят. Мне же не нужно к ним приглядываться.

— А того надменного типа ты тоже не видела?

— Кажется, нет, но я не знаю точно.

— Вот видишь, поэтому я и не стала знакомиться с ним, как только он узнал обо мне чуть больше, так и не появился. Хотя это и хорошо, я не смогла бы смотреть ему в глаза после случая в магазине.

— А это не он ли идет? — Прищурилась девушка, выставляя ладонь над глазами, будто козырек. — Посмотри-ка, даже не один, привел компанию.

— Ещё лучше, коллективной насмешки мне уж точно не хватало.

Мы проследили как группа молодых людей заходит внутрь, «мой ухажер» собирался сесть на свое место в кабинке, но самый высокий из его друзей, наряженный в дорогой костюм, украшенный бабочкой из атласа, двинулся к столику в зале. Столик был в зоне Нихан, поэтому она посмотрела на меня, спрашивая, пойду ли я поговорить с ним, или же она выполнит работу.

К счастью, мой прекрасный незнакомец, имя которого я всё же знала, его зовут Хасан, подозвал меня к себе. Я, выпрямив спину и распрямив плечи, направилась к нему, случайно взглянув по дороге на своего спасителя, быстро кивнула, и тут же его отвлекла подошедшая за заказом Нихан.

— Можно мне ещё чаю и морковных пирожных?

— Конечно, — улыбнулась я, и отчего-то, чувствуя буравящий взгляд «ухажера» на своей спине, во мне проснулась уверенность, и я произнесла столь неожиданные для себя самой слова, — Вы скоро все наши десерты попробуете, а потом потеряете интерес и не придете?

— Что вы, — следом улыбнулся он, косясь куда-то в сторону. — Мне здесь очень нравится, когда попробую всё, начну сначала. Я работаю здесь неподалеку, на лесопилке, и когда у меня появляется свободна минутка, я прихожу к вам.

— На лесопилке Али Оглу?

— Да, вы с ним знакомы?

— Немного, он наш сосед.

— Как же это мы не виделись раньше? Я часто бываю в гостях у своего дяди.

— Он ваш дядя? — Я искренне удивилась, особенно потому, что дядя Али частенько предлагал мне познакомиться с его племянником, а я отшучивалась. Но лесопилка пробудила во мне ещё один вопрос, волновавший меня с самого утра. — Можно кое-что спросить? Вы случайно не знаете Джошкуна Весфеля? Он вроде бы работает там же.

— Я работаю скорее в офисе, занимаюсь переправкой, поставкой, и вот ещё мы думаем открыть своё производство. Он работает давно?

— Нет, пару недель.

— Может вы ошиблись? Дядя уже как два месяца жалуется мне, что рабочих не хватает, и никто не устраивается. И только вчера я слышал подобную песню. Но я и могу ошибаться, — последнее предложение он добавил после того, как заметил моё растерянное лицо.

А я действительно расстроилась, выходит, что отец врал мне? И сегодня так упрямо отрицал всё. К тому же теперь он выносит из дома вещи. Что ж, в этом я сама виновата, нельзя было попрекать его, да, ничего бы не изменилось, но он хотя бы не врал мне, и не продал мои вещи.