— Какой позор, — стыдливо помотал головой Квентин. — Да вон тот черт танцует в сто раз краше, а ему всего-то лет десять! — указал он рукой на сцену, где отплясывал мальчишка.

— Ёбнисси… — протянула Лизи и закурила. — Может она теперь поймет, что этот хуев ей не годен?

— Пацаны, все в норме! Я все уладил, и Томми скоро оклемается! — подлетел к жене Джейк. — О! Первый танец молодых! Надеюсь, он же и последний! — радостно воскликнул он и с интересом уставился на Нину и Декстера.

— Блять, я не могу на это смотреть! — взорвался Джимми Холлидей и ринулся к молодоженам, снимая на ходу пиджак и рубаху, оставшись в одной лишь безрукавке черного цвета. — Уйди нахуй, тангоеб! — схватил он в лассо Декстера и зашвырнул в толпу гостей, словно тряпичную марионетку.

Ковбой подошел к невесте и поднял ввысь руку, а какой-то безумец из толпы кинул в его ладонь ножницы. Джимми откромсал добрую половину юбки Нины, укоротив ее до середины ляжек. Затем отбросил ножницы в сторону, взял девушку за одну руку, вторую положил ей на талию, и ребята отставили назад по одной ноге, присев в полу-шпагате. Они стали медленно подниматься, сверля друг друга томными взглядами.

— Рядом с ее дешевым силиконом я выгляжу малюсенькой, поэтому в твоих глазах я невидима. Но ты должен помнить, что маленькие тоже считаются, — пела со сцены девочка, пританцовывая в такт музыке.

И Нина с Джимми начали танцевать танго, которое было настолько страстным, что станцуй его ребята в машине Алана Дзагоева, то тот бы незамедлительно разрешил им пожариться в его «ласточке».

Декстер же лежал и охуевал с открытым ртом, а вена на виске неистово пульсировала, также не попадая в ритм танго. Ведь Джимми то и дело подкидывал Нину в воздух, и ее задница частенько оголялась. В конце танца Нина и вовсе положила ногу на плечо Холлидея и откинула голову вниз чуть ли не до пола.

— Давай, Джимбо! Закончи танец поцелуем! — кричала Лизи, подняв вверх кулак. Девушка обернулась к толпе гостей и стала ее заводить. — Целуй! Целуй! — закричала она, решив устроить бунт.

— Целуй! Целуй! — зажглись, словно глупые спички, гости.

— Все! Достаточно! — как полоумный заорал Декстер и выхватил из лап друга невесту.

Повисла неловкая пауза.

— А мы продолжаем вечер! — закричала со сцены девочка и глупо надула губы.

— Ты охуела?! — заорал Декстер на невесту, покраснев как гнилой томат. — Почему ты такая шалава?!

— Чтооо?! — возмутилась бухая Нина. — Хотяяя… Ты прекрасно знал, за кого выходишь! И если что-то не устраивает, то ты, конечно, можешь попытаться меня осадить, но я уверенна, что из этого у тебя ничего не выйдет! Поэтому просто закрой свой блядский рот и продолжай улыбаться! — дерзила девушка, дабы перевести тему и обвинить во всем парня-тряпку.

— А теперь я хочу поздравить молодых! — выскочил на сцену непонятно откуда взявшийся Джейсон Стэтхем.

Декстер обомлел, вмиг позабыл о конфликте с невестой и поскакал к сцене. Наконец-то он получит возможность взять у него автограф, а может ему повезет, и он даже сфотографируется с ним! Парень-фанат с прыжка кинулся на кумира и крепко обнял его, совсем позабыв, что его новоиспеченная жена является шалавой.

Свадьба продолжалась. Сьюзен Сарандон уже изрядно наебенилась арманьяком и стала клеить молодых парней. Она была бы не прочь охомутать лакричного Фила Купера, но тот был не сторонником пожилых женщин. Тогда она переключилась на Джейсона Стэтхема. Тот даже и не стал сопротивлялся, ведь всегда любил женщин в возрасте, это было, так сказать, его маленькой слабостью. И уже через полчаса он отвел бабку Сарандон в мужской туалет и жестко отжарил.

Смеркалось. Вдруг музыка затихла.

— Кхм… — кашлянул в микрофон мальчик-тамада и постучал по нему пальцем. — А сейчас мы бы хотели исполнить песню для одного очень дорогого и любимого всем гостя. Без этого человека и праздник бы был не праздником! Дамы и господа — Джейк Джилленхол! — указал он рукой, в которой держал бокал с шампанским, на парня из шара. — Джейки — эта песня специально для тебя…

Джилленхол изумленно уставился на пацана, ткнув себя пальцем в грудь. Половина гостей кинуло на него пренебрежительный взгляд не понимая, с какого это хуя он дорогой и любимый всеми гость. Девочка-тамада подошла к музыкантам, что-то сказала, потом отошла в дальний угол сцены и приготовилась к танцам.

Повисла неловкая пауза. Вдруг музыканты заиграли веселенькую музыку на дудках, бубнах и балалайках, а какой-то безумец из толпы начал подкрикивать в такт музыке «Хоп-хоп-хоп».

Синие глаза Джейка налились неимоверной радостью, и он ринулся на сцену.

— Что за дрочь? — хором охуели сестры, переглянувшись.

— Хава нагила, Хава нагила, Хава нагила вэ-нисмэха! — запел мальчик, а девочка пустилась в народно-еврейские танцы, подпевая в мини-микрофон, прикрепленный к уху.

— Хава нагила, Хава нагила, Хава нагила вэ-нисмэха! — запел и Джейк Джилленхол, взобравшись на сцену и скинув пиджак. Он взялся большими пальцами за жилетку и стал неистово размахивать ногами по сторонам, а кипа на его бестолковой голове тоже затанцевала народный танец.

— Хава нэранэна, Хава нэранэна! Все, кто считает себя евреем — на сцену! Хава нэранэна вэ-нисмэха! — орала со сцены девочка, схватив Джейка подмышку и закружив его.

— Лизи, что происходит, блять?! — охуела Нина, прикрыв рукой рот.

— Ёбнисии… — лишь протянула Лизи.

Тут уже на сцену повыскакивали и Оливер Блэкберри, который хоть и считал себя антисемитом, но не мог устоять перед еврейскими песнями и танцами, и Куклачев, который спросонья решил, что это русские-народные танцы, и Сет Роген, и Майкл Дуглас — официант, который обслуживал свадебный банкет, и Андрюша Макаревич, который был одним из музыкантов. Каждому новому еврею, который забирался на сцену и пускался в пляс, какой-то безумец одевал кипу на голову.

— Лисюш, поднимайся! — зазывал жену на сцену парень из шара. — Ты же теперь тоже евреечка!

— Охуел, жид ебучий? — возмутилась Лизи, натянула на лицо вуаль пониже и отошла в сторону, делая вид, что и вовсе не знакома с этим человеком. За ней поспешила и Нина. Сестры прикрыли лица ладонями от позора и нервно закурили.

Песня закончилась и запыханные красные жиды начали медленно спускаться со сцены.

— А теперь я хочу спеть еще одну песню, — никак не унимался мальчик-тамада.

Он зачем-то снял пиджак, закрыл глаза и положил руку на солнечное сплетение. Девочка вновь подбежала к музыкантам и что-то им объяснила. Вдруг заиграла барабанная дробь и раздалась праздная музыка, по первым аккордам которой было сразу понятно – это гимн какой-то страны.

— Боже, храни нашего милостивого Короля! — затянул мальчик гимн Великобритании. — Да здравствует наш благородный Король! Боже, храни Короля!

Из-за столиков поднялись пару человек, положив ладони на грудь, опустив головы и шепотом подпев пацану.

Шон Бин пустил по щеке слезу и твердо решил, что завтра покупает билет обратно в Лондон, где станет акушером и будет доставать на свет таких вот славных и патриотичных детей, ну, или станет хирургом — с этим он еще точно не определился.

А вот встал и мистер Бэйл, который затянул гимн своего чопорного народа и решил, что сразу же по возвращению в Чарлстон испечет дюжину «Пастушьих пирогов» и угостит ими всю улицу.

Джейсон Стэтхем тоже замямлил под нос гимн Родины, положив руку на сердце. Но думал он сейчас не о Туманном Альбионе, а о том, как бы ему еще раз сводить Сьюзен Сарандон на жесткий перепихон в сортир.

Улыбчивый и возмутительно моложавый Эван МакГрегор, который был на свадьбе музыкантом, бросил на землю тромбон и заплакал, заплакал словно мальчишка, вспомнив, как еще ребенком босоногим бегал по бескрайним полям Шотландии, пася овец своего деда.

— Бля, да что за свадьба такая ебанутая, я не пойму?! — уселась на стул Нина и закрыла голову руками.

— Какая невеста — такая и свадьба! — высказала свое экспертное мнение Лизи, подняв вверх указательный палец, и опрокинула в себя стопку водочки.