Мастер огня бережно подхватил падающего юношу.
— Самый молодой магистр в истории красных башен. — улыбнулся Темпус. — Да, я думаю, это потянет, мой мальчик.
Едва раненым была оказана помощь, я подозвал к себе Шимуля, Зинча и Мелайю для отчёта.
— Наши потери?
— Одиннадцать моих парней мертвы. Четверо тяжелораненых и ещё пятнадцать слегка задеты. — мрачно высказался капитан.
— Из моих парней полегли Скул и Бал. На остальных пара сломанных рук или ног — ничего серьёзного. — спокойно отчитался Шимуль.
— Мастера, как я вижу все целы. Что с охотницами? Где Мелайя?
К нам подошла одна из охотниц: Фия, коротко стриженная блондинка со шрамом на лице. Хотя за время путешествий её увеличившуюся копну волос уже сложно было назвать короткой.
— Ларе откусили руку. Она в беспамятстве от яда. Мелайе одна из змей сломала шею ударом хвоста. — тяжело высказалась блондинка.
Я слегка поморщился. Одно нападение — и четырнадцать человек из экспедиции мертвы.
Раздражение из-за потери ценных кадров было почти физически неприятным.
Вернёмся — надо будет послать охотниц завербовать ещё несколько таллистриек, решил я. Они неплохо себя показывали.
— Что будем делать с телами? — прервал я гнетущее молчание, обращаясь к капитану Зинчу.
— Разорванных на части сбросим в океан. Более целых, проводим по морской традиции. — равнодушно дёрнул щекой капитан.
Сбросим в океан, попрощавшись перед этим — так это перевёл для себя я.
Церемонию прощания не откладывали и проводили в тот же день. Капитан Зинч лишь читал короткую мантру перед тем, как тело погибшего моряка со сложенными на груди руками отправляли в пучину.
— Пусть морская бездна будет к тебе милосерднее, чем была поверхность. И да пребудет морская удача с тобой, где бы ты ни был.
— Да пребудет. — хором отозвались моряки.
Когда речь дошла до Мелайи, две оставшиеся целыми охотницы — Фия и Тея, тяжело вздохнули.
— Жалко, что так всё повернулось. Даже не успела в любви признаться. — пробормотала Тея, встряхнув рыжими локонами.
— Она была влюблена в кого-то? — поднял бровь я.
— Ну, вообще-то, в вас. — растерянно повела плечами девушка. — По моему, половина нашего отряда это заметила.
— Вы, конечно, можете списывать это на свою невероятную харизму, милорд, но вы правда думаете, что люди готовы пойти на пожизненную службу к малознакомому рыцарю, если здесь не замешаны какие-то чувства? — криво усмехнулась Фия.
— Ну, вы же пошли. — легонько улыбнулся я.
— Да, но перед этим присматривались почти год. — подтвердила блондинка. — А она сделала это сразу.
Глядя на эту церемонию прощания, я всерьёз жалел о том, сколько материала для экспериментов пропадает. Инструменты, требуемые для создания тех форм немертвых, знания о которых мне передал демон прямо перед путешествием так и не были изготовлены ввиду недостатка времени. Был лишь мой старый костяной стилет…
Однако услышав о любви, я начал лихорадочно размышлять. Ритуал поднятия истощающего жизнь был сложен и в обычных условиях мне бы не удалось провести его. Однако изрядная его часть включала в себя сложные манипуляции с разумом материала, дабы привить верность и обеспечить беспрекословное подчинение приказам мастера смерти. Но что если использовать для этой цели влюблённого в тебя разумного? Верного тебе и без дополнительных настроек? Можно было бы попробовать упростить ритуал, обойтись без инструментов. Возможно, получиться даже в полевых условиях…
Погрузившись в раздумья, я едва не упустил момент, как Зинч собрался сталкивать тело девушки в море.
— Стойте. — остановил я моряков.
Зинч вопросительно посмотрел на меня, как бы спрашивая — в чём дело?
— Я займусь ей сам. Оставьте нас одних ненадолго.
С этими словами я подхватил тело и унёс в капитанскую каюту, запираясь там. Мертвенно-бледное лицо девушки с остекленевшими глазами смотрело в потолок.
Значит, живой или умерший совсем недавно? С момента боя прошёл всего час. Должно сработать.
Классический ритуал поднятия Захарен-Либн требовал живой крови мастера смерти, что поднимал его. Или крови жертв. Осуществить его пребывая в немертвой форме было крайне затруднительно. К счастью, я был ещё жив и полностью подходил под критерии. Однако сейчас, в отсутствие инструментов, мне требовалось кое-что большее.
Слегка скривившись от боли, я аккуратно воткнул костяной стилет себе прямо в сердце. В глазах потемнело, и острая боль пронзила грудь, однако крови мне надо было не так уж и много.
