Встретили меня достаточно тепло, без лишних чинопочитаний, но почтительно, усадили в экипаж с конвойными казаками в черкесках — и во дворец к Шереметеву (он из младшей ветви, поэтому не граф, но, по-старому, все же наместник, хоть так и не называется официально, но все так и говорили — "во дворец, к наместнику"). Видимо, Сергей Александрович уже проникся духом кавказского гостеприимства, так как тосты шли один за другим, кахетинское и киндзмараули (отменного, между прочим, качества, не зря говорят, что все московское киндзмараули — фейк, его и на Грузию-то не хватает), шашлык по-карски тоже просто фантастический, а я-то думал, что эфиопский поход напрочь отбил у меня прошлую любовь к баранине! Я расспрашивал про погоду и дорогу в горах, меня просили рассказать про Абиссинию, в общем победили хозяева, постарался рассказать что-нибудь смешное типа о праздновании Рождества под барабаны и про босоногих генералов с перьями на голове. Поговорили, посмеялись и, довольные общением, расстались друзьями. Меня опять отвезли на вокзал, но не к моему салон-вагону, а на узкоколейку, где меня дожидались Артамонов с двумя чемоданами, десяток жандармов во главе с ротмистром и паровоз с двумя вагонами. Паровоз был точно такой же как в порту Массауа — тянитолкай с двумя трубами из которых уже шел дым и периодически это чудо техники выпускало клуб пара. Погрузились, поехали по шесть человек в вагоне. Жандармы были вооружены до зубов — шашка, револьвер, винчестер (!) и что меня поразило, в подсумке у каждого торчали запалы двух моих гранат. Спросил у ротмистра Ардабадзе, старшего конвоя, что это за бомбы в подсумках?
— Это новейшее немецкое смертоносное изобретение, нам его только неделю назад выдали, но показали, как действует. Если в окно или дверь сакли забросить — никого внутри в живых не остается!
— Ротмистр, а ваши подчиненные пробовали когда-нибудь его применять?
Ротмистр ответил, что нет, не пробовали, но хотелось бы научиться, да не у кого — офицер из управления, что привез ящик бомб, показал, как они действуют и тут же уехал. Ну вот, учитесь сами, — подумал я, — как нашпигует кого-нибудь осколками, так тут же пойдут рапорты о негодном оружии.
— Если у вас не будет проблем со списанием гранат, может быть, я вас научу?
Договорились, что где-нибудь в безлюдном месте я покажу, как обращаться с гранатами, а ротмистр потом в рапорте спишет расход боеприпасов на отражение нападения мифических абреков. Между тем, поезд вскарабкался на Сурамский перевал, вид был прямо-таки живописный и мне подумалось, что вот так могла бы выглядеть железная дорога в Абиссинии, но вот — не сложилось. За разговорами, да любованием на виды Кавказа не заметил, как подъехали к пункту назначения, отсюда на четырех колясках поедем в Аббас-Туман.
Отъехав с десяток верст, ротмистр остановил коляски и скомандовал привал. Потом, построив жандармов, сообщил, что сейчас его превосходительство господин действительный статский советник расскажет о применении новейшего оружия и покажет как им пользоваться. Дальше все было по обычной схеме: рассказал о действии, обратил внимание на то, что замедлитель взрыва настроен на четыре секунды, поэтому, если уронил бомбу себе под ноги или под ноги товарищу, надо прятаться. Не удержался и подбросив гранату на ладони сделал вид, что не поймал ее, а уронил себе под ноги с не выдернутым кольцом. Естественно, жандармы, включая ротмистра, гремя шашками, дружно кинулись на землю, но ничего не случилось.
— Господа, ведь я говорил, что бомба становится опасной, только тогда, когда выдернуто кольцо-предохранитель, — жандармы поднялись на ноги и я продолжил, — а вот теперь я выдерну кольцо и должен обязательно бросить бомбу не менее, чем на 17 сажен.[420]
С этими словами я выдернул кольцо, размахнулся и зашвырнул гранату в кусты, предварительно проверенные на наличие прячущихся бродяг и прочих местных персонажей. Как обычно, раздался взрыв и полетели срезанные осколками ветки и листья. В ущелье даже обычно глухой взрыв прозвучал неожиданно громко, да еще и горное эхо повторило звук, постепенно затухая. Потом жандармы потренировались бросать гранаты без запала на открытое место дальше по дороге, чтобы привыкнуть к их весу и отработать дальность броска, а затем каждый бросил по гранате в многострадальные кусты, от которых в конце занятий остались только голые веники у самого корня. Жандармы немного попалили из револьверов и винчестеров по импровизированным мишеням, я тоже попробовал пострелять — надо же объяснить списание гранат, а то, получается, что абреков только гранатами отбили. После стрельб слегка перекусили хлебом и сыром, запив вином из глиняной, оплетенной прутьями бутыли, и поехали дальше. Ардабадзе спросил меня, где я так научился обращаться с новейшим немецким оружием?
— Господин ротмистр, эти ручные бомбы вовсе не немецкое изобретение, а русское. Приедете, посмотрите на ящик, откуда их брали — там русская маркировка "РБСП-1".
— И что сие означает, ваше превосходительство? Простите покорно за любопытство…
— Ничего секретного, просто "Ручная бомба Степанова-Панпушко, тип 1", в просторечии — "лимонка", есть еще тип 2 — побольше и с рубчатым корпусом, — объяснил ротмистру на всякий случай, вдруг в будущем жандармам попадется "ананаска" и его подчиненные возьмутся их так же лихо кидать, как сегодня.
Впрочем, долгого рассказа-инструктажа не получилось, через четыре-пять верст показались ворота с массивными столбами и караульными будками, у которых стояли часовые, вооруженные винтовками. Я, было, подумал, что сейчас часовые преградят нам дорогу, а из караулки, вызванный тревожной кнопкой, вылетит дежурный полувзвод, чего доброго, с пулеметом. Но, ничего подобного не произошло, часовые так и остались стоять истуканами (а вдруг это чучела, нет, вроде луком от них разит), никто ниоткуда не выскочил и жандармы, слава богу, беспрепятственно проехали во двор. Посмотрел на так называемый "дворец" — обычное здание в дачном стиле эклектической архитектуры:[421] террасы с причудливыми деревянными решетками, как бывает в грузинских домах, готическая башня в углу здания, основное одноэтажное здание в виде нагромождения помещений, соединенных переходами и переходящих друг в друга, как на картинах Эшера. Пока я разглядывал здание и думал где же вход — там было минимум четыре двери, не хотелось бы идти через кухню, или помещения для караула и слуг, может, все же, кто-то встретит нас, на крыльце террасы появился довольно высокий, начинающий полнеть человек в статском сюртуке с удлинённым лицом, украшенном усами и бородкой, со светло-русыми волосами и начинающейся лысиной.
— Что вам угодно, господа? Почему вы врываетесь во дворец великого князя без приглашения?
— Я — князь Александр Стефани-Абиссинский. Простите, с кем имею честь говорить?
— Статский советник Владимир Ясонович Алышевский, лечащий врач великого князя Георгия Александровича. Ваша светлость, не угодно ли вам объяснить, зачем здесь жандармы и какова цель вашего прибытия?
Да ты борзый, как я погляжу "не угодно ли вам" и "цель прибытия", думаешь, ты за спиной великого князя как у Христа за пазухой? — подумал я, а вслух произнес:
— Господин ротмистр, будьте добры, подойдите сюда, пожалуйста, — достал из заранее приготовленной папки "волшебную бумагу" и обратился уже к Алышевскому. — Вот мои полномочия, ознакомьтесь с документом из моих рук, пожалуйста.
Поднес к лицу Алышевского документ, ротмистр мне был нужен, чтобы лекарь не выхватил бумагу из моих рук, я его заранее предупредил о такой возможности. Смотрю, по мере чтения, спеси у Владимира Ясоновича значительно поубавилось.
— Как видите, полномочия у меня практически неограниченные. Но, прошу заметить, мы сюда, как вы изволили заметить, не "врывались", а просто вошли, из чего можно сделать вывод, что охрана Георгия Александровича поставлена из рук вон плохо. Поэтому моя охрана возьмет усадьбу под свой контроль, благоволите дать указания о размещении и питании подразделения, а потом я хотел бы поговорить лично с вами. Георгия Александровича беспокоить не надо ради сохранения его здоровья, в чем, вы, как врач, надеюсь, заинтересованы. Или это не так?
