Ее щеки розовеют, и она закатывает глаза, в ее чертах промелькнуло что-то такое, от чего мне стало не по себе. Что-то похожее на боль, когда она нахмуривает брови.

Интересно, думает ли она о нем?

О том, что я показал ей прошлой ночью.

Он — кусок дерьма.

Она сопротивлялась мне все это время, а он уже трахает двух женщин. Он отвратителен.

Интересно, что бы она почувствовала, если бы узнала, что он сделал со мной в той пещере во время моего первого Ноктема.

Но я не хочу, чтобы она выбрала меня, потому что ей жаль меня. Это дерьмо просто выводит меня из себя.

— Давай зайдем в воду, — говорю я ей, вставая и протягивая ей руку.

Она настороженно смотрит на нее, затем опускает глаза к животу, сглатывая. — Я в порядке, — настаивает она, указывая подбородком на бассейн позади нас. — Залезай, и я буду в порядке.

Я смеюсь над этим, обхватываю пальцами ее запястье и рывком убираю ее руку с голеней.

— Смешно, сестренка. Я не оставлю тебя здесь одну, — я оглядываю семьи вокруг нас, собак, парочки.

У меня в рюкзаке нож. И пистолет тоже. Мне придется оставить их обоих на берегу, чтобы войти в воду, но я хочу, чтобы ее задница была там.

Я хочу, чтобы она тоже получила удовольствие.

Неохотно она позволяет мне оторвать ее от скалы, и я притягиваю ее к себе, смеясь, когда она упирается ладонями мне в грудь.

— Пойдем, найдем место, где ты сможешь переодеться.

Ее глаза расширяются.

— А как насчет тебя? — спрашивает она.

Я с ухмылкой смотрю на нее.

— Ты не хочешь, чтобы кто-нибудь увидел меня голым, детка?

Она смотрит на меня, закатывая глаза.

— Заткнись, Джеремайя.

Я смеюсь, затем поворачиваюсь от нее, держа ее за руку, пока я веду ее через всех людей на моем гребаном пути.

Наконец, мы сходим с тропы, за камнем, встроенным в гору, безлюдную, эхо и плеск водопада приглушены.

Сид разворачивает рюкзак к себе передом, вытаскивает два куска черной ткани. Купальник, который я купил ей, но сейчас, когда я представляю ее в таком виде перед всеми этими людьми, ревность грозит пробиться к моим кончикам пальцев и разорвать это дерьмо пополам.

Я сопротивляюсь.

Она смотрит на меня сквозь длинные ресницы, уронив рюкзак в траву рядом с собой.

— Ты можешь повернуться? — шепчет она, когда я смотрю на нее.

— Зачем? — я требую, мой взгляд путешествует по ее телу, прежде чем я снова встречаюсь с ее глазами. — Ты смущаешься?

Она скрещивает руки на груди, стиснув зубы.

— Я не хочу раздеваться перед…

Я поворачиваюсь, прежде чем она заканчивает предложение, и встаю на страже, следя за тропинкой в нескольких футах от нас, чтобы убедиться, что никто не идет сюда.

— Давай, ты, каприза.

Она смеется, в этом звуке слышится облегчение.

Мне требуется усилие, чтобы не обернуться и не посмотреть, когда я слышу, как она меняется, но я не делаю этого, и, наконец, она говорит: — Все готово, — ее слова звучат… как-то по-овечьи, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

Мое дыхание перехватывает в горле, и первое, что я думаю сказать: — Ты не наденешь это, блядь.

Ее лицо опускается, когда я вижу ее идеальные сиськи, едва скрытые в черном бикини-стринг, нижние бретельки высоко на бедрах, но обрезаны близко к бедру.

Она скрещивает руки на животе, ее лицо розовеет от гнева, заставляя меня сжать челюсти.

— Что? — замялась она, ее ноги босые, пальцы сгибаются в траве. Ее голос мягкий. Слабый. Не такой, как у девушки, которую я знаю. — Это плохо выглядит?

Я наконец поднимаю взгляд к ее глазам, мои руки сжаты в кулаки.

Я вижу, что она смотрит вниз, как будто не хочет смотреть мне в глаза.

— Что? — я отвечаю, качая головой, и подхожу к ней ближе. Я открываю рот, чтобы заговорить снова, но она прерывает меня, наклоняясь и забирая свою футболку, остальные вещи наполовину в рюкзаке.

Она натягивает футболку через голову, говоря: — Неважно, я даже не хочу купаться.

Я хватаю ее за запястья, сжимаю их вместе над ее головой, и ее футболка падает на землю.

Ее глаза сузились на меня, этот румянец распространяется по шее, груди.

— Отпусти меня, — рычит она, и я вижу это. Как она хочет прикрыться. Ее живот, круглый и растущий.

Я подхожу ближе, мои пальцы впиваются в ее запястья, когда она пытается отстраниться от меня.

— Ты чувствуешь себя неуверенно, Сид Рейн? — спрашиваю я, глядя ей в глаза, ее тело удлиняется от того, как я держу ее руки над головой.

— Отпусти меня, — она пытается вырвать свои запястья из моей хватки, но я дотягиваюсь свободной рукой до ее бедра и прижимаю ее спиной к дереву позади нее.

С ее губ срывается изумленный вздох.

— Скажи мне, — требую я, прижимаясь к ней всем телом, мой член твердеет от ее близости, ее запястья прижаты к дереву над ее головой. — Скажи мне, что ты чувствуешь.

Она сглатывает, снова отводя глаза.

— Пожалуйста, отпусти, Джеремайя.

Я хватаю ее за подбородок и рывком поднимаю голову.

— Скажи мне, что ты чувствуешь, сестренка.

Она долго смотрит на меня, ее глаза слезятся, она прикусила губу. Я вижу, как вздымается ее грудь, и мне хочется нырнуть вниз, укусить ее за сиськи, оставить на ней след. Показать ей, как она прекрасна.

Даже когда она беременна его гребаным ребенком.

Но я жду.

И наконец, она говорит: — Я чувствую… — она крепко закрывает глаза. — Себя уродливой.

Моя грудь напрягается.

— Я чувствую себя отвратительно. А он… — она замялась, пожевав внутреннюю сторону щеки. Мои пальцы сжимаются вокруг ее запястий, я думаю о том, что он с ней сделал. Этот шрам над ее бровью, о котором, как я знаю, она мне солгала. Где он сейчас. — Он уже трахается с кем-то другим. Может быть, он думает, что я тоже отвратительна.

Я крепче сжимаю ее подбородок.

— Посмотри на меня.

Она крепко сжимает глаза, но через мгновение открывает их, смаргивая слезы. — Ты чертовски красива, — я наклоняюсь к ней, слизываю слезы с ее ресниц. Кажется, она расслабляется у дерева. Перестает бороться с моей хваткой на запястьях. — И если кто-нибудь будет смотреть на тебя слишком долго, когда мы окажемся в воде, детка, — я прижимаю поцелуй к ее брови, — я их утоплю.

Проходит совсем немного времени, и кто-то именно так и поступает.

Сид выходит из-под водопада, на рёбрах только легкие брызги воды, откидывает назад свои мокрые волосы, ее подбородок наклонен вверх, лицом к солнцу. Она чертовски сексуальна, и я наблюдаю за ней рядом с Николасом и Рией, прислонившись к травянистому выступу, примыкающему к нему, за плеском реки под нашими ногами.

Люди толпятся возле нее, ожидая своей очереди под более светлой частью потока, но несколько гребаных студентов колледжа — судя по футболкам AU, которые они содрали с себя, прежде чем прыгнуть в воду — устраивают гребаную сцену. Один из них врезается в нее, отступает назад и смеется, стряхивая воду с волос.

Он намного больше ее, и она, спотыкаясь, отступает назад, на ее лице появляется хмурое выражение, когда она поворачивается к нему лицом, уронив руки набок.

Он тут же оборачивается, улыбка покидает его лицо, когда он протягивает руки.

— Не устраивай беспорядка, — говорит Николас под дых рядом со мной, и я сжимаю челюсти. — Он просто извинится и уйдет.

Я впиваюсь своими короткими ногтями в бицепсы, наблюдая, надеясь, что именно так и произойдет.

Риа смеется, и я бросаю на нее взгляд, ее собственные волосы собраны в небрежный мокрый пучок. Но она не смотрит на меня. Вместо этого она улыбается Сид.

— Прости, — говорит парень из студенческого братства, но улыбка снова появляется на его лице, когда он подходит ближе к ней, и я вижу, как его глаза окидывают половину ее тела, вынырнувшую из воды. — Мне так жаль, — говорит он снова, его голос приобретает более кокетливый тон.

Я прикусываю язык.

— Она справится, — говорит Николас.