Его рука снова обхватывает мое горло, и он прижимает меня к себе, двигая бедрами.

— Ты хочешь, чтобы мы использовали тебя?

Я смотрю ему в глаза, его большой палец проводит по моей нижней губе.

— Используй меня, — тихо говорю я ему, стону и опускаю голову ему на лоб, когда он сильнее вжимается в меня, одной рукой обхватывая мою задницу.

— Используй меня, — хнычу я ему в губы. — Используй меня, блядь, Джей.

И это то, чего я хочу.

Я хочу, чтобы они оба использовали меня. Трахали меня. Били меня. Делали мне больно. Когда мы закончим, я не хочу ничего чувствовать, когда он уйдет. Потому что я знаю, что он так и сделает.

То, как он сейчас молчит, позволяя этому случиться. Отдавая меня.

Это закончится тем, что он уйдет.

Но сейчас я хочу его. Я хочу их обоих.

Я чувствую, что кровать прогибается, и выгибаю шею назад, рука Джей все еще на моем горле.

Я вижу Люцифера позади себя. Боль в его глазах.

— Черт, Люцифер, — вздыхаю я, и Джеремайя отпускает хватку на моей заднице и шлепает меня по груди. Я вздрагиваю, запрокидываю голову, вижу гнев в его глазах.

— Смотри на меня, — приказывает он мне, — не смотри на него, блядь, — он проводит рукой по моему шраму, большим пальцем обводит J. — Ты принадлежишь мне, детка, ты поняла? — он двигает бедрами, заставляя меня работать сильнее. — Не ему.

Затем он обхватывает рукой мою шею и притягивает меня к себе, целуя так сильно, что мои стоны тонут в его рту.

Мгновение спустя я чувствую Люцифера позади себя. У меня за спиной.

Я чувствую, как его пальцы проникают в мои волосы, когда он откидывает мою голову назад, и я смотрю на потолок. Джей впивается своими короткими ногтями в мое бедро, над своим именем.

Я задыхаюсь, когда теплая слюна Люцифера стекает по моей заднице, и, не дожидаясь, он толкает в меня свой член.

Его пальцы вцепились в мои волосы, а Джеремайя обхватил мои бедра, когда я пытаюсь оседлать его, пока Люцифер толкается в меня.

Мои глаза слезятся от боли в коже головы, боли от моего мужа, и я понимаю, что задерживаю дыхание, когда Джеремайя перестает сжимать мою рану.

— Ты в порядке, детка? — спрашивает он меня, и его голос такой мягкий, такой чертовски… нежный… мои глаза слезятся совсем по другой причине.

Я пожевала губу, моя голова все еще откинута назад из-за пальцев Люцифера в моих волосах.

Но он медлит, толкаясь в меня.

Он… нежный.

Я не могу его видеть, но ощущение того, как он обводит головкой члена тугое кольцо мышц, вместо того, чтобы проталкивать себя внутрь, мягкое. Намного мягче, чем мы обычно трахаемся.

И когда он наконец вводит головку, а я хнычу, и звук застревает у меня в горле, он меняет хватку на моих волосах. Он проводит пальцами по прядям, почти обхватывая мою голову, наклоняясь вперед, прижимаясь грудью к моей спине.

От этого давления мои бедра дрожат, я чувствую, как он толкается в меня, как Джеремайя находится внутри меня.

Но когда рука мужа ложится на мое горло, это успокаивает. Утешает, когда его рот приближается к моему уху.

— Тебе больно, малышка?

Я сглатываю эмоции, застрявшие в моем горле. Сглатываю, зная, что произойдет, когда мы закончим. Он бросит меня.

Он бросит меня.

Я закрываю глаза, когда пальцы Джеремайи ласкают мои бедра, и я кручу ими, медленно двигаясь на его члене, но боль, эмоции — это слишком сильно. Я почти не могу двигаться. Не могу дышать. Не могу ничего делать, кроме как чувствовать.

— Да, — говорю я Люциферу, когда он прижимается губами к моему уху, и мое тело содрогается. — Да, — повторяю я, открывая глаза и глядя на Джей.

Он смотрит на меня с… чем-то похожим на удивление.

Что-то похожее на… страдание.

Я не знаю, как мы здесь оказались.

Как они согласились разделить меня, но я знаю, что нам это нужно. И мы нуждаемся в этом уже долгое время.

Люцифер снова целует меня, проталкиваясь в меня все дальше, пока они оба не оказываются глубоко внутри меня, и ощущение полноты это… все.

Они оба раздвигают меня, удерживая вместе.

И когда Люцифер выходит и снова входит в меня, а Джеремайя направляет мои бедра, все еще глядя на меня, на руку Люцифера, обхватившую мое горло, я никогда не чувствовала ничего более совершенного.

Боль, удовлетворение. До боли в сердце хорошо.

Они оба набирают скорость, становятся грубее, жестче. Пальцы Люцифера сжимают мое горло так сильно, что мои вдохи превращаются в неглубокие выдохи.

Но мне все равно.

Мне все равно.

Я смотрю на Джеремайю.

Он все еще наблюдает за мной, прикусив губу, когда смотрит вниз между нами, смотрит, как я скачу на нем, его большой палец все еще на его инициалах.

И когда мы все трое потные, чертовски измотанные, когда я чувствую, что больше не могу их выносить, когда я хочу рухнуть на грудь Джеремайи, он стонет, произнося мое имя, а позади меня зубы Люцифера впиваются в мое плечо, когда из его горла вырывается глубокий стон.

Я чувствую, как меня пронзает, все сжимается вокруг них.

Мы все стонем, громкий звук, заглушающий все остальное.

Хватка Люцифера на моей шее усиливается, и я думаю, что он укусил меня достаточно сильно, чтобы пустить кровь, когда Джеремайя произносит мое имя, и Люцифер не отстает, его слова звучат на моей коже.

Тепло проходит через меня, и когда Джеремайя хватает меня за сиську, хватая так сильно, что остаются синяки, я тоже кончаю, на них обоих, когда они кончают внутри меня.

Я называю оба их имени, как напев, снова и снова, а Люцифер проводит языком по моему горлу, засасывая кожу между зубами.

Джей перекладывает свою руку с моей груди на живот, обнимая меня.

И когда я кончаю, удовольствие течет по моим венам, я больше не могу стоять прямо.

Я прижимаюсь к груди Джей, он все еще внутри меня, но Люцифер медленно выходит, затем его грудь прижимается к моей спине, его руки обвиваются вокруг меня, падая на тело Джеремайи.

В течение долгого, долгого мгновения единственным звуком является наше дыхание. Я закрываю глаза, слушая быстрый пульс Джеремайи под моим ухом, чувствуя, как грудь Люцифера наваливается на мою спину.

Я не открываю глаза.

Я не хочу двигаться.

Я не хочу вставать.

Я не хочу покидать это убежище между ними двумя.

Мы трое бежали всю свою жизнь, к разным вещам. К разным вершинам. К разным демонам.

Но мы никогда не можем убежать достаточно далеко, никогда не можем убежать совсем.

Невозможно спрятаться от собственного разума.

И по мере того, как проходят минуты, мой живот все больше неудобно прижимается к Джей, но я слишком измотана, чтобы двигаться, я думаю, могли бы мы так жить. Втроем. Интересно, смогу ли я иметь их обоих? Это делает меня эгоистичной, но я всегда знала, что я такая. Мы все такие, поэтому я знаю, что это не сработает.

Я всегда знала.

Но пока я держусь за эту мысль еще немного, потому что мысль о том, что Люцифер может уйти навсегда… она, черт возьми, выводит меня из себя.

И прежде чем я успеваю почувствовать боль от потери одного из них, раздается стук в дверь внизу. Громкий, требовательный, чуть ли не с грохотом срывающийся с рамы.

Мы все трое напрягаемся, и Люцифер неохотно отпускает меня, встает с кровати, начинает одеваться, не глядя на меня, пока я медленно отстраняюсь от Джеремайи, его руки все еще на моих бедрах.

Когда Люцифер стягивает футболку через голову, я слышу голос, дразнящий из-за двери.

Мое сердце бешено колотится в груди, когда Джеремайя садится, каждый мускул напрягается, когда он поворачивается к двери спальни, прислушиваясь.

Там Мэддокс.

Мой гребаный отец.

Я бегу вниз по лестнице.

Джеремайя выкрикивает мое имя, пытаясь выхватить сзади мою футболку. Мы оба быстро оделись, я в футболке, на мне хлопковые шорты. Но Джеремайя кричит, зовет меня, а мне все равно.