Все это я передумал, пока адъютант (вовсе не красивый мальчик, а средних лет офицер) зачитывал указ императора об очередных награждениях к Рождеству — в Российской империи основные награждения и присвоения чинов были к Рождеству и Пасхе. Потом Сергей Александрович стал обходить всех выстроившихся господ, поздравлять кого с наградой, кого с чином и вручать папочки с именным указом. Вот дошла очередь и до нас, адъютант представил нас великому князю, тот произнес, обращаясь к Генриху. "Слышал вашу историю, господин магистр, брат рассказывал.[29] Прошу простить наших полицейских провинциалов. не распознали георгиевского кавалера. Мне сообщили о вашей деятельности в области химии, отрадно, что вы радеете за интересы державы, поздравляю орденом Святого Станислава третьей степени", — и вручил ему папочку. Дошла очередь до меня, адъютант что-то негромко сказал князю. "И вас, молодой человек, поздравляю этим орденом. Рад, что вы в такие молодые годы озабочены тем, как бы превзойти иностранных негоциантов и для этого организовали научную лабораторию. Трудитесь и дальше на благо империи", — адъютант вручил ему папку и князь передал ее мне.

Купцам вручили медали на шейных лентах и тоже именные папочки. А где же наши ордена? Когда вышли, Генрих объяснил, что ордена, если они без бриллиантов и прочих высоких степеней, кавалер покупает сам, внося в Капитул достаточно символическую сумму — за низший гражданский орден Святого Станислава 3 степени это составляет 15 рублей, а орден, между прочим, золотой. Чем выше степень, тем больше взнос кавалера. Исключение — орден Святого Георгия, все степени которого жалуются без каких-либо денег, наоборот, государство еще и ежегодно платит награжденным. И, конечно, высший орден Андрея Первозванного, не взимать же императорским высочествам плату с себя, родных и любимых, а прочих подданных этим орденом жалуют чрезвычайно редко (это не на страницах попаданческих романов, где Первозванным награждают капитанов и подполковников — по Статуту этот орден не ниже 3 класса Табели о рангах, то есть, начиная с генерал-лейтенанта). Также не берут денег, естественно, с высочайших особ и послов иностранных государств — это как бы дипломатический подарок. Ну ладно переживем, 15 рублей невелика потеря, как там в "Горе от ума" — "имеет он в петличку орденок", зато великий князь за полицаев извинился прилюдно, Генриху это — как бальзам на сердце, он ведь как дворянин должен был вызвать обидчика на дуэль, дворянин не имеет права ходить битым. Хотя это требование в силе, если противник — тоже дворянин, а если нет, то дворянин должен приказать своим слугам отделать обидчика как Бог черепаху, сам он об недворянина рук марать не должен и убивать шпагой безоружного смерда — тоже бесчестно. А как отделать полицейского пристава — он, как и часовой, лицо неприкосновенное. Вот и живи с такими предрассудками,

Так, "свежими кавалерами", мы вернулись домой, прихватив в Елисеевском пару бутылок Клико и по моему настоянию, зернистой белужьей икры по 3 рубля 50 копеек за фунт (вот фунт и вяли, чего уж мелочиться я сто лет не ел этого деликатеса), а также выбрав большой ананас, по паре фунтов черного и желтого винограда и, по рекомендации приказчика, обозвавшего нас "ваши сиятельства",[30] пару фунтов спелых груш (сладких, как мед). А вот высших чиновников "на халяву" пригласили на фуршет, не пригласили нас и купцов, ну, я думаю, они тоже не пропадут.

Художник Федотов. Свежий кавалер. У чиновника орден Святого Станислава 3 степени, но манера ношения ленты без колодки показывает, что эта ситуация до русско-турецкой войны. После неё была введена пятиугольная колодка для ленты, характерная и для нынешних наград.

После отмечания наград, жаль, положить ордена в стакан было нельзя, за отсутствием самих орденов — но это дело наживное, мы вышли в сад. Уже было темно и на небе были видны мириады звезд, даже Млечный путь хорошо просматривался — это вам не нынешняя Москва, где из звездного неба только Сириус проглядывает (это не считая Луны и Венеры, но они-то ближайшие соседи). Я всегда любил смотреть на звездное небо и теперь стал показывать Генриху, где и какие созвездия на декабрьском темном небосводе. Генрих, попыхивая трубочкой, сидел и молча внимательно смотрел на меня. Потом неожиданно сказал:

— Саша, или как там тебя правильно зовут, а ты кто и откуда?

Я прямо опешил, так неожиданно это было для меня, разомлевшего от вина и еды. Видимо я выглядел как ударенный в солнечное сплетение, только воздух не пытался глотать. Повисла пауза, Генрих выжидательное смотрел на меня. И как он меня раскусил? Впрочем, я не шпион, никто меня к длительному внедрению не готовил, значит, где-то прокололся. Чтобы выиграть еще секунды, протянул голосом Соломина ответившего на вопрос маленького Юры: "Пал Андреич, вы — шпион" бессмертным "Видишь ли, Юра". Хотя я немного сымпровизировал: — Генрих, прямо не знаю, как сказать, чтобы не соврать.

— А ты попробуй, я постараюсь понять тебя, — ага, подумал я "и тебе помиловка будет".

— Ты можешь мне не поверить, это звучит фантастически, — что же, придется колоться, ложь он почувствует — слишком долго мы жили под одной крышей. Вот и совет будущим попаданцам: не живите у родственников, живите в гостиницах, меняйте города и страны — так вас дольше не раскроют). — Я попал сюда из XXI века, как потерпевший кораблекрушение, без возможности вернуться назад.

— А как же Саша, вы поменялись с ним телами, он теперь — у вас? — уже хорошо — он принял перемещение во времени как факт, психушка мне не грозит. А вот зачем он правую руку все время в кармане держит и пальто как-то уж слишком оттопыривается в мою сторону? Понятно, взял револьвер на всякий случай, вдруг я на месте обернусь ужасным инопланетным монстром или еще какой нечистью, может у него "шпалер" серебряными пулями заряжен?

— Нет, мы какое-то время существовали вместе, он знал, кто я и откуда и мы могли как бы по очереди разговаривать с вами, но со временем больше лидировать стал я.

— Где Саша сейчас, слышит ли он нас? Я могу поговорить с ним?

— Я точно не знаю, из-за конфликта в семье, с матерью и Иваном, он ушел глубоко в подсознание, как я его ни просил остаться. Мне его тоже не хватало, особенно в первое время, но потом работа — она помогает втянуться.

— Он может вернуться?

— Не знаю, он точно не ответил, по поводу возвращения был мой последний вопрос, он ответил "возможно, позже, через год-два". И вообще, Генрих, убери револьвер, пальнешь еще случайно, даже если не попадешь, то одежду испортишь. Он у тебя не серебряными пулями заряжен?

— А что, надо было?

— Нет, не надо, я не чудовище и вообще это сказки, про серебряные пули-то.

— Я бы сказал, что сказочным является твое появление здесь, — Генрих вынул револьвер и переложил его в другой карман.

— А как ты понял, что я — это я, а не Саша?

— Это было нелегко, сначала какие-то подозрения, потом факты стали нанизываться в цепочку, противоречия исчезали. Сначала я заподозрил, что ты пришел из иных миров, — Генрих сделал жест кистью руки вверх, — и вселился в Сашу, поработив его, — ага, Уэллса начитался, страшные марсиане, пьющие кровь, проходили это уже.

Я даже хотел допросить тебя под револьвером, но потом решил понаблюдать, тем более, что стал понимать, что ты — хороший человек и вряд ли причинишь мальчику зло. Я даже стал понимать, когда говоришь ты, а когда — Саша, он ведь по-юношески наивный, а в тебе чувствуется взрослый и много повидавший человек. Тебе, кстати, сколько лет и как к тебе обращаться?