Посещение завода Норденфельда оставило двоякое впечатление. Да, еще сохранялась культура производства, рабочие и инженеры свое дело знали. Но, на всем была печать какого-то упадка, отсутствия свежей идеи. Спросил Торстена по поводу качественной стали, особенно для стволов — вопросов нет. Дальше перешел к автоматическому оружию, вроде крупнокалиберного пулемета, ведь если суд будет проигран (в чем сам Норденфельд высказал почти что уверенность), надо чем-то занимать производство, десятки и даже сотни охотничьих ружей в месяц не спасут завод.

Торстен согласился и тут я ему подкинул идею с рабочей группой по автоматике, возглавляемой Карлом Шегреном. Рассказал, что мы успели обсудить некоторые идеи и я тоже внес свою лепту, поэтому уже можно патентовать. Второе направление — если у шведов и норвежцев есть интерес к ручным бомбам — то можно наладить поставку и сборку на месте, естественно, после получения патента в Швеции. Я со дня на день ждал известий от Агеева, получилось ли сделать запал типа Панпушко, но усовершенствовав его скобой-предохранителем, как было в мое время. Тогда можно было бы выпускать с запалом Агеева и еще кого-то там на оружейном заводе в Берне только запалы, ТНТ поставлять из России, а корпуса лить на месте из самого завалящего и дешевого чугуна, лишь бы без трещин. Сборка тоже на месте, чем завод Норденфельда не подходит? Я выигрываю больше всех — основная часть себестоимости и, соответственно, отпускной цены формируется из стоимости ТНТ, Агеев тоже внакладе не останется, Норденфельд загрузит мощности и избежит окончательного банкротства. Ну не хотят русские генералы "карманной артиллерии" — пусть царь-батюшка закупает гранаты в Швеции, а после того как их начнут покупать другие страны, тут-то толстобрюхие генералы и зашевелятся…

10 сентября 1892 г. Петербург, Зимний дворец, кабинет императора Александра III.

Перед императором навытяжку стоял министр иностранных дел Гирс, в дальнем углу в кресле то ли спал, то ли слушал, делая вид, что дремлет, генерал Черевин.

— Как это понимать, господин министр, — раскрыл газету император и прочел: "На премьере оперы "Валькирия" присутствовал король Оскар и великий князь Александр с супругой великой княгиней Марией Стефани-Абиссинской". — Что за Мария Стефани, откуда взялась эта авантюристка, я уже устал разбирать эти морганатические браки своих родственников. Сорву погоны и в отставку без воспомоществования, пусть хоть в опере поют, голубки!

— Ваше величество, — глядя на фотографию в газете, пролепетал Гирс. — Это какая-то ошибка, несколько дней назад в Копенгагене корреспонденты назвали жену отставного посланника Степанова великой княгиней Стефани с ударением на втором слоге, фамилию Степанов им трудно понять, а Стефáни как-то на итальянский или греческий манер похоже. Вот и заметка с фотографией новобрачных в Афинах, где посажеными родителями греческий король и королева эллинов Ольга Константиновна.

— А, да, помню, Ольга мне что-то писала про это, девица эта — абиссинская великая княжна, дочь предыдущего императора Эфиопии, не то третья, не то четвертая в очереди на престол.[374] Она писала о ее необыкновенной красоте и хорошем европейском воспитании, свободном английском и французском языках. Хорошо, идите, и разберитесь все же с Сандро, что это он так на нее смотрит, влюбился, что ли? Купец-то Степанов сам не только владетельный князь, но и генерал-полковник, помню, как газеты писали о том, что он лихо заставил итальянцев подписать невыгодный им мир. А воспользовались плодами этого мира не мы, а немцы — у них теперь в Эфиопии военно-морская база, а вы на Певческом все еще Полномочного Посла ищете. Срочно послать дельного человека, а то сами поедете!

Гирс, кланяясь, ушел. Черевин открыл глаза, он притворялся, что спит.

— Ну-ка дай газетки-то посмотреть! Ай, хороша княжна, не скажешь, что эфиопская…

— Да не эфиопы они черные, это династия от сына царя Соломона идет, хотя, может, все врут! Но девица хороша, это ты, Петя, прав, у тебя по этой части глаз наметан, как же! Все же, может быть и правда, от царицы Савской красота, она же окрутила царя Соломона и непраздной к себе в Эфиопию вернулась, и вот от плода чрева ее и идут негусы эфиопские.

— Да, твое величество, купец-то наш каков, сам за заслуги владетельным князем стал, генерал-полковником, да еще царевну в жены получил, а полцарства впридачу?

— С полцарством там, Петя, заминка какая-то получилась, негус не хотел вроде эту Марию за купца отдавать, хоть и генерала статского русской службы, так купец от всего отказался, не надо, говорит мне ничего, только девицу отдайте, любим, говорит, мы друг друга и шварк эфиопу все ордена и бриллианты на стол. А тот и говорит, что ладно, земли верни, а титул тебе и ей и ордена дарую, с тем он и уехал, взяв по существу, бесприданницу, в чем была. Ольга мне писала, что ей все, вплоть до чулок, пришлось покупать.

— Вот ведь эфиоп жадный, мать его, ну да наш миллионщик ее приоденет.

— Кто его знает, он ведь на экспедицию потратился, сам все покупал, вот корреспондент тут писал, Павлов, который в "Неделе" фотографии публиковал, что поил и кормил и казаков и артиллеристов за свой счет, еще и пленным итальянцам с голоду умереть не давал, а населению их деньги из итальянского банка раздал. Вот ему на прощание на свадьбу и передали дорогой подарок — собрали в его провинциях от народа деньги на бриллиантовые украшения, чтобы великой княгине не стыдно было на чужбине без них. Говорят, бриллианты и рубины красоты неописуемой, откуда-то издалека привезли, там где совсем дикари-людоеды живут и еврей-ювелир все красиво сделал.

— Откуда же там еврей, в Эфиопии-то.

— Как откуда, эфиопы, абиссинцы эти — они библейский народ, а кто царь Соломон был, неужто малоросс какой, ты, Петя, хоть гимназический курс помнишь?

— Нет, государь, не помню, давно это было, забыл уже. Но хоть и забыл, а как ты думаешь обойтись с этими молодоженами, неужто как Агасферу Вечному жиду, им странствовать?

— Что же, придется им титулы подтвердить. Вон, купец Демидов прикупил себе в Италии княжеский титул несуществующего уже княжества Сан-Донато и всю жизнь именовался князем Сан-Донато, да и потомки его тоже. Так что думаю сделать, как в русском паспорте у этой Марии записано: Великая княгиня Мария Иоанновна Степанова-Абиссинская, паспорт-то ей русский посол выдал, права такие у него есть. А Иоанном предыдущего негуса звали, отца ее.

— Знаешь, твое величество, как-то не звучит княжеская фамилия "Степанова", пусть уж лучше будет как газетчики придумали "Стефани" и купец наш бывший станет русским князем Стефани-Абиссинским.

— Умный ты человек, Петруша, жаль, пьешь много, а то сделал бы тебя канцлером, да боюсь, захрапишь ты где-нибудь в уголке на дипломатическом приеме… Так что, спи лучше в моем кабинете, здесь тебе никто пенять не будет!

12 сентября 1892 г. Кронштадт.

Как вы думаете, кого мы первого увидели на родной земле?

Оркестр! Неправильно. Барышень с цветами! Опять неверно.

А первым кого мы увидели, был жандарм. Дальше стояли еще официальные лица в форме таможенного ведомства, пограничной стражи и еще кто-то. А уж дальше, метрах в пятидесяти, за заборчиком, были шляпки дам и барышень, извозчики и прочая гражданская жизнь.

Я ожидал такого исхода событий, поэтому провел подготовительные беседы с личным составом, как себя вести и что говорить. Ведь, как только мы покинули Стокгольм, казаки, артиллеристы и добровольцы стали выходить на палубу, вглядываясь, не покажется ли там "Расея". С Нечипоренко было проще всего — я ему объяснил, что золото — это плата им от негуса за службу, пошлину, конечно, возьмут, но лучше иметь каждому при себе свое, а то большое количество вызовет ненужные вопросы, почему так много и кому все принадлежит. За погибших деньги держать отдельно и объяснить, что это деньги семьям тех, кто голову сложил на чужбине. Служить негусу было официальное разрешение. Показал ему расшифрованную телеграмму и дал переписать номер и дату, там же было о выплате компенсации за лошадей и оружие. Вот оружие, кроме личного, придется сдать, хотя надо попробовать оставить винтовки — ехали же с ними до Одессы, может и здесь пройдет. С артиллеристами тоже все гладко прошло. А вот что касается старателей, то им придется проехать на Монетный двор в Петропавловку, там пробирный мастер определит пробу золота, все взвесят и когда привезенное золото пройдет аффинаж, его можно получить в слитках или монетами. Сказал, чтобы везде требовали бумагу с подписями и датой. Обойдется все где-то в пять процентов от стоимости аффинажного золота. Толстопятов был этому не очень рад, но делать нечего, я его еще в Афинах предупреждал. Сказал ему, чтобы в любом случае потом меня в "Англетере" нашел.